шифр принадлежит вашему любимчику, Рене Флорентинцу!
— Если Рене совершил это преступление, — мрачно сказала побледневшая королева, — я примерно накажу его!
— О, простите, ваше величество! — возразил король. — Это вас уже совершенно не касается! Это дело парламента, а потом — палача!
— Но помилуйте, ваше величество, ведь Рене преданный слуга… он оказал уже столько услуг… Он спас монархию от угрожавшего ей заговора… И из-за какого-то горожанина…
— Из-за горожанина? — крикнул Карл IX. — Да ведь горожане разнесут в щепки мой трон, если я позволю какому-нибудь Рене резать и грабить их! Не пройдет недели, как Рене будет колесован!
Сказав это, король в гневе удалился. Екатерина и Маргарита переглянулись.
— Рене — просто негодяй, — сказала королева, — кончится дело тем, что он поссорит меня с королем. Но он полезен, а потому я спасу его! — И королева быстро удалилась.
Генрих и Пибрак тоже вышли из тайного коридора и вернулись в комнату, где Ноэ многозначительно посмотрел на них: король говорил настолько громко, что его слова долетали и до комнаты.
— Ну-с, — сказал Генрих, — дело-то, кажется, пахнет для Рене очень скверно!
— Король остается королем, — ответил Пибрак, пожимая плечами, — но единственным хозяином положения по-прежнему является королева! Поэтому весьма возможно, что парламент оправдает Рене, если только дело дойдет до этого, — закончил Пибрак. — По-моему, его не посмеют даже арестовать!
— Однако! — спохватился принц, взглянув на часы. — Скоро десять, и я должен идти. Покорнейше прошу вас, Пибрак, не пользоваться сегодня вечером вашим тайником! Ну, пойдем, Ноэ!
С этими словами Генрих ушел, невольно размышляя над словами Пибрака: «Рене не осмелятся даже арестовать».
«Неужели Пибрак прав?» — думал он.
На самом деле в этой части предсказания Пибрак оказался неправым. Вернувшись к себе, король велел позвать герцога Крильона, славившегося своей прямотой и неустрашимостью: ведь для того чтобы арестовать фаворита мстительной Екатерины Медичи, да еще такого фаворита, как Рене, нужно было действительно обладать незаурядным геройством!
— Герцог! — сказал ему король. — Ступайте и арестуйте Рене Флорентийца, парфюмера королевы- матери!
— Сто тысяч ведьм! — воскликнул бесстрашный Крильон. — Ваше величество еще ни разу не давали мне такого приятного поручения!
— Ну так ступайте! — мрачно ответил король.
III
Выйдя из Лувра, Генрих и Ноэ повстречались на набережной с каким-то человеком, который быстрым шагом направлялся ко дворцу.
— Ба, да это наш друг Рене! — сказал принц, узнав парфюмера при свете луны, и обратился к Флорентийцу: — Куда вы так торопитесь?
— Простите, господа, — ответил Рене, — но я очень спешу. Мне надо в Лувр, к королеве- матери.
— Но почему вы так бледны, мессир? Удался ли ваш проект?
— Не вполне… вернее, даже нет!
— Да, да! Это весьма возможно! Ведь я говорил вам, что какое-то враждебное влияние сказывается на вашей судьбе! Если бы вы дали мне тогда возможность погадать вам как следует, мне, быть может, удалось бы выяснить, как парализовать это влияние…
— Так вы, может быть, погадаете мне теперь? — с бледной усмешкой сказал Рене.
— Что же, сегодня ночь очень ясна! Дайте свою руку! — сказал Генрих и принялся с важным видом рассматривать руку Рене. Вдруг он вздрогнул и тихо вскрикнул, после чего спросил: — Вы, кажется, сказали, что идете в Лувр? Так не ходите туда!
— Но почему?
— Не знаю, но там с вами приключится какое-то несчастье!
— Но королева ждет меня!
— Не потеряли ли вы чего-нибудь в прошлую ночь? Я не вижу достаточно ясно, что это такое, но это два каких-то предмета, потерянные или забытые вами, и они являются источником вашего несчастья! Не ходите туда!
Тон, которым Генрих произнес эти слова, произвел на Рене огромное впечатление. В первый момент он даже подумал, не будет ли и в самом деле лучше повернуть обратно? Но если вся Франция трепетала перед Рене, то одно движение бровей Екатерины Медичи заставляло трепетать Флорентинца, а ведь королева всегда ждала его в этот час!
— Я должен идти! — сказал он. — Если моя звезда погасла, то пусть судьбы идут своим чередом! Покойной ночи, господа! — И с этими словами он пошел дальше.
Дойдя до Лувра, Флорентинец прошел в него через потерну и поднялся по узкой лестнице в апартаменты королевы.
Но Екатерины не было в комнате. Когда король гневно вышел из комнаты Маргариты, королева побежала за ним следом. Она хотел войти в кабинет короля, но алебардист преградил ей дорогу, сказав:
— Король никого не принимает!
— Ну, меня-то он примет! — ответила королева.
— Приказ только что отдан, и именно по отношению к вашему величеству! — ответил часовой.
Королеве пришлось вернуться обратно, хотя бешенство душило ее. Рене пришел как раз в то время, когда ей пришлось перенести эту оскорбительную неудачу, и, когда Екатерина, вернувшись к себе, застала своего фаворита, ему первому предстояло вынести на себе бурю ее гнева.
— А, вот и ты! — сказала она. — А я хотела рассказать тебе интересную историю! Вчера ночью на Медвежьей улице нашли убитыми несколько человек, и убийца оставил там ключ и кинжал. И знаешь ли ты, чей это кинжал? Твой, негодяй!
— Но, ваше величество, — пробормотал испуганный Рене, — ведь вы же… позволили…
— Молчи, подлец! — крикнула королева. — На этот раз я от казываю тебе в своем покровительстве! Ты будешь арестован, судим и колесован! — Сказав это, королева взглянула на своего фаворита. Но недаром она еще накануне упомянула, что между ней и Рене слишком много секретов; ей опять стало жалко его… — Единственное, что я могу посоветовать тебе, — сказала она, — это бежать, и как можно скорее!
Она показала Флорентинцу на дверь, и на ее лице отразился такой искренний испуг, что Рене понял, насколько неблагоразумно раздумывать над данным ему советом.
Он накинул плащ и подошел, чтобы поцеловать руку королевы.
— Прочь, убийца! — крикнула она, отталкивая его.
Рене поник головой и, выйдя, направился коридором к той потерне, которой он обыкновенно проникал во дворец.
Однако часовой, только что беспрепятственно впустивший его, отказался теперь выпустить обратно, сославшись на приказ короля. Окончательно перепуганный Рене решил попытать счастья на главной лестнице. Часовые, стоявшие у первых ступенек, беспрепятственно пропустили его. То же самое было и с часовыми, стоявшими в низу лестницы.
«Я спасен! — радостно подумал Рене. — Сюда приказ еще не успел дойти!»
Он дошел до главных ворот. Это было последним и притом самым маленьким препятствием. Наряд часовых обыкновенно сидел в кордегардии у ворот, и достаточно было постучаться, чтобы после опроса ворота раскрылись.
