Домовой кикимор пожал плечами.
— Антигон этого не знает. Но может узнать. Пусть валькирия ждет его здесь, но будет осторожна. За ней следят. Только что тут, во дворе, кошмарный монстр кое-кого встретил! — как о пустяке сообщил он.
Иркин взгляд поспешно метнулся к кровати, где под матрасом она спрятала картину. Место было, конечно, смешное и детское, но все лучше, чем бросать на виду. К тому же Ирка и не собиралась оставлять ее здесь надолго.
— Кто следит? Маги, стражи? Глиняный Пес? — спросила она озабоченно.
— Антигон не знает. Он видел того, кто следит, со спины. Антигон хотел подкрасться, но тот человек почуял что-то и — раз! — его не стало. Антигон никогда не видел такой быстрой телепортации. Без искр, без золотистого круга… Блестящая магическая техника!
— Почему же ты не сказал мне раньше?
— У Антигона были дела поважнее. Хозяйка должна была научить его уму-разуму! Отвратительный монстр ужасный баловник! Можно Антигон вставит пальцы в розетку?..
— Прекрати! Ну хотя бы что-то ты успел увидеть? Как он выглядел? — спросила Ирка нетерпеливо.
Домовой кикимор задумчиво лизнул кончик носа. Длина языка вполне позволяла сделать это.
— Ну… э… ужасный монстр думает, что это был юноша или молодой мужчина. Ростом примерно в три с половиной Антигона. Если хозяйка хочет, Антигон может перевести его рост в консервные банки, — предложил он.
— Не надо… Слушай, а этот тип был не… не Мефодий Буслаев? — как бы невзначай спросила Ирка.
— Едва ли. У Мефодия Буслаева светлые волосы. Этот же был с темными, — уверенно заявил Антигон.
Ирка погрустнела. Нет, не он. Да и зачем она Мефодию, когда у него есть та, светлая?
Больше никаких подробностей ей выведать не удалось. Но одно было ясно. Здесь, в квартире Бабани, оставаться нельзя. Рано или поздно путешествующий по изнанке мира Глиняный Пес приведет погоню к Ирке. А раз так — она должна спешить и найти ученика Мировуда, прежде чем это сделают его враги.
Ирка заглянула под матрас и взяла картину. Разворачивать ее тут, у Бабани, не имело смысла.
— Пошли отсюда! Если нас выследил кто-то один, то могут и другие, — сказала она.
Кикимор согласился с ней.
— Ужасный монстр это знает. Пусть хозяйка идет за Антигоном! Еще до сладкого омерзения верный раб приготовил ей убежище! Антигон назвал его: «Приют валькирии». Хозяйка сможет жить там постоянно.
— Оно мне понравится? — спросила Ирка.
— Пусть хозяйка не сомневается. Оно просто омерзительно! — убежденно заверил ее Антигон. — Только вам лучше превратиться в лебедя, хозяйка! Путь неблизкий!
Вскоре с заваленного хламом московского балкона в небо взмыла большая белая птица. На спине у лебедя сидел кикимор и небрежно, точно мухобойкой, помахивал свернутым в трубочку полотном «Мальчик с саблей».
'Лосиный Остров — название бессмысленное. Где тут лоси? Нет лосей. А остров где? И острова нету, ' — размышляла Ирка, пробираясь вслед за Антигоном по зарослям молодых кленов и елок. Бремя от времени Ирке начинало казаться, что она в глухой чаще, где никогда не ступала нога человека. И тотчас на глаза попадались то гнилая и раскисшая картонная коробка, то автомобильная шина, то рама от спортивного велосипеда, с непонятной целью прибитая к деревьям железными скобами. Турник, что ли, хотели сделать?
Желтые листья, которые капитулянтские московские деревья начинают понемногу ронять с первых недель августа, уже встречались на траве, невыносимо яркие в свете луны. Ирка старалась на них не наступать. Это было бы подло по отношению к листьям, чей век и так недолог, а красота кратка. В сумраке леса, путая друг друга суетливыми метаниями, кричали неведомые птицы. В кустарнике деловито шуршал еж, еще не знавший, что здесь, в московском лесу, не принято это уже.
Антигон шел впереди, то и дело теряясь среди подлеска, и жизнерадостно делал вид, что не заблудился. Однако его непослушные вихры уже выражали тревожную задумчивость, и в незнакомые деревья он всматривался с раздражением.
Один раз Ирка услышала, как он пробормотал:
— Правнук лешего!.. Расчихвостить мою кочерыжку!
— Может, мне снова превратиться, взлететь и посмотреть сверху? — предложила она.
— Спокойно, отвратная госпожа! Скоро мы будем на месте! — отвечал домовой кикимор, и они бесконечно шли по лесу.
Неожиданно Ирка остановилась. Она ощутила тревогу. Это была даже не тревога в человеческом смысле слова, а некое предзнание. Так бывает порой, когда, снимая телефонную трубку за неуловимо краткий миг до звонка, знаешь, что услышишь голос знакомого, который не звонил сто лет и один день.
Все было как будто спокойно. СЛИШКОМ СПОКОЙНО. Звуки леса точно умерли. Никто уже не, не шуршал и не каркал. Даже листья перестали падать. Лес замер, как декорация, ставшая ненужной, едва последний зритель покинул зал и погас свет.
— Беги! Прячься! — крикнул внутренний голос. Не задумываясь, ибо, к счастью, она наделена была врожденной способностью не думать в те моменты жизни, когда думать нельзя и даже опасно, молодая валькирия прыгнула под старый клен и присела у его ствола.
Антигон подбежал к ней и запрыгал на месте, недоумевая. Ирка поймала его за рыжие бакенбарды и притянула к себе, заставив замереть.
— О, жуткие пытки! Наконец-то! А я-то все думаю, когда начнется бескультурная программа! — воодушевился кикимор.
— Тихо! — прошипела Ирка.
Не церемонясь, валькирия повернула голову домового кикимора туда, куда смотрела сама. В том месте пространства, где они находились только что, возник длинный розовый надрез, похожий на сабельный удар по холсту. Его края надрывались и заворачивались. Изнутри било красное закатное сияние. Близко расположенные листья кленов вспыхивали и обугливались от невыносимого жара.
«А я еще надеялась одурачить Глиняного Пса! Как же мало ему потребовалось времени, чтобы взять след!» — подумала Ирка, сжимая в руке скатанную в трубку картину.
— Хозяйка должна отпустить монстра! Он будет штопать! — засуетился Антигон.
Рванувшись из рук Ирки и едва не оставив у нее в ладони один из бакенбардов а ла Ноздрев, Антигон отважно бросился к надрезу. Валькирия увидела, как он торопливо отворачивает ворот, и вот в руках его поблескивает большая сапожная игла.
Этой иглой, что-то нашептывая и причитывая, Антигон принялся поспешно штопать надрез. Жар его не смущал. Ирке это казалось бессмыслицей, нельзя же в самом деле заштопать воздух, да еще иглой без нити! Однако кикимор явно знал, что делает. Если с одной стороны надрез продолжал расширяться и расти, точно трещина на арбузе, то с другой, где работал Антигон, определенно затягивался.
Вначале Ирка очень туманно понимала замысел Антигона. На что он надеется? Ну появятся еще два надреза или три, а то и целых пять. Все сразу не заштопаешь. Однако новых надрезов почему-то не возникало, и валькирия внезапно поняла, что ткань миров вовсе не такая уж тонкая, как кажется на первый взгляд. Чтобы прорвать ее, нужна чудовищная магическая сила, собранная в единственном месте. И если прорыв не удастся, и Антигон возьмет верх, то чтобы вновь собрать эту силу и располосовать ткань миров, понадобится не час и даже не два. К тому же надрез через какое-то время начнет зарастать и сам, без помощи Антигона, и именно этого момента и ждет домовой кикимор.
Где-то за границей мира ворочался и все никак не мог прорваться гневный и безгласый Глиняный Пес. Ирка видела, как натягивается и ходит волной алый надрез.
— Знай чокнутого штопальщика, Лысая Гора! Не будете обижать тухлую хозяйку паршивого
