кресла.
Мадам Жозен сразу сообразила, что это люди небедные, а значит, ей будет чем поживиться.
– Да, да, путь не близкий и не легкий, особенно для больного человека, – заметила она. – А вас никто не ждет по ту сторону перевоза? Не приедут сюда справиться, куда вы делись?
– Нет, нас никто не ждет; я направляюсь в Новый Орлеан. У нас есть знакомые на Джексон-стрит, я думала остановиться у них и отдохнуть дня два. Напрасно я вышла на этой станции. На ногах не держусь!..
– Не тревожьтесь, милая! – принялась успокаивать гостью мадам Жозен. – Поспите, а когда паром вернется, я вас разбужу и сама провожу до перевоза, тут всего несколько шагов. Хоть и ковыляю, а все равно доведу вас в лодку. А на той стороне вы найдете экипаж.
– Благодарю, вы так добры! – проговорила молодая женщина, опуская веки и вновь откидывая голову на подушку.
Мадам Жозен изучала ее с минуту каким-то особенно сосредоточенным взглядом, а потом, переменив выражение лица, с нежной улыбкой обратилась к девочке:
– Подойдите сюда, душенька, я сниму с вас шляпу. Вам, наверно, жарко?
– Нет, не надо, благодарю вас, я останусь возле мамы, – ответила девочка.
– Как хотите. Но только скажите мне, как вас зовут?
– Меня зовут леди Джейн, – с самым серьезным видом ответила малышка.
– Леди Джейн! Самое подходящее имя! Настоящая маленькая леди! Присядьте по крайней мере; ведь вы устали.
– Я очень проголодалась, мне бы хотелось поужинать! – откровенно заявила девочка.
Мадам Жозен нахмурилась, вспомнив, что буфет пустой; но, чтобы развлечь ребенка, продолжала болтать, не умолкая. Вдруг послышался сигнал парома. Молодая женщина встрепенулась и принялась торопливо надевать шляпу, а девочка схватила в одну руку чемодан, в другую корзинку и весело вскричала:
– Скорей, скорей! Мама, пойдем!
– Боже мой, какая вы бледная! – заметила мадам Жозен. – Вам не дойти даже с моей помощью. Как жаль, что Эраста нет дома. Он у меня такой сильный, на руках бы снес вас на паром…
– Может, я дойду сама… попробую… – пробормотала гостья, поднялась, закачалась и повалилась на руки мадам Жозен.
В первую минуту хозяйка растерялась, затем проворно приподняла молодую женщину, уложила ее в постель, расстегнула лиф платья и осторожно начала ее раздевать. Несмотря на хромоту, мадам Жозен отличалась завидной физической силой. Не прошло и четверти часа, как гостья уже была устроена в постели на свежей чистой простыне, под легким одеялом. Малышка Джейн, припав к холодным рукам матери, горько плакала.
– Не плачьте, моя крошка, не плачьте, – уговаривала ее мадам Жозен, – помогите мне обтереть спиртом маме лоб – сейчас ей станет легче; она скоро заснет.
Девочка вытерла слезы, сняла шляпу и открыла чемодан.
– Вот, возьмите нюхательную соль и одеколон, – проговорила она совсем как взрослая, доставая их из чемодана. – Мама ими пользуется.
Мадам Жозен мельком заметила, что в чемодане было много серебряных вещей и туго набитый бумажник. Когда девочка прикладывала пропитанный одеколоном платок к лицу матери, хитрая креолка вытащила из чемодана бумажник и несколько серебряных туалетных принадлежностей, сунула их на полку в шкаф, заперла его, а ключ спрятала в лиф.
'Не надо, чтобы Эраст видел эти вещи, – подумала она, – он у меня не очень-то рассудительный: польстится на чужое добро, а потом разбирайся'.
Долго возилась мадам Жозен с нежданной гостьей, стараясь привести ее в чувство. Малышка Джейн усердно помогала ей, едва удерживаясь от слез.
Наконец мать ее застонала и приоткрыла глаза, но по ее тусклому взгляду сразу было видно, что сознание еще не полностью к ней вернулось.
– Мама, мамочка, миленькая, тебе лучше? – допытывалась девочка, обнимая и горячо целуя ее.
– Душенька, ваша мама открыла глаза, значит ей легче, но только она хочет спать, – ласково уговаривала малышку мадам Жозен, – Не надо ее беспокоить, ей это вредно. Дайте ей хорошенько выспаться, а сами пока поешьте. Вот парное молоко и вареный рис, поужинайте. Потом я помогу вам раздеться и уложу в кровать рядом с мамой. Поспите – и утром будете обе хорошо себя чувствовать.
Леди Джейн до этого беспрекословно подчинялась распоряжениям хозяйки, но теперь ни за что не соглашалась отойти от матери, которая опять впала в беспамятство.
– Можно мне ужинать здесь, рядом с мамой? – спросила девочка.
– Конечно, милочка, садитесь где вам удобнее, а я придвину маленький столик и принесу еду.
Мадам Жозен устроила все так, как хотела девочка, и с самой приветливой улыбкой стала смотреть, как леди Джейн принялась за еду. Затем, убрав тарелки и столик, креолка умыла девочку, надела на нее ночную рубашку, расчесала и заплела на ночь густые, длинные волосы. Мадам Жозен уже взяла было ее на руки, чтобы уложить рядом с матерью, но леди Джейн воспротивилась и с легкой досадой воскликнула:
– Подождите, я еще не молилась! – большие глаза смотрели с упреком, и она выскользнула из рук мадам Жозен. – Мама не услышит – мама спит, зато Бог услышит. Он никогда не спит, – серьезно проговорила она.
Став на колени, малышка вполголоса прочитала обычную детскую молитву, известную всем благочестивым матерям, и добавила: 'Господи, сделай так, чтобы милая мама была завтра здорова и чтобы мы могли отправиться утром в дорогу'. Поднимаясь с колен, девочка задержала взгляд на корзине с голубой цаплей, про которую не вспоминала с той минуты, когда мать упала в обморок.
– Что я наделала! – воскликнула малышка, подбегая к корзине. – Я совсем забыла о Тони.
– Кто это там? – поинтересовалась креолка, встревоженная шорохом, который послышался в корзине. – Кто там шевелится?
– Птичка, голубая цапля, – ответила девочка с улыбкой, – мне в поезде подарил ее один добрый джентльмен…
– Ваш знакомый?
– Нет, мы с ним раньше не встречались, – леди Джейн тихо рассмеялась. – Я даже имени его не знаю. Неловко было спросить, ведь это невежливо.
– Конечно, конечно! – заметила мадам Жозен. – Но что вы будете делать с длинноногой цаплей?
– Это голубая цапля. Такая цапля – говорят, редкость! – отвечала девочка, развязывая корзину и вынимая оттуда птицу.
На хорошенького ребенка, стоявшего босиком в длинной ночной рубашке, с голубой цаплей в руках, нельзя было не залюбоваться.
– Я боюсь ее оставить на свободе ночью, она может убежать, – сказала леди Джейн, – а ей, наверно, пить и есть хочется. Что же делать?
– А мы вот что сделаем, – откликнулась ловкая креолка, стараясь угодить ребенку. – Я вам принесу из кухни старую клетку из-под попугая, и мы посадим в нее вашу птицу.
– Я вам очень благодарна, – вежливо, но довольно сухо проговорила девочка. – Когда мама проснется, она вас тоже поблагодарит.
Мадам Жозен быстро притащила клетку и поставила туда блюдечко с рисом и кружку с водой. Леди Джейн посадила в клетку голубую цаплю, заперла дверцу и, не смея целовать мать, чтобы не разбудить ее, осторожно улеглась с краю постели. Через минуту измученная малышка крепко спала.
Мадам Жозен более получаса провела в кресле-качалке, раздумывая, что делать с больной гостьей, если болезнь затянется. 'Если я оставлю ее у себя и буду за нею ухаживать, – рассуждала креолка, – она, конечно, мне хорошо заплатит. По-моему, гораздо проще быть сиделкой, чем чистить кружева капризным дамам. Если бедняжка опасно занемогла, ее лучше не отправлять в больницу, тем более что у нее в городе нет ни родных, ни знакомых. Похоже, у нее начинается горячка, она долго не опомнится. Грешно выгонять из дома такую молодую женщину, да еще, судя по всему, настоящую леди. Если она, не дай Бог, умрет и я
