– Приглашают, – с нервным смешком сказал Семён. – Ждут. – Он перешагнул через низкий порожек; Хайк вошёл следом и дверь немедленно вернулась на место.
Пожалуй место, где оказался Семён, нельзя было назвать ни рубкой управления, ни технической кабиной: здесь не было никаких средств управления. Вообще. Ни обязательного пульта с ручками-кнопками и голографическими мониторами, что так любят показывать в космических мыльных операх; ни противоперегрузочных кресел, в которых мужественные астронавты мужественно страдают от нечеловеческих перегрузок, удирая от шальной чёрной дыры; ни, в конце концов, хоть какой-нибудь паршивенькой анабиозной камеры. Ничего! Только лишь окружность серебристой стены, серебристый пол и такой же серебристый потолок – Семён как будто попал внутрь новенькой консервной банки. Большой и плоской.
– И что дальше? – выйдя на середину громко спросил Семён неизвестно у кого.
Словно дождавшись именно этих слов, стены растаяли. Разумеется, они не пропали вообще, но стали настолько прозрачными, что Семён невольно попятился: с одной стороны прыгалки был виден бездонный провал с медленно плывущими в нём облаками, с другой – службисты-безопасники, кучкующиеся поодаль от энэлошки. Никто из безопасников, увлечённых важным спором, не смотрел в сторону прыгалки; звук отсутствовал, но и так было понятно, что страсти накаляются – Семёну даже показалось, что он опять слышит громогласное: «Тля!». Что, конечно же, было невозможно.
Внезапно и обрыв, и разгорячённые беседой службисты поплыли вниз – прыгалка мягко взлетела. Очень мягко и бесшумно: никакого ускорения Семён не почувствовал. Наверное, и старт был беззвучным – никто из безопасников даже ухом не повёл. А, может, в таком гомоне просто не услышали, если чего и прозвучало… Не до того им было.
– Вот так и похищают ценных имперских специалистов, – с горечью сказал Мар. – Всем на тебя наплевать! Никакой заботы. А после будут за головы хвататься, волосы рвать… и не только на голове… Когда их всех по зомби-филиалам разошлют. На руководящие посты. А, может, и на подчинённые… Эх, тля, р-работнички… – медальон презрительно цыкнул и умолк.
– Летим, да? – полувопросительно, полуутвердительно сказал Хайк.
– Летим, – согласился Семён. – К Сетке и летим. Что сейчас будет! Ох, что будет…
Прыгалка вдруг заложила вираж и встала на ребро, изображение на стенах резко сместилось: с одной стороны теперь была видна удаляющаяся гора с заснеженным пиком, крохотным пятачком посадочной скалы и тёмной россыпью еле видимых точек, в панике снующих между жёлтыми пятнышками летунов; с другой стороны на энэлошку надвигались чёрные ячейки Сети, быстро увеличиваясь в размерах.
Внутри самой прыгалки этот лихой маневр ничем не проявился – как стоял Семён, так и продолжал себе стоять. Только голова крепко закружилась от увиденного.
– Что сказал бы в такой ситуации гражданин начальник филиала? – скучным голосом спросил Мар. – Мать твою? Так вот: мать твою-ю-ю!!! – завопил медальон как резаный.
Сеть была рядом. Рукой подать.
Глава 16
Сверхсекретная Лаборатория Имперского Многоцелевого Полигона
Ячейки Сети были крупными, но не настолько, чтобы прыгалка могла проскользнуть сквозь них. Даже по диагонали. Даже сложившись вдвое.
Сплетена магическая сеть была из очень мощных заклятий: если сравнивать размеры плетёнки с чем-либо знакомым Семёну, то скорее всего она походила на часто состыкованные трубы транзитной магистрали нефтепровода. Мощной такой магистрали, по которой нефть из одной страны в другую качают; внутри дымчато-тёмных труб переливалось вязкое фиолетовое зарево.
Даже будь Семён снаружи, каким-то окаянным способом уцепившись за гладкий бок энэлошки, то и тогда вряд ли бы он смог сделать что-либо: такое мощное колдовство, планетарного масштаба, ему было не по силам.
Прыгалка неожиданно остановилась, не долетев до дымчато-фиолетовых труб, застыла на месте как вкопанная. Вертикально, стоя на ребре. Так же, как и летела.
Сквозь тёмные отверстия ячеек просвечивались россыпи далёких звёзд – наступала ночь; звёзды были яркими и неподвижными. Но не все: одна из самых ярких звёзд, внезапно покинув небосвод, стремительно помчалась вниз, навстречу к удирающей из Безопасного Мира прыгалке. Семён ещё успел разглядеть как звезда, увеличившись в размерах, превратилась точно в такую же серебряную энэлошку – успел, а потом с криком зажал глаза руками: встречная прыгалка врезалась в Сеть. Полыхнуло так, словно где-то неподалёку, на миг, во всю мощь зажглось солнце, самое большое из двух; пол под ногами Семёна пошёл ходуном – Семён не удержался на ногах и крепко приложился об пол боком.
Когда в глазах у Семёна наконец перестали мельтешить зелёные пятна, а пол прекратил трястись как перегруженная бельём стиралка, Семён открыл глаза. И встал на ноги.
Они были в том самом месте, которое Мар когда-то определил как мощную колдовскую границу между Мирами – преграду, непреодолимую без особых путевых заклинаний. Преграду в виде ледяного безвоздушного пространства.
Они были в космосе.
Хайк сидел на корточках, со спокойным интересом озираясь по сторонам и держа в руках шар предсказаний. Наверное, шар выкатился из сумки во время тряски – тощая сумка валялась у Семёна под ногами, золотые шахские монеты были рассыпались по всему полу. Но собирать их Семён не стал, не до золота сейчас было!
За прозрачной стеной прыгалки висел большой глобус Безопасного Мира, плотно исчерканный тёмными нитями параллелей и меридианов магической сети; в одном месте Сеть была порвана, там медленно клубилось тусклое фиолетовое облако. Облако постепенно сжималось, уплотнялось и ветвилось, превращаясь в то, чем было изначально – в нити защитной Сети. Через десять секунд Сеть восстановилась и уже ничего не говорило о том, что здесь недавно сгорела очередная прыгалка чужих. Прыгалка-камикадзе, открывшая проход для прыгалки-похитительницы.
Безопасный Мир становился всё меньше и меньше, проваливаясь в космическую черноту – вскоре планета исчезла из виду вообще, словно её никогда и не было; чуть погодя превратились в звезды парные большое и малое солнца, сразу затерявшиеся на фоне общей звёздной мешанины.
Семён и представить себе не мог, с какой скоростью они сейчас мчались, впрочем, он и не собирался ломать себе голову над такими пустякам.
– Мар! – нетерпеливо позвал Семён, – а ну-ка, транспортное заклинание, живо! Уматываем с посудины, пока нас непонятно куда не утянуло. В любой Мир… только не в Безопасный! Шнель-шнель!
– Есть! – по-военному чётко ответил медальон. И тут же не менее чётко доложил:
– Никак нет! Ни хрена у нас не получится, Семён Владимирович, эта прыгалка такая же непробиваемая, как та небесная сетка. Влипли мы, Сеня, суши сухари… И никто не узнает, где могилка моя…
– Тьфу ты, блин, – Семён упёр руки в бока, расстроенно глянул на Хайка. – Мы с тобой сейчас, Хайк, ей-ей как те Белка и Стрелка в испытательном полёте… были такие собачки, в небо их навсегда отправили… гавкай сколько влезет, а с орбиты всё равно не снимут! Даже если сдохнешь. Не получается у нас удрать отсюда, вот какое дело, понимаешь! Хотя, если подумать… – Семён нерешительно потянулся к кошелю с магическим золотом.
– Не вздумай! – всполошился Мар. – Нам в этой банке только молниевого кадавра не хватало!
– Ну почему же кадавра, – смутился Семён. – Ты уж прямо сразу… Может, я дверь хотел придумать, а ты не дал! Обычную волшебную дверь. В другой Мир. Магия древняя, мощная… Авось пересилила бы техническую.
– Двери придумывать после будешь, – категорически заявил медальон. – В каком-нибудь необитаемом мире. Который и потерять не жалко. А сейчас давай без экспериментов, ладно? Ха, дверь! Знаю я, чем это скорее всего закончилось бы: обычной дыркой в стенке прыгалки. Типа двери, но не волшебной. Натуральной. Это ж междумирье, темнота! Кто же с ним шутки шутит?… Я бы тебе рассказал пару историй об этом жутком месте, но некогда и незачем. Не люблю зря страхи нагонять! Хотя нет, люблю, но всему своё время. Ты давай головой думай, а не за древнее золото хватайся…
– Головой я уже подумал, – огрызнулся Семён, – толку-то.
– Тогда думай другим местом, – невозмутимо посоветовал Мар, – каким хочешь. Главное – думай! Кстати, а ты ещё что-нибудь надумал кроме двери в никуда? Если не секрет.
– Надумал я очень простую комбинацию, на которой нас взяли, – неохотно ответил Семён. – Кто-то – Кардинал или чужие – пронюхали, что я нахожусь в Безопасном Мире. Зная, что его жители окончательно свихнулись на почве глобальной безопасности, эти шустрые ребята нагло взломали защитную Сеть и отправили туда, в Безопасный Мир, пустую прыгалку. Прыгалку, запечатанную особой печатью… которую только вор-Симеон взломать сможет… и имеющую для возвращения один-единственный жёстко указанный адрес. С тем безошибочным расчетом, что после этого Сеть блокирует все входы-выходы наглухо и выбраться из Безопасного Мира можно будет только на той пустой прыгалке. А заодно эти спецы по провокациям заранее вычислили начало обязательной тотальной проверки архивов и, соответственно, документов у населения. Как же без проверок-перепроверок в такой ситуации… И осталось этим головастым ребятам всего-навсего дождаться, когда вор-Симеон вместе с кошелем драпанёт на той прыгалке. Если сумеет до неё добраться. Вот, сумел-таки, – закручинился Семён. – Ещё и с молниевым кадавром расстарался, для усиления режима проверки… Как на заказ.
– Думаю, Кардинал здесь ни при чём, – уверенно сказал Хайк, поглаживая шар предсказаний и отстранённо глядя в его бирюзовую глубину. – Не может быть у Кардинала столько прыгалок, чужие никому их не продают. И в аренду не сдают… Тем более сжечь вот так вот, запросто, две прыгалки, и всего лишь для того, чтобы третья смогла войти в запрещённый для чужих Мир и выйти из него!… Это чужие, Симеон.
– Стрелку они нам забили, – мрачно сказал Мар. – В смысле не собаку, а конкретную встречу. Как бы от неё отмазаться… Не имею ни малейшего желания общаться с этими уродами!
– Я тоже, – согласился Семён. – Хайк, скажи-ка, дружище, а ты можешь попробовать взять управление этой посудины на себя? Навроде того, как ты друидским домом управлял, чтобы со мной встретиться.
– Попробую, – коротко ответил Хайк и надолго умолк, глядя в шар предсказаний.
Шло время, минута за минутой: звёздный пейзаж за стенами-окнами почти не менялся. Почти, потому что кое-какие изменения всё же происходили, медленно, но происходили – какие-то звёзды постепенно тускнели и исчезали, какие-то наоборот, возникали; казалось, что вселенная неспешно вращается вокруг единственного центра мироздания – вокруг прыгалки чужих.
Будь на месте Семёна какой-нибудь крупный физик-теоретик, он уже раз пять сошёл бы с ума, потому как прыгалка нарушала все известные законы физики, обходясь безо всяких теоретически предсказанных гиперскачков, подпространств, нуль-проколов и сверхсветовых скоростей. Возможно, даже игнорируя и великую теорию относительности. Она просто
А, может, и не сошёл бы с ума, а вовсе наоборот – наглядевшись воочию на все эти антинаучные страсти, возвысился бы тот теоретик интеллектуально и тут
