Глава 6.
ИСПАНСКИЙ ПОЦЕЛУЙ ЯПОНСКОГО ЛЕЙТЕНАНТА
Люди, - решил я, - страдают потому,
что лишены чего-то, что они считают
благом, или потому, что, обладая им,
боятся его лишиться, или потому, что терпят
нечто, кажущееся им злом. Упраздните такое
убеждение, и все страдания рассеются.
Улита сидела в единственном кресле в квартире Эссиорха и, закинув ноги на стул, шевелила пальцами на ногах. Нетерпеливо сброшенные туфли валялись в разных углах комнаты. Эссиорх, недавно вернувшийся от скульптора Кареглазова, плескался в душе - смывал с себя смог и гипс.
Из кухни появился Корнелий. Он только что втянул в рот последнюю нить морской капусты, и теперь от него пахло йодом.
– Слушай! Выходи за меня замуж! - с ходу предложил Корнелий.
– За чего? - не расслышав, переспросила Улита.
– Замуж! - повторил Корнелий.
Улита порозовела. Всякой девушке лестно, когда ее зовут замуж. Даже если она ведьма. Увы, приходилось отказывать и разбивать сердце.
– Обойдешься! - ответила Улита.
Корнелий деловито кивнул. Дожевывая морскую капусту, он достал блокнот с пожарником и карандашом поставил минус. Улита заинтересовалась.
– Что ты делаешь?
– Ничего. Так, заметки для памяти, - уклончиво ответил Корнелий.
– Для памяти? - с обидой переспросила Улита. - Хочешь сказать, без блокнота ты забыл бы, что я тебе отказала?
Корнелий не стал это отрицать.
– Ну… э-э… день длинный, впечатлений много… - сказал он.
Улите его уклончивость не понравилась. Ничего себе день длинный, впечатлений много! Женщина за всю жизнь может ни разу не поинтересоваться, как звали дедушку ее дедушки и кто он был по профессии, может с легкостью забыть номер собственного сотового, но никогда не забудет человека, сделавшего ей предложение. Даже если она ему отказала.
Улита решительно отловила Корнелия в дальнем углу комнаты и на правах несостоявшейся жены отобрала у него блокнот.
– Двенадцать минусов и три плюса. Это еще что за фокусы? А ну отвечай! - потребовала она.
– Да так, просго материалы для будущей диссертации, - неохотно признался Корнелий. - Сегодня мне отказали двенадцать раз и три раза сказали «да»… Ну минусы ладно, переживу. А вот что делать с плюсами - проблема. Люди же ждут, наверное, каких-то дальнейших действий.
– Каких дальнейших?
– Ну не знаю… Кольца там и все такое. Я же страж света. Мне обманывать не положено. Снова, значит, выговор влепят.
В ванной перестала, наконец, плескать вода. Дверь открылась, и появился Эссиорх, похожий на статую языческого бога, из соображений нравственности обмотанную полотенцем с пальмами. На ногах у него звонко шлепали резиновые тапки. И полотенце, и резиновые тапки были подарком Улиты, поскольку Эссиорх так и не сумел отыскать неудачливых полотенец и неудачливых шлепок.
У Улиты, которая по дороге к Эссиорху съела только одну шоколадку, вспыхнуло слезливое желание пожалеть себя. - Тетушка-природа мечтает усредниться и растерять все свои генетические успехи. Длинношерстные персидские кошки влюбляются в жутких котов с помойки. Баскетболистам нравятся коротконогие толстушки, а пухлым безусым блондинам суровые метательницы молота. Не потому ли я, такая чуткая, умная и совершенная, влюбилась в тупого мускулистого механика, эту бездумную подставку для мотошлема? - произнесла она с надрывом.
«Бездумная подставка для мотошлема» остановилась и с подозрением уставилась на Корнелия.
– Ты ее не кусал? - спросил Эссиорх.
– Не-а! - сказал Корнелий. - Она сама кого хочешь загрызет!
– А ты помолчи, женишок несостоявшийся! - парировала Улита.
Корнелий смущенно замолчал.
– О чем это она? - не включился Эссиорх.
– Да так, ни о чем, - быстро сказал Корнелий.
Он посмотрел на часы и, насвистывая, стал собираться на свидание с одним из плюсиков в блокноте. Флейту Корнелий спрятал в переброшенную через плечо компьютерную сумку. Там уже лежали несколько депеш Троила, которые Корнелий давно собирался доставить адресатам, но ему мешали роковые обстоятельства. Такие, например, как встреча в научных целях с очередной девчонкой или стрельба маголодиями по суккубам.
– Слушай, это же срочные депеши! - попытался как-то образумить его Эссиорх, показывая на штампы на конвертах.
– Ага, как бы не так! Уж я-то знаю! Когда действительно срочно - эти хитрованы со мной не связываются, а посылают кого-нибудь другого! - огрызнулся Корнелий.
Эссиорх невольно согласился, что логика в этом суждении есть. На месте Троила он так бы всегда и поступал.
– Ну а зачем тогда писать «срочно»? - спросил он.
– Троил пишет «срочно», чтобы я вообще доставил депешу. В принципе. Он знает, что если не проставить «срочно», она будет валяться у меня годами. До тех пор, пока тот, кому она адресована, сам не придет и не пороется у меня в сумке! - Корнелий самодовольно поправил очки.
Постоянно поправлять очки была терпимая и даже милая его привычка. Гораздо хуже казалась Эссиорху другая - обсасывать дужки очков, заталкивая их в рот по самые гланды.
– Ну я пошел! - сказал Корнелий, направляясь к двери.
Эссиорх поймал его за ремень компьютерной сумки.
– А ну стой!
– Ну чего тебе?
– Вернешься домой в девять вечера! И чтобы как штык! В одиннадцать я начинаю психовать! В час ночи ты получаешь пинка! В три часа ночуешь на лестнице! В восемь утра можешь вообще не приходить, потому что я сам уйду. Если вернешься в десять - приготовишь обед! Не приготовишь - автоматом остаешься без ужина, который готовлю я! Если не закроешь холодильник и намерзнет лед - ты труп, - напутствовал его Эссиорх.
Корнелий попытался пнуть Эссиорха в голень, но голень у хранителя была твердая как гранит. Связной света отшиб пальцы и заохал.
– И это яйцо еще хамит своей маме-наседке! Да что бы он делал без моих маголодий! Весь мрак теперь знает, что я выхватываю флейту с двух шагов! Поэтому и этого рахита никто не обижает! - пожаловался он Улите.
Рахит, он же подставка для мотошлема, молча открыл дверь. Корнелию его молчание не понравилось. Он на всякий случай отодвинулся, опасаясь пинка, и быстро сказал:
– Так и быть, сынок, живи и не мучайся! Я пошел! Девяносто девять процентов, что я вернусь вовремя!
