Глава 9
ЭЙДОС И КРЫЛЬЯ
Мефодий рассматривал запечатанный конверт в руках у Арея. Уже при нем начальник русского отдела мрака взял серебряный нож для разрезания бумаг и, поддев им печать, открыл конверт. Из конверта он достал тонкий, прекрасно выделанный кусок пергамента, большое родимое пятно на наружной стороне которого ясно свидетельствовало о том, из чьей кожи он изготовлен.
Взяв пергамент, Арей уставился на него. Мефодий не знал, что именно тот ожидал там увидеть, но вдруг лицо Арея стало угрюмым. Посреди лба пролегла складка.
— Что пишет Лигул? — спросила Улита.
Вместо ответа Арей показал ей и Мефодию пергамент. Они увидели, что пергамент был совершенно чист. Теперь беспокойство появилось и на лице Улиты.
— На этом листе правда ничего нет или я просто чего-то не вижу? — спросил Мефодий.
— Ты видишь достаточно. Он действительно чист, — сказал Арей.
— Настолько чист, насколько вообще можно считать чистым предмет, доставленный из Тартара и побывавший в руках у Лигула, — уточнила независимая в своих суждениях Улита.
— Э-э... Чушь какая-то! Скорее всего секретарша вложила в конверт не тот лист. При завале корреспонденции такое случается довольно часто, — предположил Мефодий.
Ему пару раз приходилось посылать в Тартар пустяковые запросы, и он представлял, какая там царит путаница в бумагах. Только на то, чтобы найти в куче бумаг у себя на столе уже подписанный документ, делопроизводитель восьмого ранга может потратить лет десять, да и то если все время стоять у него над душой — в противном случае даже времени существования Вселенной не хватит, чтобы дело стронулось с места.
Арей покачал головой:
— Канцелярия Лигула не делает ошибок. Канцелярия делопроизводства — да. Регулярно путает бумаги, наградные ведомости и послужные списки. При архивных выписках такое происходит почти всегда, но чтобы ошиблась Канцелярия Лигула — исключено. Если нам послали чистый лист — это означает, что так пожелал сам Лигул. Либо, бери выше, Безликий Кводнон, сделавший это через Лигула. Некоторая связь у Кводнона с Лигулом все же есть, я думаю... Но опять же — за это я не поручусь.
— И зачем же он приказал послать нам чистый лист?
Арей нетерпеливо щелкнул пальцами. Пока Мефодий размышлял, что это означает, окно распахнулось. В комнату влетело большое, красиво сервированное блюдо с индейкой, начиненной орехами и черносливом. Индейка распространяла тонкий аромат, щекотавший ноздри и навевавший дерзкие и фривольные мысли. Жабо из петрушки на груди у индейки выглядело растрепанным, а в боку торчала вилка, означавшая, что какой-то ресторанный завсегдатай лишился индейки, что называется, из-под носа. Возможно, именно его гастрономические вибрации почувствовал проголодавшийся барон мрака и, не удержавшись, телепортировал у него ужин.
— Не обращай внимания, Меф. Еда порой помогает мне думать, — сказал Арей, придвигая к себе блюдо. — Итак, твой вопрос... Мм-э... Ответим так. В зависимости от конкретного случая, у нас в Тартаре чистый лист, посланный подобным образом, может иметь разные оттенки значений. Это и предупреждение, и недоумение, и разочарование, и нетерпение, и поощрение к действию, и еще тысяча различных толкований.
— И что же Лигул хотел сказать своим посланием в данном случае? — спросил Мефодий.
— А ничего. Любит наш гномик туману напущать. Понапустит, заинтригует, запутает всех, вроде недоволен, а ты сиди — и разгребайся, знай свое место, — проворчала Улита.
— Смотри, Улита, дошутишься! А ты не подслушивай! Зажми уши! — проворчал Арей, погрозив вилкой портрету горбуна. — Учти, Меф, если это из-за твоих махинаций со стражами света и хранителями из Сфер, которые невесть откуда берутся, то я тебя в порошок со... мм-э... ну ты понимаешь, что я с тобой сделаю.
Мефодий покосился на Улиту. Та стояла с таким невинным и почти святым лицом, что дураку стало бы ясно: она уже проболталась Арею об их сегодняшней поездке к таксидермисту, о драке с могильщиками и об Эссиорхе. А раз об этом известно Арею, то не исключено, что знает и Лигул. В конце концов, город полон шныряющих комиссионеров и пакостно улыбающихся суккубов.
— Да, Меф, Лигулу все уже известно... Не следует думать, что он стал главой Канцелярии лишь потому, что больше всех размахивал сабелькой после гибели Кводнона, — кивнул Арей, считывая его мысли с той легкостью, как если бы они просто были вытатуированы у Мефодия на лбу.
Барон мрака продолжал пожирать индейку. Вилку он давно отбросил и помогал себе кинжалом.
— Ну-с, — сказал он, отшвыривая в угол обглоданную индюшачью ногу. — Самое время забить осиновый кол в грудь своим иллюзиям! У меня такое ощущение, что скоро — в ближайшие день или два — все должно решиться.
— Так скоро? — спросил Меф.
— А почему нет? Некто похитил свиток желаний из шкатулки в ту самую минуту, когда мы соревновались со стражами света в бестолковости. Далее, этот же некто обвел вас вокруг пальца и, заставив сражаться с могильщиками, отпечатал на похищенном свитке дарх Улиты. Иначе зачем было устраивать этот фарс с битами — не нахожу объяснения.
— Это все из-за свитка желаний? — предположил Мефодий.
— Ты порой умиляешь меня своей наивностью, синьор помидор! Само собой. Все дело в свитке, который явно захватил кто-то играющий в своих интересах, а не в интересах света либо мрака.
— И?..
— Подумай сам. Свиток у него уже давно, но он до сих пор не написал желание и не сжег его. Почему? Не нашел березового полена?.. Едва ли. Объяснение может быть только одно. Это желание попытаться повлиять на дальнейшие судьбы Тартара и Эдема. А раз так, то одного свитка мало. Его похитителю необходимо заручиться мистической поддержкой всех участвующих сторон. Хотя бы формально магия требует справедливости. Здесь мы вторгаемся в область очень тонких взаимоотношений добра и зла.
— А такие есть? — усомнился Мефодий.
Арей ухмыльнулся, показав желтоватые, широкие зубы.
— Если их нет — тогда какого Лигула ты засматриваешься на Даф? Да будет тебе известно, до того
— Хорошо. Дарх отпечатан. Я лопухнулась. А крылья светлого стража? — спросила Улита.
— Момент!
Мало заботясь, что делает это жирными пальцами, Арей открыл ящик стола и бросил на стол фотографию. Снимок был не слишком удачным. Кто-то делал его наспех, через окно. По шторам, по календарю с гонками и, главным образом, по самому виду комнаты Мефодий понял, чья это была квартира. • За окном стоял человек с несвежей плешью, похожей на поросший черной шерстью персик. Виден он был нечетко. Отчасти из-за того, что сам снимок был скверным, отчасти потому, что даже на магической фотографии плешивый старался повернуться спиной и заслониться руками. Рассерженный Арей поднес фотографию к свече, и она вспыхнула. Человек заметался на снимке и исчез в дыму, так и не показав своего лица. — Упорен, как и прежде. Что ж... Рано или поздно свидание под часами все равно состоится... — пробормотал Арей.
Он узнал. Зрачки у него сузились. Стали похожи на маленькие сверлящие точки. Ненависть, которую мечник мрака испытывал к плешивому человеку, была осязаема. Мефодий мог бы легко впитать ее, но не стал этого делать. Он ясно ощутил, что ненависть, даже чужая, способна разъесть ему душу, как кислота.
— Кто не знает, запомните: это Яраат, — глухо сказал Арей. — Он побывал в комнате у Даф. Один
