Антигона! — с крайним азартом восклицал ее слуга. Домовой работал быстрее, чем надрез успевал расширяться, и Ирка восторжествовала. Решив, что победа уже у них в руках, она выскочила из своего убежища. Однако радость оказалась преждевременной. Игла выскользнула из пальцев раздухарившегося Антигона и упала в траву.
Кикимор наклонился за иглой, и это спасло ему жизнь. В почти затянувшийся разрез с разгону прорвался один из каменных склепов. Его массивная крышка, выставленная вперед как таран, треснула от мощного удара. Склеп промчался над Антигоном. Кикимор, сбитый с ног потоком воздуха, обиженным мячиком укатился в заросли.
Склеп круто развернулся, выпустив огненную струю, и застыл, с высокой колокольни наплевав на законы лопухоидиой физики и прочей ботаники. На его позеленелых краях рыдали над урнами безутешные вдовы, и барельефные ангелы с мечами отгоняли от гипотетического усопшего духов тьмы. В склепе на деревянной скамье сидел молодой магфицер в шляпе с широкими полями. С ним рядом примостился низколобый пепелометчик с лицом багровым и опасным своей хронической глупостью. Чувствовалось, что маг с таким лицом вначале палит, а потом думает. В ногах пепелометчика подпрыгивал десантный гном, такой низенький, что виден был лишь большой багровый нос. Оружием десантного гнома были пара метательных кинжалов, пропитанных ядом, и глиняная трубка с мыльными пузырями. Возможно, у того, кто видел эти пузыри впервые, и возникало желание хихикнуть, зато никогда после у него вообще уже не было никаких желаний. Сглаздаматчики, которые обычно, точно тараканы усами, шевелили стволами своих сглаздаматов, отсутствовали. Их слизнуло, когда склеп проходил сквозь сузившийся проход в ткани миров.
В кормовой части склепа помещался боевой маг с пегой бородой и хрустальным шаром в руке. В этот шар он немедленно поймал Иркино отражение и, пыхтя, манипулировал с ним, шевеля скрюченными пальцами правой руки. Валькирия видела это, но не испытывала пока ничего, кроме раздражения и желания накормить этого типа его же бородой.
Пепелометчик торопливо разворачивал ствол. На его круглом лице расплывалось удовольствие затюканного дебила, которому вот-вот разрешат кого-то шлепнуть.
Магфицер в шляпе с полями оглянулся. Дыра в ткани миров почти затянулась. Розовое сияние выцветало. Ночь зализывала порез, как собака раненую лапу. Ясно было, что Глиняному Псу и остальным склепам уже не прорваться.
Однако даже при таком раскладе Ирка с Антигоном оказались вдвоем против трех магов и гнома и не смогли бы спастись бегством от маневренного склепа. Магфицер повернул свое высокомерное лицо к Ирке. Под носом прыгали куцые, не сомкнувшиеся еще, крылья редких усиков.
— Кк-к-к-кеу! — произнес магфицер, пытаясь сурово откашляться, но давая голосом петуха. Он, как видно, слегка заикался, и ему требовалось разгонное время, чтобы заговорить. — И-именем Бессмертника Кощеева, г-главы Магщества Продрыглых Магций, приказываю тебе, в-валькирия, отдать картину! Она нужна нам, ч-чтобы схватить беглеца!
— Ничего я не знаю. Я ребенок я. И логика у меня женская-я, — работая под дурочку, сказала Ирка.
Магфицер ее не заботил. Куда больше ее беспокоили пегобородый маг, человек, видно, опытный, и по жизни контуженный пепелометчик, непредсказуемый в своей глупости. Глазами она оценивала расстояние до ближайшего толстого дерева. Эх, жаль, что превращение в волчицу занимает несколько минут! Рвануть бы сейчас в лес со скатанным в трубку холстом в зубах. Но чего нет — того нет.
— Твой приятель на мотоцикле схвачен! У него оказалась лишь рама!.. Пес взял твой след!
— Схвачен? Тогда, может, скажете, как его зовут? — усомнилась Ирка. Интуиция подсказывала, что Эссиорх на свободе.
— Его допрашивал н-не я!
— Да уж конечно. В этом я почему-то не сомневаюсь! — снисходительно сказала валькирия.
Пегобородый маг ухмыльнулся. У него, как у всякого умного подчиненного, явно были свои заморочки с начальством.
— Н-неважно! Ты нарушаешь закон, с-светлая! Стражи не должны вмешиваться в дела м-ма-гов! — настаивал магфицер.
— Я не страж. Я валькирия, — возразила Ирка.
— Валькирия на службе у света! Значит, по закону — ты страж, — напирал магфицер.
Ирка фыркнула, не теряя из поля зрения ствол пепеломета. Антигон, тряся головой, уже выползал на четвереньках из кустарника.
— Не факт, что если из А следует В, то из В следует А, — тоном патологической отличницы сказала Ирка, отвлекая внимание магфицера на себя. — Разберем простой пример: все рыбы умеют плавать. Так?
— П-предположим, — осторожно согласился магфицер, косясь на боевого мага, продолжавшего возиться с хрустальным шагом.
— Отлично. Но следует ли из того, что все, что плавает — это рыбы? Возьметесь ли вы утверждать и это?
— Н-ничего я не берусь! — сердито сказал магфицер, косясь на пепелометчика. Тот, старательно высунув язык, целил валькирии точно в лоб.
— Вот видите! — сказала Ирка назидательно.
— П-плевать на все, что я вижу. У меня приказ. Камень Пути — артефакт Лысой Горы и д-должен вернуться на Лысую Г-гору! — насупясь, возразил магфицер.
Пепелометчик вытер рукавом нос и недовольно покосился на начальство. Ему хронически хотелось бабахнуть. Слова же он не любил. Ему чудилось, что слова — всякие слова! — давят на его мозг, точно чужие пальцы.
— Сомневаюсь, что это артефакт Лысой Горы. Почему-то волхв Мировуд сделал все, чтобы спрятать его от вас. Будет честно, если Камень Пути достанется свету! — резонно возразила Ирка.
Молодые усы возбужденно запрыгали.
— Мировуд был изменник! Хранитель артефакта, возомнивший себя его властителем! Он поручил артефакт ученику и спрятал ученика в перстень. Мы разыскиваем беглеца и фею, которая помогла ему воплотиться! Ты должна п-по-мочь н-нам!
— Все, что я должна, я прощаю! За все, что я простила, мне респект! — сказала Ирка.
Краем глаза она видела, что Антигон уже подобрался к склепу, готов к бою и ожидает лишь приказа. Его бугристый нос сиял в темноте, отбрасывая свет на бакенбарды.
Магфицер вздохнул.
— Ну к-к-как хочешь! — сказал он, точно смиряясь, и уже по одному ложному смирению Ирка поняла, что сейчас последует атака.
— В-взять ее! — рявкнул магфицер.
В следующий миг он привстал, сгреб за шкирку десантного гнома и с неожиданной силой метнул его в Ирку. Десантный гном просвистел в воздухе. Он мчался, вытянув вперед руки с зажатыми в них кинжалами. Ирка резво отпрыгнула в сторону. Десантный гном воткнулся кинжалами в кленовый ствол и, считая носом ветки, сполз по стволу. На его лбу вздувался большой фиолетовый фонарь, похожий своим сиянием на драгоценный камень.
— П-п-пли! — приказал магфицер пепелометчику.
Насморочный дебил, давно ожидавший своего часа, перестал выдувать из носа пузыри, приложился и бабахнул. Пепеломет выплюнул тонкую извилистую струю. Точно кто-то с чудовищной силой ударил кулаком по тюбику с зубной пастой, и вся паста разом брызнула из узкого отверстия. Там, где, загибаясь в петлю, пролетал густой пепел, реальность стиралась, исчезала, оставляя лишь черное расплывчатое ничто. Ластик небытия яростным движением уничтожал тщательно заштрихованное пространство.
Пользуясь тем, что струя пепла двигалась не слишком быстро, Ирка попыталась увернуться, но это ни к чему не привело. Двигаясь точно змея, струя свернула и вновь потянулась к ней. Ирка нырнула за дерево. Пепел, не замедляя движения, с легкостью перерезал морщинистый ствол. Часть ствола, которой коснулся проклятый пепел, перестала существовать. При этом верхняя часть дерева невероятным образом осталась на прежнем месте. С такой же легкостью пепел стирал листву, камни, тропу. Спрятаться от него
