Таня Гроттер и ботинки кентавра

То ли выражая своё отношение к табличкам, то ли просто так дракон лениво плеснул хвостом, забрызгав стену океанской водой.

– Честно говоря, я не совсем понимаю, почему нельзя, чтобы драконы к тебе привязывались. Что здесь такого? – продолжал И–Ван. – Однако я точно знаю, что моего предшественника утопили только за то, что дракон, за которым он присматривал, не желал слушаться больше ничьих команд. Вы, драконы, такие. Если уж полюбите, то один раз и на всю жизнь… Тот дракон, ну его дракон, вскоре погиб. Говорят, не успел нырнуть, когда у самого берега на мелководье их атаковали пикирующие крепости Борея. Но я думаю, он сделал это сознательно, потому что все остальные драконы спаслись.

Левиафан закрыл глаза. Он любил слушать рассуждения своего друга, хотя мало что понимал. Однако человеческий голос его убаюкивал. Драконы редко думают о будущем. Они живут настоящим.

И–Ван задумался. После того, что произошло, – Левиафан попытался напасть на старшего драконюха, а он остановил его простым окриком, не применив ни амулета, ни заклинания подчинения, – отрицать очевидное было невозможно. История повторилась. Левиафан привязался к нему, а он к Левиафану. Железное правило Царства Воды нарушено, и Бол Лу Ванн уже мчится доносить начальнику стражи. Сегодня вечером или завтра утром о происшествии будет доложено Его Величеству Гуссину Семипалому, который мало того, что величайший скряга, но ещё и автор трактата: «Вода и казни (212 новых способов, как утопить, обваривать или скормить акулам). Посвящается моей жене Улюлии с благодарностью за вдохновение ». Недаром в его Царстве нет даже тюрем, да и зачем они, когда так близко океан и так велика монаршая фантазия?

Надо было на что–то решаться, причём срочно. И–Ван опустил голову на руки, точно прочитанную книгу пролистывая в памяти последний год…

***

Вот он на корточках сидит на песке у океана, долго и с изумлением разглядывая своё лицо в мелкой лужице, оставшейся после прилива. Смотрит – и испытывает чувство человека, встретившего случайно знакомого, о котором может вспомнить лишь то, что где–то его видел.

«Кто я? Что со мной?» – думает он.

Одежда, которая на нём, тоже не содержит подсказок. Рубашка с короткими рукавами, светлые брюки, а вот ноги почему–то босые. Сев на песок, он осматривает свои ступни. Они чистые, а кожа мягкая. Это–то и странно. У того, кто постоянно ходит без обуви, ступни должны быть жёсткими, привыкшими к занозам и камням…

Он поднимается, всматриваясь в свои следы – ведь должен же он был как–то попасть сюда, – и почти сразу во рту у него пересыхает от нехорошего предчувствия. Песок гладкий, чистый, зализанный приливом. И никаких следов вокруг, кроме тех, что он оставил только что. НИКАКИХ!

Как же он попал сюда? Если пришёл во время прилива по колено в воде, что хотя и маловероятно, но возможно, то почему брюки сухие? Нет, едва ли. Он просто очутился здесь в том, в чём был, – очутился внезапно, оставив где–то в ином месте и обувь, и прежнюю свою память. Может, его сбросили с ковра– самолёта?

В поисках разгадки И–Ван начинает рыться в карманах. Находит простенький талисман – такой вполне может защитить от волчьего зуба, во всяком случае, этот зуб вставлен в деревянную оправу с узорами – и обрывок бумаги. Развернув его, он понимает, что это письмо или записка.

«..анька, ну и мастер ты писать секретные письма! Читали тридцать минут всем этажом. Ты чё, ногой, что ль, писал, а руками тогда чего делал, как любит говорить Склепова. У меня всё хорошо. Твой жар–птиц разжирел, гад, живёт у Таньки, и перья у него лезут…»

«Хм… Значит, у меня был друг и какой–то секрет, который он радостно раструбил… И жар–птиц у меня тоже был», – рассеянно подумал он. Ну не странно ли, что пытаешься узнать о себе из письма, которое написано тебе?

Весь день И–Ван шёл по побережью, только не зная ни куда он идёт, ни откуда. Уже смеркалось, когда чья–то рука бесцеремонно опустилась ему на плечо. Он увидел трёх солдат в прозрачных панцирях, которые грубо потребовали сказать, кто он и что здесь делает. Не получив внятного ответа, они связали И–Вану руки и, натянув на голову мешок, чтобы он не шпионил (как они заявили), перекинули животом через седло. Примерно через полчаса тряски И–Вана – в голове у которого от прилива крови началось нечто вроде звездопада – ввезли в город. Он понял это по изменившемуся звуку, так как копыта стучали теперь по брусчатке. Вскоре его сдёрнули с седла и заставили подниматься по ступенькам. Открылась и захлопнулась тяжёлая дверь, после чего кто–то снял с его головы мешок.

Жирный маг с прозрачным животом, в котором булькали водоросли, сидел в неглубоком бассейне и прямо под водой перелистывал толстую книгу. Вид у мага был такой, словно ему надоело всё на свете, и ещё больше он надоел сам себе.

И–Вана подтолкнули к бассейну.

– Что ещё? – хмуро спросил маг у сопровождавших И–Вана солдат.

– Шпиона поймали! – сипло сказал один из стражников.

– Я не шпион! – возмутился И–Ван.

Носатый солдат, которому И–Ван почему–то особенно не нравился, толкнул его в спину.

– Поговори у меня!.. А кто же ты? Торчал на берегу. Отказался назвать своё имя.

– Я его не помню!

– Ничего! Вот утопят – вспомнишь!

– Кончайте препираться. Развяжите его! Пусть опустит руку в воду и коснётся книги! Поживее! – сварливо приказал жирный маг.

И–Вана развязали. Копья солдат, уткнувшиеся ему в спину, подсказали, что просьбу надо выполнить. Страницы книги были скользкими, как медуза. И–Ван ощутил, как пальцы его обожгло. Влажный жар пробежал по руке.

– Ишь вцепился! Всё, можешь убрать пальцы! Его зовут И–Ван… Он наш, из посёлка, который не так давно сожгли маги земли. Парень, видно, просто спятил от ужаса, раз всё забыл… – буркнул маг.

– Так–то оно так… Но уж больно одет странно, – возразил носатый солдат.

– Одёжа небось с ярмарки или нашёл её где… По–твоему, книга врёт, что ли? – огрызнулся маг. – А ты, нос, опусти–ка руку в воду!

– Зачем это? – удивился солдат.

– Я расскажу тебе, сколько ты проиграл в карты за последний месяц и почему начальник караула никак не может найти свою новую упряжь.

Лицо у солдата вытянулось, и он поспешно слинял вместе с гоготавшими товарищами. И–Вана они оставили в комнате мага, видно, утратив к нему интерес. Маг лениво выбрался из бассейна. Его огромные ступни смахивали на ласты: похоже, в роду у него были водяные. Створки вещей книги захлопнулись, и она приняла вид крупного моллюска.

– Спустишься вниз, в людскую. Там тебя накормят. Сиди и жди. Я доложу управителю канцелярии. Он сообразит, что с тобой делать, – зевнул маг, по–прежнему едва замечая И–Вана.

И–Ван поплёлся к лестнице.

– Да, и убегать не вздумай! Башня заговорена, так что семь раз пожалеешь, – крикнул вслед ему маг.

Царская канцелярия работала чётко, и уже на другой день к полудню И–Ван был назначен младшим драконюхом. О том, что он имеет опыт обращения с драконами, сообщила, похоже, всё та же книга– моллюск. Или же маг, имевший в роду водяных, вовсе не был таким рохлей, каким хотел казаться. Недаром И–Ван ещё не раз в тот же день ощущал странную щекотку в области затылка…

И вот теперь год спустя над И–Ваном вновь сгустились тучи. Один из лучших боевых драконов, Левиафан, выбрал его своим хозяином. Правда, И–Ван действительно, чего уж греха таить, проводил с ним