болтают!
Улита ткнула пальцем в дальнюю часть коридора. Оттуда, точно грязная пена из трубы, ползло что-то серое, сплошное, мерзкое. Лишь зрачки вспыхивали красными углями.
— Хотел бы я вообще, блин, знать, откуда их столько наползло! Блин! Блин! Блин! — ломким голосом воскликнул Чимоданов. Мефодий, признаться, не ожидал, что этот высоколобый отпрыск умеет при случае печь блины в таком количестве.
— Блины и оладушки! Расслабься, чемодан! Паника не оплачивается! Нет смысла включать ее в плэй-лист! — успокаивающе резюмировал он.
Даф поднесла к губам флейту и пустила в нежить короткой маголодией. Нежить с писком отхлынула, но сразу же вновь поползла вперед. Передние ряды смялись, но задние напирали. Вперед нежить выталкивала самых слабых и прикрывалась ими как щитом.
— Расклад такой. Одинарной маголодий им явно недостаточно. Сдвоенная, возможно, заставит их почесаться. Строенная притормозит их минут на пять, обещаю. А потом они все равно нас сомнут, потому что счетверенных маголодий не бывает, — сказала Даф озабоченно.
— Тогда пора занимать места согласно купленным билетам! — передернувшись, сказал Мошкин, отважно отказываясь от вопросительного знака в конце предложения.
Он опустился на живот и на локтях пополз в пасть червю. Под тонким синим свитером горбились худые лопатки. Видно было, как кольчужная глотка червя расширялась, постепенно пропуская его внутрь.
— Эй! Ты меня слышишь? — окликнул его Мефодий.
— Не знаю. Скорее всего, слышу! — донеслось из червя.
— Ну как там в шланге? Ничего?
— Мне пока никто не сказал, нравится мне здесь или не нравится. Но тут же не светло, нет? И жарко, да? — заранее сомневаясь в своих выводах, предположил Мошкин.
Нежить напирала. Уже видны были глина и земля, налипшие на желтоватые, с серым подпалом животы. При беге нежить опиралась на суставы длинных рук, одним прыжком, как единое целое, перебрасывая короткие кривые ноги. Даф пока отгоняла самых рьяных маголодиями, однако уже ясно было, что это не может продолжаться бесконечно.
За Евгешей последовали Ната, Улита и Чимоданов. Дафна напоследок выпалила по наступающей нежити строенной маголодией и, буркнув Мефодию: «Только после тебя, а то снова потеряешься!» — протолкнулась в глотку червю, прижимая к груди Депресняка.
Внутри червя было влажно и тесно, но в целом терпимо. Казалось, будто лежишь на мокром одеяле внутри темной, постоянно вздрагивающей трубы. Рядом Мефодий ощущал присутствие Даф, кожа которой благоухала яблоком. Это было приятно, хотя, конечно, романтикой здесь и не пахло, поскольку в нос Буслаеву то и дело упирался далекий от стерильности ботинок Чимоданова. Мефодий отталкивал его, но сразу же откуда-то выныривал острый локоть Наты.
Неожиданно Мефодий почувствовал, что червь качнулся чуть сильнее. Его тело сократилось (ботинок Чимоданова, подпрыгнув, толкнул его уже не в нос, а в шею) и начало мелко вибрировать. Снаружи послышалось шуршание. Червь разгонялся. Его живот терся о грунт.
— Поезд тронулся! — меланхолично сказал Мошкин.
— А ты не тронулся? — пасмурно поинтересовалась Ната.
Мошкин задумался. Его вновь захлестнула удавка сомнений.
— Он — не знаю, а я уже да! Тронулась! Я еще не ку-ку, но уже слегка ко-ко! — жизнерадостно сказала из темноты Улита.
Сколько времени провел червь в пути, сказать было сложно. В темноте время шло неровно, рывками. Мефодию даже удавалось ненадолго задремать, но из дремоты его всякий раз выводили то ботинок Чимоданова, то локоть Наты, то Депресняк, который, скучая, шлялся внутри червя.
Зудука достал спички и принялся чиркать о коробок непослушными мягкими пальцами. К счастью, Чимоданов вовремя отобрал у него спички, иначе обожженный червь вполне мог выбросить их неизвестно где в путаных лабиринтах Подземья.
Неожиданно брюхо червя перестало подрагивать. Трение мягких боков о землю прекратилось.
— Остановился! — нервно сказал Чимоданов. — Это все спички, да?
— Нет. Червь требует плату… Пора вспоминать что-нибудь скверное, а то наш биовампирчик проголодался. Начинай! — велела Улита.
— Я?
— Да. Ты и ВСЛУХ, — отрезала ведьма.
— Вслух? — взвился Чимоданов. — Подчеркиваю: мы так не договаривались! Ты не говорила, что вслух!
— Я предвидела осложнения. Червь — простейший биовампир. Ему нужен не сам рассказ, а ваши негативные эмоции. А эмоции куда как сильнее, когда знаешь, что тебя слышат… — ледяным голосом сказала ведьма.
Чимоданов медлил. Червь лежал в тоннеле неподвижно. Внутри у него становилось все жарче. Наконец Петруччо сдался.
— НО!.. Года три назад один тип потерял у нас на даче сотовый телефон… — неохотно начал он. — Я его нашел случайно и, хотя догадывался, чей он, оставил у себя… Думал, что упало, то ничье. Сам не знаю, зачем это сделал. Чувствовал, что-то не то, нельзя так, но рука уже вцепилась и отдать нет никакой возможности. Хозяин его часа два искал, у всех спрашивал, но я сказал, что знать ничего не знаю… Стали по телефону звонить, думали, может, в траве зазвонит, но я еще раньше от него батарею отсоединил. Так дядька и уехал ни с чем. А через неделю мама случайно нашла телефон в комнате под ковром. Пылесосила и щеткой наткнулась.
Голос Петруччо дрогнул. Он подходил к самой неприятной части воспоминания. Все притихли.
— Мать даже орать не стала, а как-то так совсем скверно прищурилась и назвала меня вором. Ничего слушать не хотела. Я почему-то был уверен, что меня посадят в тюрьму. Кричал, предлагал положить телефон в траву, где он лежал, или выбросить его, или еще как-нибудь, чтобы никто не узнал, но она заставила меня пойти к этому дядьке и все ему объяснять. А если нет, то домой не приходи, у меня нет больше сына и все такое. Помню, как я стоял в лифте и все никак не мог нажать кнопку. Двери закрылись, а я все стоял… Затем все-таки поднялся и позвонил в квартиру… Мне открыла какая-то женщина, а потом вдруг вышел этот дядька…
Чимоданов дернулся. Его ботинок вновь попытался задеть Мефодия по носу.
— Он молча взял телефон, все понял без слов и как-то ужасно противно, презрительно изогнул брови. Подчеркиваю: я ожидал чего угодно, а он полез в бумажник и сунул мне пятьдесят рублей, точно милостыню. Все молча, молча! Ни слова не было сказано! И… и я их взял.
Видимо, эта часть воспоминания, про то, что он взял деньги, была для Чимоданова самой невыносимой. Высшим градусом унижения. Голос его вдруг возвысился и оборвался. Чимоданов замолчал. Несколько томительных секунд прошли в молчании. Слышно было, как Депресняк с наждачным звуком вылизывает лапу.
Внезапно транспортный червь изогнулся. Спина его дернулась в сладкой конвульсии, и он быстро пополз вперед.
— Плата засчитана! Он получил, что хотел… — негромко сказала Улита.
И вновь они ползли по бесконечным тоннелям. Когда же через час червь опять остановился, стало ясно, что биовампир требует очередной порции воспоминаний.
Остальные молчали. Видя, что желающих нет, Мефодий подумал, что продолжить придется ему.
— Позапрошлой зимой мы с одним парнем, Колькой — он на год младше меня, — пошли в соседний двор. Там на третьем этаже жила наша знакомая девчонка. Я стал кидать снежки ей в стекло — просто, чтоб выглянула. А Колька стоял рядом и ныл, мол, перестань, пошли отсюда. Вдруг я вижу, по снегу мужик бежит в тапках и майке. Я удрал, а приятель тормознул. Он же не кидал, думает… В общем, оказалось, что окна той девчонки на другую сторону дома выходили. А это были окна мужика в тапках. Мужик моего приятеля зацапал. Орет про евроокна, мол, разбить могли и все такое. Мой приятель кричит, что он тут ни при чем, а
