стене. Крыша с зубцами. Из зарешеченных окон торчат дула аркебуз, заряженных заговоренными пулями. Дверь промята. Камень выщерблен. На решетках заметны следы зубов.
«Чтобы не остаться ночью без убежища», — вспомнил Мефодий слова Улиты.
В памяти замелькали монстры с бензопилами и мрачные ведьмаки. Если это — благодушные обыватели, то кто же тогда является из мрака безлунными ночами?
— Ты здесь бывала раньше? — спросила Даф у Улиты.
— Я — нет. Но Арей тут всегда останавливался, — ответила ведьма. Мефодий заметил, что она словно невзначай проверила, легко ли вынимается шпага из ножен.
Едва они постучали, как дверь открылась с лязгом и грохотом. Похоже, внутри кто-то произнес заклинание.
Мефодий, вошедший первым, оказался в узком темном холле. Освещен был только небольшой участок у лестницы. За стойкой сидел мрачный широкоплечий детина с исполосованной шрамами физиономией и чистил ногти булатным ножом. «Тугарин-Змеевич», — сообщала медная табличка, вроде тех, что встречаются порой в провинциальных гостиницах.
Мефодий приблизился. За спиной он угадывал Даф и Мошкина. Улита пока держалась в стороне, деловито осматриваясь. Детина не шелохнулся. Казалось, все его внимание приковано к ногтям, однако Мефодий готов быть поклясться, что он прекрасно все видит.
— Уважаемый! У вас что, всегда такой сервис? Мы просим внимания! Что там у нас в смысле номеров? — требовательно кашлянув, подал голос Чимоданов.
Даф хихикнула. Петруччо, должно быть, немало напутешествовался со своей беспокойной мамочкой. Даф представила, какой шум поднимала его мамочка по поводу каждого треснутого графина, заедающего замка, грязного зеркала или отсутствующей туалетной бумаги.
— Не слышу ответа. У вас есть свободные номера? — нетерпеливо повторил Чимоданов.
Тугарин-Змеевич поднял голову.
— У меня нет номеров, сынок. Ты обратился не по адресу, — медленно произнес он.
— То есть как это? У вас же гостиница! — не понял Чимоданов.
— У меня грязные тесные комнаты без воды и без окон. В них ровно столько места, сколько в комнату помещается тюфяков. Спят все на полу!.. Если вас что-то не устраивает — валите! Неподалеку есть прекрасный пятизвездочный отель «Трансильвания». Там все стерильно, как в капельнице!.. Чимоданов вспыхнул.
— В таком случае, эта гостиница нам не подходит… У меня аллергия на пыль. Мы, пожалуй, последуем вашему совету и обратимся к вашим конкурентам… Однако, хочу заметить, если вы и дальше так будете вести свои дела, то рано или поздно… Ой! — Петруччо внезапно пискнул.
Улита, только что без всяких церемоний кольнувшая его шпагой в бедро, спрятала ее в ножны.
— Мы снимем у вас комнату! Любую, что у вас есть! — сказала она.
Тугарин ухмыльнулся.
— Даже если я скажу, что в тюфяках у меня полно блох, пол липкий, а лестница на второй этаж такая темная, что не далее как вчера один из постояльцев свернул себе шею? Я, кстати, не начинал еще вытирать его мозги. Не наступите случайно в лужу.
— Даже если тюфяков вообще нет. Мы можем спать и на голом полу, — спокойно отвечала Улита.
— Значит, на голом полу? — прищурившись, повторил хозяин.
— Только не под полом и не снаружи… Я переживаю в основном за своих спутников. Они на Лысой Горе впервые. Я бы и на улице как-нибудь разобралась.
— В самом деле, разобрались бы? — с любопытством спросил детина. — Даже в тринадцатую ночь луны?
— Я имела в виду другие ночи. И потом до тринадцатой еще довольно долго.
— Хм… Что да, то да. И в «Трансильванию», стало быть, уже не желаете? В пять-то звезд?
— Нет. Мы хотим остановиться именно здесь, — твердо сказала Улита.
Мохнатые брови шевельнулись. Тугарин быстро, исподлобья посмотрел на своих гостей. Депресняк и Зудука его вообще не заинтересовали. Чимоданов, Ната и Мошкин — постольку-поскольку. А вот Мефодия и Дафну он разглядывал, пожалуй, дольше, чем остальных.
— Откуда вы узнали о моем постоялом дворе? Место глухое, нигде не свечусь… — просипел он.
— Тут останавливался один мой знакомый, — сказала Улита.
— Имя узнать можно?
— Нельзя, — качнула головой Улита.
Короткие пальцы забарабанили по стойке.
— Хорошо. Я уважаю чужие тайны. Как же он выглядел?
— Черные усы, седая борода, красное одеяние…
Перестав чистить булатным ножом ногти, хозяин задумчиво поскреб его лезвием щетину.
— Кажется, я понял, о ком речь. У него еще есть меч. Короткий, с широким лезвием? Таскает его всюду с собой, а? — подсказал он.
— Меч у него длинный, двуручный, с извилистым лезвием. Появляется он лишь тогда, когда необходимо. Увидеть его успевают только друзья или, во всяком случае, не враги.
Тугарин ухмыльнулся. Он был доволен.
— А вот это уже другой разговор, девушка! Я вижу, что не у всех у вас мозги фаршированные! — сказал он, многозначительно покосившись на Чимоданова. — «Незваный гость» может и не чета «Трансильвании», да только ночами здесь поспокойнее… Что ж, если так, пожалуй, я смогу быть вам полезен… Вам, конечно, есть чем заплатить?
Вместо ответа Улита высыпала на стойку несколько монет. Медных, старинной чеканки, с большой дырой в центре. Монеты такой формы удобно было носить нанизанными на шнурок. Тугарин мельком взглянул на них и, открыв со своей стороны ящик, небрежно смахнул туда монеты. Затем воткнул нож в стену и извлек из шкафа толстую конторскую книгу. Когда он опустил ее на стойку, полетела пыль. Аллергик Чимоданов чихнул.
— Книга обязательной регистрации посетителей. Типа законы надо уважать и все такое… Перо… чернила… — сказал хозяин.
Улита на мгновение замялась. От хозяина «Незваного гостя» это не укрылось.
— Прежде чем вы откроете рот, чтобы сбрехать чего-нибудь, хочу кое-что пояснить. Мне плевать, кто вы такие и зачем притащились на Лысую Гору. Я уважаю чужие тайны. Единственное, что мне важно — это чтоб у меня в гостинице все было тихо и печально. Никакого шума, никакой резни. Не шататься без толку, духов не вызывать, с другими гостями не собачиться! Не то передушу, как котят, какие бы вы ни были маги-размаги! Понятно вам?
— Понятно! — ответила за всех Улита.
— Если вопросов больше нет, то пишите что хотите. Берите пример с других моих гостей.
В третьей комнате живет ведьма-отравительница. Она записалась как учительница пения. Маг вуду из пятой комнаты хочет убедить меня, что он коллекционирует голоса канареек. И шут с ним, убедил!.. Наемный убийца из первой притворяется философом. И мне, заметьте, плевать, что в его философских трактатах прорезаны страницы и он хранит там метательные ножи… Два людоеда из восьмой представились прибывшими на съезд вегетарианцев. Людоедов я обычно не поселяю, но эти, вроде, ничего. Потребовался всего один мушкетный выстрел, чтобы намекнуть им, что постояльцы находятся под моей защитой и жратву надо искать в другом месте. Обычно они соображают хуже…
Нельзя сказать, что после такой характеристики проживающих Даф почувствовала себя намного спокойнее. Стащив с плеча котика, она принялась его наглаживать, изредка бросая тревожный взгляд на темную лестницу. Мефодий рассматривал книгу. Страница была разделена на два столбика. В одном писались имена, в другом — цель прибытия.
Улита первой взяла гусиное перо. В левом столбике она написала «ведьма Анфиса», а в правом «туризм». Ната представилась Настей Васильевой, а в «цели прибытия» указала «прошвырнуться по магазинам». Перо брызгало, царапало бумагу и доставляло непривычной Вихровой массу неудобств. По ходу дела она пыталась заигрывать с хозяином, однако Тугарин-Змеевич вновь чистил ногти ножом и не
