Сесилия Джемисон
Леди Джейн
Голубая цапля
Происходило это в американском штате Техас, в живописнейшей местности. По железной дороге, связывавшей Техас с другим штатом, Луизианой, мчался поезд. Уже наступил июль; стояла невыносимая жара. Вагоны очень плохо проветривались и пассажиры изнемогали от духоты, к тому же пассажиров было так много, что в третьем классе яблоку негде было упасть. Никому не было дела до восхитительных видов за окнами. Только две пассажирки первого класса, молодая женщина и девочка с жадным любопытством всматривались в прелестные, стремительно сменявшие друг друга пейзажи. Изящная, красивая молодая дама была в полном трауре; пятилетняя девочка, очевидно, ее дочь – в простом, но изящном батистовом платьице с широким черным поясом и в широкополой соломенной черной шляпе. Черные шелковые чулки плотно облегали ее стройные ножки, лакированные черные туфли с бантиками довершали наряд. Кожа у девочки была необыкновенно нежной, щечки – румяными, длинные черные ресницы оттеняли темно-синие глаза; густые волосы, золотистые, как спелая рожь, ниспадали пышными волнами до самого пояса.
Мать подняла траурную креповую вуаль, и при этом движении из-под ее черной шляпы выбились белокурые, с тем же золотистым отливом, что у дочери, локоны. Вид у нее был страшно утомленный и нездоровый; заплаканные глаза заметно подпухли, на щеках горел лихорадочный румянец, лицо осунулось, рот с сухими, искусанными губами чуть приоткрылся. Было ясно, что молодая женщина невыносимо страдает.
Девочка, глядевшая в окно, время от времени поворачивала румяное личико к матери и, прижимаясь к ней, шепотом спрашивала:
– У тебя еще болит головка?
– Немного, душенька, – отвечала мать, ласково проводя рукой по ее густым волосам.
Тогда девочка вновь поворачивалась к окну, а мать опускала голову и закрывала лицо руками.
– Мама, мама, посмотри, какая чудная речка! – вдруг закричала девочка. – Какие славные домики! Ах, как мне хочется здесь погулять! Пойдем погуляем, мама!
– Нельзя, душенька, – проговорила мать, приподнимая отяжелевшую голову и измученно глядя на дочь. – Потерпи немного, скоро мы приедем в Новый Орлеан, там можно будет гулять и бегать.
Поезд остановился на небольшой станции у реки; в вагон быстрым шагом вошел пассажир и сел как раз напротив матери с дочерью. Это был красивый юноша лет шестнадцати; ясные карие глаза весело блестели из-под темных бровей; улыбчивое лицо было спокойно – он явно привык путешествовать в одиночку. В руках был дорожный мешок и узкая, высокая корзина, обвязанная сверху шерстяной материей. Задорно оглядев соседей, юноша поставил корзину рядом с собой, слегка постучал по ней пальцем и чирикнул по-птичьи.
– Пип, пип! – прозвучало в ответ из корзины.
Юноша рассмеялся. Едва он появился в вагоне, золотистая головка в широкополой шляпе отвернулась от окна и выразительные синие глаза так и впились в нового пассажира.
А он окинул взглядом грустную молодую мать, красавицу-дочь и сразу почувствовал к ним симпатию.
Вдруг у девочки навернулись на глаза слезы; она серьезно посмотрела на нового спутника и, прижавшись к плечу матери, робко сказала:
– Мама, в корзинке сидит какой-то зверек. Мне очень хочется поглядеть на него!
– Душенька, мы не знакомы с этим господином, нельзя обращаться к нему с просьбами, он может рассердиться.
– О нет, нет, мамочка! Он мне улыбнулся, когда я на него посмотрела! Можно я его попрошу? Можно?
Мать взглянула на молодого человека; глаза их встретились, он добродушно улыбнулся и кивком указал на корзину.
– Вашей девочке хочется посмотреть, кто у меня тут? – спросил он и принялся развязывать корзину.
– Вы очень добры, – мягко сказала женщина. – Она думает, что в корзине сидит какой-то зверек.
– Она не ошиблась, – вновь улыбнулся юноша. – У меня там действительно кое-кто живой, да такой прыткий, что я боюсь поднять крышку!
– Подойди, душенька, погляди, кто же там, – обратилась мать к девочке.
Малышка вопросительно взглянула из-под черных полей своей шляпы на юношу.
– Вряд ли вы когда-нибудь видели такое, – заметил он. – Это ручная птица, очень забавная. Нам надо быть осторожными: как бы она не вылетела, а то упорхнет в открытое окно. Мы вот что сделаем: я приподниму крышку корзины, а вы заглянете в нее.
Девочка так и припала к щели. Радостная улыбка осветила ее лицо.
– Ах, какая хорошенькая! Что это за птичка? – спросила она, не успев хорошенько рассмотреть сидевшую на самом дне корзины престранную птицу с длинным клювом и выразительными, круглыми глазами. – Я никогда таких не видела! Как она называется?
– Это голубая цапля, очень редкая птица в здешних местах.
– Она не голубая, а голубоватая, но все равно прехорошенькая! Можно мне ее погладить?
– Можно. Просуньте ручку в корзину; птица вас не клюнет.
– Да я и не боюсь, – и малышка просунула руку в щель под крышкой и погладила мягкие перья.
– Если бы окна в вагоне были закрыты, я бы вынул ее и пустил на пол. Знали бы вы, какая она умная: стоит ее только позвать – она сразу же подойдет.
– А какое вы дали ей имя?
– Я прозвал ее Тони, потому что когда она была совсем маленькая, то все время пищала 'тон-тон! тон-тон!'
– Тони? У нее имя как у девочки! – девочка улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.
– А как зовут вас? Прошу прощения, но мне бы очень хотелось знать ваше имя.
– Меня зовут леди Джейн.
– Леди Джейн, – повторил юноша. – Как странно!
– Папа звал меня леди Джейн, и теперь все так зовут.
Мать печально взглянула на девочку, и на глазах ее выступили слезы.
– А вы не хотели бы взглянуть на мою цаплю? – спросил молодой человек и подвинул корзину к даме. – Белая цапля – птица обыкновенная, но голубая в нашем краю редкость.
– Благодарю. Действительно, это редкость. Вы сами ее поймали?
– Да, и совершенно неожиданно. Я охотился в поместье моего дяди, как раз той станции, где сел в поезд. Было уже довольно темно; выхожу из болота, очень тороплюсь, как вдруг слышу у самых ног, справа, кто-то кричит: 'Тон! тон! тон!' Нагибаюсь – цапля! Крошечная такая, еще летать не умеет; подняла головку и смотрит на меня круглыми глазами. Я пожалел ее, унес домой, приручил, и теперь она узнает меня по голосу.
Он поставил корзину обратно на кресло и придерживал ее, пока девочка нежно поглаживала цаплю своими маленькими ручками.
– Похоже, цапля ей понравилась, – заметил юноша, обращаясь к даме.
– Да, она очень любит всякую живность, дома у нее осталось много разных зверюшек, вот она и грустит по ним.
На глаза дамы вновь навернулись слезы.
– Позвольте мне подарить вашей дочери мою Тони.
– О нет, благодарю вас! Зачем вам лишать себя…
