1.4. Перестроить можно рожу, ну а душу - никогда!
Слухи об огромной премии овладели научно-технической общественностью еще до того, как приказ пришел в Объединение. Называли фантастические суммы. Мужчины в курилках, а женщины за бесконечным чаем удивлялись: в списке премированных нет начальства, только исполнители. Горлов стал замечать косые взгляды. В конце концов ему перенесли отпуск с августа на декабрь.
– Перенос отпуска - это наказание! Объясните, за что? - спросил он у начальника отдела Котова. Тот, глядя в сторону, назвал формальную причину: дескать, производственная необходимость.
– Виктор Михалыч, мы же договаривались, вы сами утвердили график. Еще в январе! И, наконец, какая необходимость? Я же сдал разработку, испытания прошли успешно, - возразил Горлов.
– Ничего не могу для вас сделать, - отрезал Котов, и Горлов физически ощутил его неприязнь. Пожевав губами, Котов неожиданно спросил: - Давно хочу узнать, почему в вашем секторе постоянно болтается Рубашкин? Что ему у нас нужно?
В словах Котова был какой-то неприятный подтекст и Горлов замешкался.
– Имейте в виду: к Рубашкину есть вопросы, очень много вопросов! Если бы он сам не ушел из моего отдела, то пришлось бы его подтолкнуть - Котов подчеркнул слово 'моего'. - Да, подтолкнуть, больно подтолкнуть. Сейчас же сложилась ситуация, когда вообще непонятно, может ли он с его взглядами работать в нашем Объединении, причем в нашей газете. Ведь газета - это идеологический фронт, важнейший его участок. А Рубашкин спелся с весьма подозрительными личностями, и даже, не имея специального допуска, самовольно встречается с иностранцами. Как вы, товарищ Горлов, это объясните?
– Что я должен объяснять? Рубашкин принимал участие в нашей работе, теперь готовит о ней очерк для 'Ленинградской правды'. Естественно, он к нам приходит. - Горлов вспомнил, что Петр и вправду как-то обмолвился, что хочет написать очерк.
– Так вы считаете естественным, что не внушающий доверия человек постоянно отирается в режимно-секретных помещениях, - угрожающе тихо вставил Котов. - Кстати: что Рубашкин конкретно сделал по вашей тематике?
Горлов занервничал, догадавшись, куда клонит Котов. После перехода на другую работу Петр не должен был даже касаться бумаг с грифом, не то чтобы их писать!
– Так, что конкретно делал Рубашкин? - настойчиво переспросил Котов.
Горлов стал вспоминать, когда Рубашкин ушел в газету и что успел подписать до ухода. Конечно, на документах последнего года его фамилии нет, их подписывала Марина Богданова.
– Помните, Виктор Михалыч, наша разработка началась по вашей инициативе три года назад, - Горлов тут же понял, что попытка польстить Котову не удалась.
– Вы мне зубы не заговаривайте! Берите бумагу и пишите объяснительную записку! - повысил голос тот.
– О чем писать? - растерялся Горлов.
– По сути поставленного вопроса: что конкретно сделал Рубашкин.
– Я не помню.
– Так и пишите: что Рубашкин делал, не помню.
– Зачем передергивать? Я знаю, что делал Рубашкин, но сейчас у меня нет номеров и литер той документации, по которой он был ответственным исполнителем.
– Приказываю сейчас же, здесь в моем кабинете написать объяснительную записку, - не сдержавшись, закричал Котов. С неожиданной быстротой он подскочил к дверям и позвал секретаршу: - Галина Анатольевна, зайдите. Надо составить акт, что Борис Петрович отказывается выполнить мой приказ.
Горлов наконец понял, почему Котов скандалит: не попал в список премированных.
'Хорошо, что Петя действительно работал по этой теме. В секретном отделе наверняка сохранились рабочие спецтетради Рубашкина. Если начнется служебное расследование, - а судя по всему, дело к тому идет, - мы хоть двадцать объяснительных составим, не подкопаешься'.
– Давайте акт! - успокоившись, согласился Горлов.
– И наш именинник здесь! Вы не заняты, Виктор Михайлович? - в открытую дверь заглядывал Слава Лахарев. Он был приветлив всегда и со всеми, хотя работа у него была склочная: Слава заведовал лабораторией нормоконтроля. От него зависело, сколько будут зарабатывать монтажники, чертежники, слесари и прочий рабочий люд. Наверное, за удивительные способности все улаживать его и выбрали парторгом отдела.
– Заходи, Слава, третьим будешь. Как раз тебя не хватает, чтобы на меня акт накатать, - сказал Горлов.
– Борис Петрович отказывается выполнить мой приказ, - разъяснил Котов.
– Виктор Михалыч хочет, чтобы я сию минуту, здесь написал объяснительную записку, связанную с секретными документами. Заявляю официально в присутствие парторга, что готов это сделать только в первом отделе в учтенной тетради. Прошу записать мои слова в акт, - сказал Горлов.
– Какой акт? Секретные сведения надо записывать, как положено, - недоумевая, сказал Лахарев.
– Борис Петрович меня не так понял. Я просил обратить внимание… - Котов замялся, замолчал и, сев за стол, машинально взял телефонную трубку. Повертев в руках, он бросил ее на место и сказал секретарше: 'Идите, Галина Анатольевна, работайте!'.
– Я тоже пойду, - сказал Горлов.
– Что произошло? - спросил вышедший следом Лахарев.
– Котова послушать, Рубашкин чуть ли не шпионом стал…
– Это я тоже слышал. Похоже, нашему Петру одна дорога - в кооператоры. Но из-за чего Котов на тебя взъелся?
Горлову показалось, что Лахарев знает причину, но ему неудобно заговаривать о премии, тем более, что сам не обижен - ему причиталось тысяча двести рублей. Поэтому Горлов только пожал плечами: мол, черт его знает.
– Не вовремя ты с Котовым забодался, он мужик пакостный. Дружков подговорит, те проголосуют не так, как надо, и сгорел твой партбилет без дыма и запаха, как чистый спирт, - понизив голос, сказал Лахарев.
– А то ты не можешь заранее поработать с кадрами? С твоим-то опытом партийной работы? - Горлов сделал вид, что шутит.
– Опыт опытом, но теперь не то, что раньше: райком высказал мнение, и все - единогласно! Сам понимаешь, гласность на дворе! А что до опыта, так Котов нам всем фору даст. Вот у него опыт - это опыт. С тех пор, как он генерального снял ему никто не перечит. Очень поучительная история. Он тебя как букашку придавит, станешь вкалывать простым инженером, ахнуть не успеешь!
– А кто тогда будет первые места и переходящие знамена обеспечивать? Мои изделия по всему Союзу плавают, ползают и летают, космос на очереди.
– Зачем Котову твой космос! Ты своими разработками ему спокойную жизнь лет на пять обеспечил. Будет потихоньку улучшать и модернизировать. Зачем же ввязываться во что-то новое, рисковать? К тому же тебя сверху заметили, выдвигают. Он наверняка за свое место испугался. Пойми его психологию, вникни!
Горлов застал Рубашкина в редакции. Насвистывая, тот освобождал ящики стола.
– Выносить не разрешают, боятся, что наши секреты к врагам попадут. Отнесу в кочегарку, пусть сожгут, - кивнув на большую коробку со старыми газетами и разбухшими картонными папками, объяснил Рубашкин.
– Зачем? - удивился Горлов.
– Ухожу! С меня хватит!
– Ты окончательно решил?
