— А разве я сказал, что отступаю? — тихо и грозно отозвался Торбранд конунг. — Тот, кто хочет отомстить, должен выбирать подходящие средства. Мы Думали, что квиттингскую ведьму и ее родню можно взять простым оружием. Мы ошиблись. Бывает.
Сейчас мы уйдем, чтобы сохранить хотя бы то, что осталось. Но мы вернемся. Боги помогут нам отыскать подходящее оружие против квиттингских ведьм и троллей.
— А как мы вернемся? — задал Модольв еще один насущный вопрос. — Пешком отсюда до Трехрогого Фьорда…
— А разве мои люди теперь стали бояться моря? — прервал его Торбранд конунг. — Я надеюсь, что нет. Здесь где-то рядом есть гостиный двор, ты говорил? Как-никак у нас осталось две с лишним сотни хирдманов. Мужчин, я полагаю, а не трусливых девчонок. На побережье много жилья — мы найдем себе корабли…
Не дожидаясь утра, фьялли собрали остатки снаряжения и двинулись вдоль берега на север. До ночи оставалось не так много времени, но устраиваться на ночлег возле самого обиталища морского чудовища никому не хотелось.
— И я бы на месте Хродмара подумал, стоит ли брать в жены сестру этой ведьмы! — раздавался впереди во тьме голос Асвальда Сутулого. — Как ты думаешь, Эрнольв? Скорее всего, она такая же.
Эрнольв промолчал: его брат Халльмунд так и не нашелся. Зато за него ответил конунг.
— Я не знаю, такая она или нет, — произнес знакомый ровный голос, и Хродмар насторожился, стараясь получше расслышать. — Но я думаю, что близкое родство с Фрейвидом Огниво делается все менее желательным. Хродмару ярлу следует подумать об этом.
Хродмар промолчал. Ему казалось, что его ненависть к Хёрдис и любовь к Ингвильде питает один источник. После всего пережитого ему сильнее прежнего хотелось увидеть Ингвильду. Сейчас воспоминание о ней было как лунный свет, озаряющий ночь и подчеркивающий окружающую тьму. Упрямо делая один шаг за другим, Хродмар шел на север, но душа его стремилась назад, на юг, где была она. Терпение, которым он запасся до встречи с Ингвильдой, иссякло, и Хродмар задыхался от томительной тоски по ней. Теперь, когда надежда на скорую встречу пропала, Хродмару казалось, что внутри его что-то погасло, оборвалось и осталась лишь холодная пустота.
вспоминались ему речи Властителя, и Хродмар проговаривал мысленно звонкие строфы, как будто они помогали ему идти.
Неужели и сам Отец Ратей испытал нечто подобное? Повелитель Битв, сильнее которого до срока нет никого, тоже страдал — как же это выдержать простому человеку? Или любовь, низводящая даже асов до слабости смертных, дает людям силу богов?
Хродмар все шел и шел, стараясь верить, что дорога, отдаляющая его от Ингвильды, в конце концов приведет к ней.
Когда рано утром Хёрдис вышла на берег, он был пуст. Широкую полосу прибоя усеивали деревянные обломки, один корабль сидел на камнях, три или четыре отнесло к югу, и теперь они быстро разрушались под ударами волн. Жители всех ближних усадеб теперь надолго обеспечены дровами.
Ступив на самую кромку прибоя, Хёрдис вглядывалась в волны, как будто хотела снова увидеть скрытые в них таинственные силы.
— Ты слышишь меня, Большой Тюлень? — вполголоса позвала она. — Мы победили.
Море равнодушно шумело, позабыв и борьбу, и победу, довольное и гордое собой, своей неизменной и нестареющей мощью и красотой. Подобрав длинную щепку, Хёрдис начертила на мокром песке большую и довольно-таки корявую руну «суль», руну победы. Набежавшая волна жадно слизнула руну и уползла назад, в море. Но Хёрдис не обиделась: море помогло ей в этой битве и имело право на половину славы и добычи.
Широкая полоса следов уводила вдоль берега на север. Теперь фьялли в самом деле ушли, и сегодня Хёрдис об этом не жалела. О прибрежные камни билось несколько тел. Остальных сожрал Большой Тюлень. И никогда, никогда им не попасть в Вал-хал лу.
В нескольких шагах от Хёрдис на песке лежал мертвец. С вялым любопытством она окинула взглядом тело, кожаные штаны и сапоги, косматую медвежью шкуру на плечах. Даже на мертвом были видны огромные мускулы обнаженных рук и плеч. Берсерк. Вот каких воинов победила она, голодная квиттингская ведьма!
На шее мертвого берсерка Хёрдис заметила тяжелую серебряную гривну с двумя козлиными головками на концах. Два Небесных Козла верно служат Тору, но этого берсерка не уберегли. И теперь он — ее добыча.
Без страха и брезгливости Хёрдис наклонилась и стянула гривну с шеи трупа, повертела ее в руках, не в силах так сразу понять, что ей делать с такой кучей серебра. Сколько тут — три марки*, четыре? Пять? Чего Хёрдис не умела, так это угадывать вес серебра. Не представлялось случаев научиться.
Серый ткнулся лбом в колено Хёрдис. Она опустила к нему глаза, и он завертелся, завилял хвостом, выражая полную готовность идти куда угодно.
— Ты, о родич Фенрира Волка*, показал себя доблестным воином! — торжественно сказала Хёрдис, —а доблесть достойна награды. Я даю тебе звание ярла и в придачу жалую эту гривну.
Нагнувшись, она надела гривну на шею пса и защелкнула козлиные головки рогами друг за друга, чтобы гривна не упала. Серый недоуменно вильнул хвостом и потряс головой.
— Ну что, дух-двойник? — устало спросила Хёрдис. — Куда мы теперь пойдем? Прибрежного Дома больше нет, Гримкель уплыл и не вернется, пока конунг не даст ему войско побольше. А это будет нескоро. Не ждать же нам с тобой зимы прямо здесь, под елками. Выходит, надо идти домой.
Серый преданно смотрел на нее, склонив набок голову, точь-в-точь новый ярл, только что принесший конунгу клятву верности.
— Ты не знаешь, где наш дом? — спросила Хёрдис. — Я тоже не знаю. Но сдается мне, что в Кремнистом Склоне нас накормят раньше, чем в других местах. Мы как-никак победили и прогнали целое войско фьяллей. Это они, негодяи, сожгли нашу усадьбу. А в придачу мы принесем домой огниво.
Склонив голову, Хёрдис посмотрела на огниво, висящее у нее на груди на цепочке между застежками. Да, она убедилась в его огромной силе, но настоящее колдовство оказалось слишком тяжелым, и Хёрдис изнемогала под этим грузом. Ей казалось, что она носит на своих плечах и обгорелые обломки усадьбы, и эти разбитые корабли, и даже всех фьял-льских мертвецов.
— Ты сомневаешься, что нас туда пустят? — сказала она, глядя в преданные желтые глаза пса. — Напрасно. Еще как пустят. И накормят, и к огню поближе посадят. Не будь я Хёрдис Колдунья — фьялли
