А на рассвете, когда толстый белый туман укутывает реку от берега до берега! Плотный, молочно- белый, влажный. В нем гаснут звуки, и тот, кто в это время на вахте, сбрасывает скорость до минимума, и вездеход еле-еле ползет, ориентируясь лишь на показания приборов. И только едва слышный плеск воды о борт, биение собственного сердца да запахи подсказывают, что ты еще жив и находишься в этом абсолютно реальном и, увы, зачастую слишком жестоком мире.
Сменяясь по очереди за штурвалом и всего дважды сделав по пути остановку, они достигли устья реки на пятый день утром. Это расстояние можно было покрыть, вероятно, и за более короткий срок, но на реке им неоднократно попадались и опасные пороги, и коварные отмели. Охотник и приборы не могли бы вовремя предупредить обо всех, и поэтому следовало быть осторожными.
Тем более что за все время пути они трижды видели жахов.
Они появлялись в небе на северо-востоке, в той стороне, где осталась деревня Охотника, вход в тоннель и подземелье с Золотым Шаром и родным «Пахарем» на дне озера.
Группами по три жахи барражировали небо над лесистыми холмами, видимо, производя разведку. Всякий раз Умник замечал их вовремя (а один раз первым их увидел Охотник), и тогда «Мураш» погружался почти к самому дну, и шесть человек, одна лируллийка и один корабельный робот продолжали свой путь уже под водой, время от времени всплывая и оглядывая небо через перископ.
Жахи, однако, быстро исчезали с горизонта. Видимо, смерть первого разведчика научила их осторожности, и теперь они не торопились, методично, квадрат за квадратом, прочесывая окружающие леса.
К океану «Мураш», повинуясь указаниям Охотника, выплыл через левый, самый широкий рукав реки.
– Нам нужно выбраться на берег, – сказал Охотник, – и следовать вдоль него. Поселение гойтов не у самой реки, оно дальше.
– Далеко? – спросил Капитан.
– Не очень. Около семи километров, наверное. Там вроде как небольшая бухта, и в этой бухте они живут.
– Под водой?
– Корабль их под водой, но не очень глубоко. А на берегу, в лесу, – несколько хижин. Склады, временное жилье и прочее.
– Корабль под водой, – вздохнул Оружейник. – Надо же. Прямо как у нас.
Бухта гойтов открылась во всей красе и сразу, как только они перевалили через длинный, поросший густым кустарником отрог прибрежного холма. И даже не холма, а, наверное, почти горы. Бухта как раз и лежала между двумя уходящими в океан отрогами этой горы. Словно блюдо с водой в руках великана.
Механик, лавируя между скальных выходов, спустился к самой кромке прибоя и поехал на малой скорости в глубь бухты по узкой кромке плотного белого песка.
– Где-то здесь, – сказал Охотник.
– Понял, – Механик остановил «Мураш» в тени подступающих к самой воде деревьев. – Что дальше?
– Я думаю, – сказал Капитан, – что первым, чтобы избежать всяческих недоразумений, следует идти Охотнику. Гойты его знают.
– Я и сам так думаю, – блеснул зубами Охотник. – Разрешите идти?
– У тебя что, в Наставниках потомки военных были? – поинтересовался Капитан. – Иди. Мы за тобой отсюда понаблюдаем.
– И ежели что, прикроем, – добавил Оружейник.
– Я пошел, – кивнул Охотник и, открыв люк над головой, исчез.
Они сидели на дощатом полу в большой, искусно сплетенной из лиан и гибких ветвей кустарника круглой хижине и разговаривали. Шестеро гойтов, люди и лируллийка Вишня (Умник остался снаружи с маловразумительным приказом смотреть в оба).
Сначала переводчиком был Охотник, но потом достаточно мощный для таких дел компьютер «Мураша» разобрался, что к чему, и беседа через переносной ретранслятор потекла быстрей.
Гойты, несомненно, являлись представителями гуманоидной расы.
Достаточно было одним взглядом окинуть их гибкие и стройные невысокие тела с двумя руками (по пять пальцев на каждой со слабым подобием перепонок между ними), двумя ногами и одной безволосой головой, на которой, опять же, имелось два больших кругловатых глаза, один нос и рот с вполне человеческими, разве что чуть более заостренными, зубами, чтобы вполне в этом убедиться. И одеты они были, с точки зрения людей, цивилизованно – в гладкие, матово отсвечивающие комбинезоны, чем-то напоминающие земные гидрокостюмы. А их способность дышать и жить под водой… так мало ли у кого какие способности! Древние земные йоги, как известно, надолго могли останавливать и запускать по собственному желанию сердце и вообще не дышать, что ж их теперь не считать за людей?
Разговор, как это и принято между всеми разумными расами, начался с личного знакомства и рассказа о том, кто здесь и откуда. Начали гойты, у которых было так принято, что хозяева первыми рассказывают о себе.
Выяснилось, что раса гойтов совсем недавно овладела принципом гиперперехода сквозь невообразимые пространства галактики и ничего не знает пока ни о Галактическом Сообществе, ни о Слепом Мешке. Точнее, они, гойты, которые сидят здесь, об этом уже знают. Но только лишь потому, что в Слепой Мешок попали сами, а о Галактическом Сообществе им рассказали люди, сородичи Охотника. Цивилизация же гойтов в целом – там, за пределами Слепого Мешка, на их родной планете и на немногих колониях – до сих пор может лишь предполагать, что она не одинока во вселенной. Поскольку ни разу не встречалась с представителями иного разума. Не считая, как уже упоминалось, присутствующих.
– Впрочем, – закончил свой недолгий рассказ высокий (относительно своих товарищей) гойт по имени Няса, чей ранг соответствовал рангу Капитана, – мы здесь уже пять местных лет. За это время что-то могло измениться.
– Вряд ли, – сказал Капитан. – Мы, люди, входим в Галактическое Сообщество. Входят туда и лируллийцы, прекрасная представительница которых находится среди нас. Мало того – лируллийцы являются одной из четырех рас-основательниц Галактического Сообщества, а госпожа Вишня – Чрезвычайный Полномочный посол Лируллы на Землю и по роду службы знает практически обо всех известных разумных расах галактики. Во всяком случае, о тех, кто сумел овладеть принципом гиперперехода – точно. Таких, кстати, не так уж и много. Раньше мы ничего не слышали о гойтах и теперь благодарим судьбу за то, что она дала людям и лируллийцам возможность обрести новых замечательных братьев по разуму.
И тут гойт Няса, а затем и остальные гойты весело рассмеялись. Во всяком случае, те звуки, которые они издавали, и мимику их лиц нельзя было истолковать никак иначе.
– Извините, – с явным трудом подавил смех Няса, блестящими круглыми глазами оглядывая несколько сбитый с толку экипаж «Пахаря» и внешне невозмутимых Охотника и Вишню. – Не смог удержаться. Вы, наверное, сами не заметили, но вы разговаривали со мной так, как в… э-э… плохих исторических романах более, как они считают, просвещенные и цивилизованные пришельцы говорят с менее цивилизованными аборигенами. Еще раз прошу прощения.
Механик засмеялся.
– Ничего, – смутился Капитан, озадаченно почесал в затылке и улыбнулся. – Я действительно не заметил. Извините и вы меня, если так. А разве у вас тоже есть плохие исторические романы?
– А как же. У нас есть художественная литература. А раз есть литература, то, значит, есть и плохие романы. В том числе исторические.
– А кино у вас есть? – спросил Оружейник.
– Что такое кино?
Пришлось объяснить гойтам, что такое кино. Немедленно выяснилось, что подобный род искусства есть и у них. После обмена мнениями о литературе и кино присутствующие ощутили себя как-то раскованнее и свободней – всегда приятно найти нечто общее и одинаково любимое всеми.
– Хочу вас спросить как врач, – сказал Доктор, почувствовав, что наступил подходящий момент. – Подходит ли вам наша пища?
