— Я должен вернуться и истребить измену, которая завелась в моем доме! — мрачно и твердо продолжал Стюрмир. — Не знаю, буду ли я бороться в одиночку или с друзьями, но никто не скажет, что я легко сдался!
— Ты будешь бороться с твоим сыном? — спросил Хильмир конунг, будто еще не мог взять в толк эту мысль. Себя самого он никак не мог вообразить участником подобного беспорядка.
— Нет! — отрезал Стюрмир. — С моим сыном мне бороться не придется. Люди на Квиттинге думают, что я умер! Как только они увидят, что я жив, моя власть вернется ко мне. И я поведу моих людей против фьяллей! И тот, кто хочет быть моим другом, должен решить уже сейчас! Пойду ли я в бой один, но я пойду туда немедленно! Ждать дольше я не стану!
Высказав достаточно, чтобы умный мог понять, Стюрмир принялся за еду, точно желая показать, что обсуждать тут нечего. Он пришел сюда ужинать, поскольку в советах не нуждается и отлично знает, что ему делать! А кому это не по нраву, тот пусть хоть подавится!
Слэтты тоже торопливо принялись жевать, как будто спешили съесть все, что можно, потому что этому пиру не суждено продолжаться долго. Гридница наполнилась мельканием быстрых вопросительных взглядов, недоуменным движением бровей, перемигиванием. У этих квиттов все не слава богам! И бог- покровитель-то у них однорукий — где же тут быть порядку?
— Ну, вот, и здесь сочинять боевые песни! — негромко вздохнул Сторвальд Скальд. — Из-за них-то я и сбежал от раудов…
— Жаба наивная, — определил Эгиль.
— Каждый, конечно, волен распоряжаться собой, но я сказала бы так! — подала голос кюна Хродэльв. — Достойный человек не откажет в помощи тому, кто в этом нуждается! Особенно когда ему самому это принесет столько выгоды!
— Безнадежное дело: помогать стране, в которой два конунга! — крикнул кто-то из мужчин на почетных местах. — Они погубят и себя, и нас! Имея двух конунгов, воевать хуже, чем вообще без конунга!
— Я не знаю, в какой стране два конунга! — Стюрмир вдруг встал с места, твердо опершись расставленными ладонями о стол, и откровенно неприязненным взглядом соединил Хильмира и его сына, который имел право говорить, когда его отец молчит. — Но у квиттов конунг один! Один, и так будет, пока я жив!
С этими словами он выбрался из-за стола и пошел к дверям. Даг и Вальгард поспешили за ним. Слэтты смотрели им вслед, и языки трепетали в ожидании того мига, когда можно будет высказаться на свободе.
По дороге к Волчьим Столбам Стюрмир конунг не произнес ни слова. Даг шагал рядом с ним, торопливо перебирая в памяти впечатления пира и стараясь в них разобраться. Теперь он понимал, почему конунг так надолго задержался здесь и почему он так мрачен. Слэтты не так уж горят желанием помогать квиттам. Да и Стюрмир конунг, если честно, тоже хорош! Даг с детства был приучен уважать старших и не осуждать других, пока не разберется в их поступках как следует, но сейчас не мог не признать, что конунг квиттов ведет себя в Эльвенэсе не лучшим образом. По крайней мере, не лучшим для того, кто хочет найти дружбу и помощь! На ходу бросая взгляды на замкнутое лицо Метельного Великана, Даг изо всех сил сдерживал желание высказать все, что он об этом думает. Прямо говоря, конунг годится ему в отцы и не просит совета у юнцов, не бывавших еще ни в одной битве. Но и конунг находит своей доблести и опыту не лучшее применение! Ничего хорошего не добьешься, если будешь ссориться со всей слэттинской знатью и грубить самому конунгу! И Альвборг! Она стоит большего, чем мрачное равнодушие! Судя по восторженному вниманию, которым ее окружают, она имеет здесь вес и очень даже может помочь.
— Ну, видел? — бросил Стюрмир конунг, когда они вошли в дом. — Великаны пусть возьмут всех этих болтунов!
— Значит, ты не доверяешь слэттам? — быстро спросил Даг, радуясь, что конунг сам начал разговор.
— Как же им можно доверять? Они думают только о себе!
— Если ты им не доверяешь, то чего вообще мы здесь ищем? Зачем связываться с людьми, которым не доверяешь? Уж лучше бы мы надеялись только на себя, чем понадеемся на них, а они нас подведут!
— Да где же взять таких, кому можно доверять? — гневно воскликнул конунг. — В каждом, кого ни возьми, сидит трус и предатель! Сидит и только ждет удобного случая!
Даг промолчал. Может быть, конунг имеет в виду и его тоже?
— Они меня уже три месяца кормят обещаниями! — продолжал Стюрмир. — И все норовят побольше выторговать для себя! Честь, доблесть, слава для них — ничто, дрянной товар, соленой селедки не стоит. Им нужна одна выгода! Гостиные дворы им подавай на каждом побережье, на каждом тинге с полным содержанием! За мой счет! Думают, я богаче самого Ньёрда! Торговать на тингах без пошлин! Им и так некуда девать серебра! Такие пиры, как вчерашний, они закатывают чуть ли не каждый день!
— Но если они все-таки могут нам помочь, то жалеть им уступок — неумно! — отрезал Даг. За время этого горячего спора вся его робость перед конунгом прошла, и он говорил то, что думал. — Поскупиться сейчас значит остаться без помощи и потерять все!
— Все! — возмутился Стюрмир. — Я пока еще сам стою на ногах и не нуждаюсь в подпорках! Как- нибудь справимся и без них!
— Торбранд Тролль, как говорят, тоже не нуждается в подпорках! — заметил Даг, знавший, что конунг фьяллей лет на десять моложе Стюрмира. — Однако он попросил помощи у Бьяртмара Миролюбивого и не жалел делиться с ним добычей. И вот — они захватили наш Север! У нас на побережье в каждой усадьбе живут беглецы оттуда!
Стюрмир насупился и промолчал, только тяжело всхрапнул, как конь.
— Они же родичи, — вставил конунгов кормчий, Оттар Горбатый. — Им легче сговориться, и они больше верят друг другу.
— А кто мешает и нам стать родичами слэттов? — не отступал Даг. Его возмущало то, что столько драгоценного времени потрачено впустую, когда кое-что можно было сделать! — Не ты ли, Оттар, рассказывал мне, что Хильмир конунг предлагает нашему конунгу свою дочь Альвборг в жены? Ведь это ее мы сегодня видели на пиру?
— Да уж, этот лысый торгаш хочет спихнуть за меня свою дочку! — ответил ему сам Стюрмир. — Видно, уж слишком дорого она ему обходится!
— Красное платье каждый день! — неодобрительно поддержал своего вождя Оттар кормчий. — Такими застежками и валькирии в Валхалле не каждый день щеголяют!
При упоминании о застежках Стюрмир конунг помрачнел еще больше. Поражение в споре о серебряных воронах, которое нанес ему Рагнвальд Наковальня, больно уязвило его самолюбие. Все здесь хотят его унизить! Иначе зачем Рагнвальду понадобилось тащить свою добычу в усадьбу конунга и при всех преподносить застежки Альвборг, как не за тем, чтобы досадить конунгу квиттов?
Даг двинул бровями. Уж он не стал бы отказываться, если бы его хотели женить на Альвборг! Статная, ясноглазая, облитая сиянием золотистых волос дочь Хильмира показалась ему самой прекрасной из виденных женщин, и девять лет, на которые она была его старше, ничего при этом не значили.
— Я не могу оставить мою жену, — сказал Стюрмир. Чувствуя себя обиженным, он искал причины, по которым и не хотел брать то, что ему не давалось. — Ее родичи Лейринги поднимут вой до самого Асгарда, и тогда со всей южной четвертью будет нелегко сладить. Ты ведь не стал бы моим лучшим другом, если бы я сперва взял в жены твою сестру, а потом отослал ее назад и взял взамен слэттинку?
Даг не возразил: это справедливо. Очень глупо ссориться со своими ради того, чтобы приобрести ненадежную дружбу чужих. Однако, брак самого Стюрмира — не единственный выход.
— Если ты сам не хочешь брать ее в жены, то ведь это может сделать кто-нибудь другой, — заметил он, глядя в насупленное лицо конунга. При свете факела тот, с резкими морщинами и встопорщенными бровями, казался совсем стариком. Да уж, какой из него жених для Альвборг! — Наверняка среди твоих людей найдется кто-нибудь, кто будет ей подходящей парой.
— Уж не ты ли? — не без язвительности вставил Оттар кормчий. Прыть молодого хёвдингова сына настораживала: не очень ли много он хочет на себя взять?
Стюрмир посмотрел в лицо Дагу.
