Хоорс безжалостно загнал Мефодия в глубины сознания и атаковал Арея дразнящим змеиным жалом своего магического меча.
Теперь уже Арей отступал перед его мгновенными непрекращающимися атаками. Внезапно Даф, все еще стоявшая в оцепенении, поймала его взгляд, скользнувший к ее флейте. В тот же миг Мефодий, барахтавшийся в трясине собственного сознания, услышал его приказ.
— Давай! Начинай, светлая! — крикнул Арей.
Даф поднесла флейту к губам и заиграла. Перелив тихих, едва слышных звуков, похожих на журчание горного ручья, и почти сразу три мгновенные атакующие трели. Отличная атакующая комбинация, придуманная специально для магов тьмы. В этот момент Даф была благодарна Шмыгалке, заставлявшей отрабатывать эту маголодию до дрожания в пальцах. Даже Арей, стоявший к ней лицом и готовый к атаке, был отброшен на шаг назад. Смуглое лицо его побагровело от усилия, когда он с трудом, но все же удержался на ногах. Хоорса же в легком теле Мефодия швырнуло вперед с беспощадностью урагана.
Хоорс прокатился по полу. Его сознание почти погасло, брезжила лишь крошечная искра. Через несколько коротких мгновений он пришел в себя и встрепенулся, но пришел в себя и встрепенулся, но было уже поздно. Тяжелый сапог Арея опустился на его кисть, избегая прямого соприкосновения с клинком.
Усилием воли Мефодий попытался загнать чужую личность в очерченные для нее пределы. Чужое НЕЧТО рванулось и вновь одолело, обуздало его. Но эта борьба была не напрасна. Когда Хоорс опять получил контроль над телом, меч Древнира был уже выбит и далеко отброшен, рука заломлена, а изогнутый клинок почти касался его шеи. Это был конец схватки. Даф наконец оторвала флейту от губ. Она была уже не нужна.
— Хоорс! Ты знаешь, что проиграл! Выйди из него, я приказываю тебе! — воскликнул Арей.
— Не-ет! Это тело мое! Я ждал этого часа так долго! И никто, ни одна жалкая собака не впускала меня! А здесь… здесь есть даже эйдос! — прохрипел незнакомый Даф голос. Он принадлежал Мефодию, поскольку использовал его голосовые связки, но что-то в нем изменилось, сделало его почти неузнаваемым.
— Это не твое тело!
— Мое. И попробуй что-то сделать! Изгони меня, если сумеешь! Ну же? Что же ты не вытащишь меня отсюда? Ну? Я жду! Что ты сделаешь духу, мечник? — насмехался Хоорс.
— Я могу это сделать! Если я сейчас отсеку мальчишке голову — то это тело ты потеряешь.
— Отсекай! Что же ты медлишь? Сдается мне, мальчишка зачем-то нужен и тебе тоже! — прошипел Хоорс, отчаянно пытаясь вырваться. Однако тело Мефодия явно уступало мощи Арея.
— Отрублю, если пойму, что ты не уйдешь добром, — спокойно, без угрозы сказал Арей. Однако в голосе у него прозвучало нечто, что даже Даф поняла: отрубит без всякого колебания. И Хоорс тоже это понял. В его глазах мелькнул не то чтобы страх, но сомнение.
— Что тебе нужно от этого мальчишки, Арей? Давай так: я поклянусь, что останусь в его теле и выполню все за мальчишку. А потом мы сразимся вновь. И ты уже не будешь щадить меня, как не пожалел в нашу прежнюю встречу. И не будешь прибегать к помощи девчонки с флейтой, которой в следующий раз просто отсеку руки, — кровожадно предложил Хоорс.
Арей покачал головой:
— Возможно, твой опыт мне пригодился бы. Но даже ты не сможешь заменить мальчишку.
Хоорс расхохотался:
— Почему? Я смогу все! Ты меня знаешь! Откуда этот шрам на твоем лице? Разве не я его оставил? Я могу заменить всех, даже Лигула!
— Но не Мефодия Буслаева! — глухо сказал Арей.
Голова Хоорса откинулась, как от удара.
— Что? Так это… — начал он.
— Да, это он — Мефодий. Мефодий Буслаев — мальчишка, которого призвал мрак.
Хоорс оправился от удивления.
— Я не верю тебе.
— Поверь и подумай, зачем бы мы призвали тебя? Мефодий отправляется в лабиринт Храма, и ему, возможно, пригодится твое умение. Он впустит тебя в себя, если ему необходим будет меч.
— А твое умение? Ты что, разучился уже владеть клинком? — насмешливо спросил Хоорс.
— Нет, как видишь. Но я пока жив.
— Мудрое уточнение! Как много смысла оно вмещает! — с вызовом, но уже как будто уступая, сказал Хоорс.
Он скользнул взглядом по темному клинку Арея, по его руке, заглянул ему в глаза — спокойные, холодные глаза под полуприкрытыми веками — и решился…
— Я ухожу, ладно, — сказал он с усилием. — Но лишь потому, что я знаю, что такое Мефодий Буслаев для мрака. У меня к тебе просьба, Арей… Просьба старого врага. Ты выполнишь ее?
— Если она будет разумной.
— Найди мой клинок… тот жалящий клинок, с которым я погиб когда-то. Мне не хватает его. Я скучаю… Я… я вспоминаю его там, в пустоте. Ты знаешь, где он теперь? У кого?
— Я постараюсь узнать, где он… Обещаю тебе, Хоорс! — сказал Арей.
Голос Хоорса, дрогнувший было, вновь стал высокомерным.
— Отлично, Арей, я ухожу. Но не думай, что я ушел навсегда. Теперь я знаю сюда дорогу… До встречи!
Дафна ощутила легкое дуновение, охладившее ее разгоряченный лоб. Мефодий, зажатый где-то на задворках сознания, внезапно ощутил, что стальная воля Хоорса отпустила его.
Арей встретился с ним взглядом и, поняв, что Хоорс ушел, убрал руку с клинком.
— Ты ждешь сочувствия, синьор помидор! Сочувствия не будет. Не надо было снимать барьер! Я же предупреждал тебя: держи границу! — сурово сказал он Мефодию.
— Но я думал…
— В другой раз будешь умнее. А теперь подбери свою пилку для ногтей и положи в футляр. У нас еще куча дел. А ты спрячь флейту, девочка! Признаться, она меня нервирует. Теперь ты видишь, что это за оружие?
— Да, — сказала Даф.
— Ты ведь применяла ее впервые? На стражах мрака, я имею в виду?
Даф с любопытством посмотрела на свою флейту.
— Ага. Раньше я кучу раз отрабатывала эту маголодию, особенно финальный переход, но никогда не подозревала, что эта штука может так сильно шарахнуть.
Арей кивнул:
— Точно так, слово в слово, говорила восьмидесятилетняя старушка, которая решила попугать пьянчужку-соседа дробовиком и нечаянно спустила курок… А теперь ступайте! Пару часов отдыха здесь, в резиденции, пойдут вам на пользу. После полудня мы выступаем!
Мефодий, все еще нетвердо стоявший на ногах, и Дафна направились к двери. Границы кабинета скрадывались на глазах, точно тени облизывали и съедали их. Арей поставил на стул согнутую ногу и озабоченно разглядывал нанесенную Хоорсом рану.
Вдруг Дафна обернулась:
— У меня вопрос. Я тут вспомнила… Что это за запись карандашом?
— Каким карандашом?
— Обычным карандашом. Запись, имеющая отношение ко мне и к Мефу, — уверенно повторила Даф.
Лицо Арея осталось бесстрастным, однако в глазах определенно мелькнуло беспокойство.
— Вы что, встречались с Аидой? — вскользь поинтересовался он.
— Да. С Мамзелькиной.
Арей поморщился.
— Видишь ли… — ответил он уклончиво. — В тех списках, что дают Мамзелькиной в канцелярии судеб, есть понятие: «свободная графа». Это практикуется, когда ясно, что кто-то должен погибнуть, что
