— Не хочешь ли ты послушать песню об этих застежках? — горделиво продолжал Рагнвальд. Гости одобрительно посмеивались и подталкивали друг друга локтями, призывая к тишине.
— С песней всякий подарок дороже! — вставил Сторвальд Скальд. Как дух, он возник откуда-то из гущи народа возле самого сидения конунга. Начинал он пир, кажется, гораздо ближе к дверям…
Заметив его, Альвборг улыбнулась еще веселее.
— Конечно! — воскликнула она. — Хорошая песня — сама по себе подарок! С ней и подарку больше удачи!
Не дожидаясь тишины, торжествующий Рагнвальд запел, и его густому голосу не страшны были смешки и болтовня гостей:
Стрел поток не страшен смелым! —Серый моря волны мерит. —Клен копья украшен славой —Клад змеи — поклажа Грани!
Липа льна в наряде алом —Луч, блестящий лучше солнца, —Рад улыбке Гудрун Сигурд —Рдеют искры в чистых камнях!
Гости хохотали, кричали, хвалили песню. Смеющаяся Альвборг бросила лукавый взгляд на мрачного Стюрмира: кто-то успел рассказать ей, у какого именно дракона Рагнвальд отбил поднесенное ей сокровище. Метельный Великан смотрел куда-то перед собой, едва сдерживая злость, и лицо его было краснее шиповника. Взгляд Альвборг скользнул по лицу молодого высокого парня, сидевшего рядом с квиттинским конунгом. Это кто-то новенький!
Даг не сводил глаз с Альвборг и, поймав ее взгляд, ответил взглядом пылкого восхищения. Она и правда показалась ему очень красивой женщиной, а кроме того, благосклонность дочери конунга никому еще не мешала. Женщина, которая так любит смеяться, не должна посчитать это дерзостью… и Альвборг тут же с готовностью улыбнулась ему в ответ. Она привыкла к общему восхищению, но оно никогда ей не надоедало. А молодой квитт был хорош собой, и Альвборг было особенно приятно знать, что она ему нравится.
— А не хочет ли кто-нибудь сделать подарок самому конунгу? — раздался среди шума голос Эгиля. Корабельщик встал на ноги, точно вынырнул из моря, и Дагу показалось, что он не видел его уж очень долго. — Например, подарить хороший корабль?
— А, мы слышали про твой новый корабль! — охотно отозвалось сразу множество голосов. — Мы видели! Ну и потешная же жаба! Где ты такую углядел! В пьяном сне не увидишь!
— Говорят, это хороший корабль! — сказал Хильмир конунг. — Я не отказался бы купить его, если на деле он окажется так же хорош, как и красив. Но конунгу не пристало потешать Морской Путь такой мордой на штевне. Если бы ты заменил жабу на какого-нибудь другого зверя, мы могли бы столковаться. И ладно уж, пусть у него тоже будут рога, раз тебе так хочется.
— Но при условии, что вместо жабы не появится белка! — со смехом крикнул Фридгейр. — Или заяц!
— Заменить жабу на другого зверя нельзя! — Эгиль убежденно помотал головой. — В этой жабе живет могучий дух!
— Такой могучий, что все враги при виде этой морды попадают в море от смеха! — весело кричали гости.
— А когда люди смеются, не будет удачи!
— Голова сильного зверя дает кораблю силу! Корабли, у которых на штевне волки или вороны, защищает сам Один!
— А фьялльских «Козлов» на море бережет Тор!
— А «Кони» нравятся Ньёрду!
— Сторвальд, как ты с ними уживаешься? — через всю гридницу закричал Эгиль своему другу- скальду и с таким показным недоумением развел длинными руками, что все опять засмеялись.
Призванный на помощь Сторвальд не оставил соплеменника в беде: улыбаясь, он встал с места и коротким небрежным знаком попросил тишины. Все разом умолкли, и Сторвальд легко, не задумавшись ни на миг, ответил:
— Вот-вот! — обрадованно закричал Эгиль. — Я это и хотел сказать! Важно не то, какая морда на штевне, а какой мастер построил корабль! Только у меня не получается так складно! И как это ты умеешь, Сторвальд! Научил бы меня! — с простодушной завистью восторгался Эгиль под одобрительный хохот пирующих. — Наградил же Один некоторых таким умением! Так и сыплют стихами — прямо как обычной речью!
— А ты научил бы меня строить такие корабли! — не оставался в долгу и Сторвальд. — Умеют же некоторые! Так и строгают корабли, точно ложки!
Пир удавался на славу: гости Хильмира конунга веселились от души. Наследник время от времени улыбался, лениво осматривая гридницу из-под полуопущенных век, так же покатывал в пальцах пустой кубок.
— Я всегда рад видеть, что гостям хорошо у нас! — сказал он, когда Сторвальд уселся на место и последние раскаты смеха потонули в ровном гуле болтовни. И тут же все притихли, внимательно слушая его негромкий и спокойный голос. — Но самый почетный из наших гостей не слишком весел. Отчего ты молчишь, Стюрмир конунг?
Наследник глянул на Стюрмира, и взгляды всей гридницы тоже обратились к нему. А Дага пробрала дрожь: он вдруг ощутил, что этот невозмутимый молодой человек невидимо управляет всем этим сборищем жующих и кричащих людей, точно держит их на невидимых нитях. Не даром Дагу померещилось в нем сходство с Одином на облачном престоле… Ведь Даг был родным братом Хельги — он обладал некоторой частью, хотя небольшой, ее способности видеть невидимое и ощущать неощутимое.
— Мне невесело от мысли, что я пирую у вас в гостях в последний раз, — сурово ответил Стюрмир конунг. Его лицо выражало мрачную решимость.
— Вот как? — быстро спросил Наследник. Не глядя поставив кубок на стол, он подался вперед, его глаза раскрылись во всю ширь, словно он проснулся, взгляд заблестел. — Что же мешает тебе быть нашим гостем и дальше?
— Я получил новости, которые призывают меня домой! — Стюрмир глянул ему в глаза, и сам взгляд его как будто отталкивал всякую возможность уговоров. — Получу я здесь помощь или нет — мне нельзя дальше оставлять свой дом пустым! Пока я гостил у вас, мой сын Вильмунд объявил себя конунгом квиттов!
Гридница ахнула; Хильмир конунг поднял брови, йомфру Альвборг перестала улыбаться и широко, испуганно раскрыла глаза.
