коротконогого карлика со щеками, заросшими до самых глаз, бугристым носом и подбородком, точно вырезанным из древесной коры. Ростом он был с десятилетнего ребенка, но плотен и широкоплеч, как взрослый мужчина. В руках карлик держал пращу, из которой только что вылетел огненный снаряд. Поняв, что промахнулся, он быстро потянулся к сумке. В ладони у него блеснул стеклянный шар, внутри которого полыхал испепеляющий белый огонь.
У Тани возникла слабая надежда, что карла обознался и его целью была вовсе не она, но нет… это самообман. Движения карлы были не суетливыми, но очень дельными. На Таню он смотрел безо всякого выражения – водянистыми, немигающими глазками. Таня поняла, что, если бы не соскользнувшая нога, она была бы уже мертва. Раздетая, безоружная, застигнутая на середине реки, она находилась в нелепом и опасном положении. Но все же у нее были и определенные преимущества. По реке можно плыть гораздо быстрее, чем продираться сквозь заросли по топким берегам.
– Капут нам! О, я бедный! Никто не скажет обо мне: «Multis ille bonis flebilis occidit»! [7]. – запаниковал медальон.
Не дожидаясь, пока очередной шар сорвется с пращи, Таня нырнула и, сильно загребая руками, постаралась нашарить струю сильного течения. Вода подхватила ее и понесла. Несколько раз она цеплялась руками за дно. Когда воздух закончился, Таня вынырнула и, уверенная, что карлик уже раскручивает пращу, вновь ушла под воду, поспешно вдохнув воздух. Она уже была у дна, когда река над ее головой порозовела, и Таня поняла, что вода пылает. Значит, огненный шар уже несся к ней, когда она скрылась под водой…
В следующий раз Таня вынырнула за поворотом реки. Теперь ее отделяла от карлы узкая полоска мелколесья, и она смогла перевести дыхание, прежде чем заросли на берегу затрещали. Ее преследователь проявлял просто убийственную настойчивость. Таня вновь нырнула. Разумеется, сразу раскрутить пращу он не сможет, но лучше, если он вообще не будет знать, где она в этот момент находится.
Опасность заставляла ее соображать, не мешкая. Ее преследователь настроен очень решительно, и он не отступит. Он уверен, что она будет плыть по течению. Вскоре река перестанет петлять и станет шире. Течение замедлится, берег станет ровнее, и где–нибудь у болотца карлик с пылающими шарами настигнет ее. На крутой противоположный берег ей быстро не выбраться. Да и на суше шары карлы куда опаснее. Сейчас он может метать шары, только когда голова ее появляется на поверхности, а на берегу все ее тело, мелькающее между ветками, станет прекрасной мишенью. Все это Таня просчитала в считанные секунды, не успев даже вынырнуть для очередного вдоха.
Единственный шанс на спасение состоял в том, чтобы перехитрить преследователя, – пропустить его вперед, самой затаившись у берега, пока река еще петляла. Правда, если карлик заметит ее, ускользнуть она уже не успеет: с малого расстояния он не промахнется.
Вынырнув в следующий раз, она отыскала глазами место, подходившее для того, чтобы спрятаться. Это было упавшее дерево, лежавшее на треть в воде. Несколькими сильными гребками Таня подплыла к нему и прижалась к стволу. Она слышала, как гудит вода в протопленных ветвях. По бугристой, с белыми точками грибка коре деловито двигался большой жук. Не представляя, видно, формы бревна и не задумываясь о дробном мире, он часто опасно приближался к воде. Таня загадала, что если жук доползет до берега невредимым и не сорвется, то и она спасется… Если же нет…
Затрещали кусты. Не рискуя выглядывать, чтобы не выдать себя, Таня еще глубже ушла под воду, так что теперь на поверхности оставались только ее макушка и ноздри. Она ждала. Казалось, время бесконечно растянулось. Зная, что теперь не сможет нормально следить за его ходом, Таня заставила себя считать про себя… «Раз… два… три… четыре… ну когда же он появится?., шесть…»
Жук обогнул ствол и пропал с той, другой, недоступной для Тани стороны – и невозможно было сказать, сорвался он в воду или нет… Похоже, дерево все же вызвало у карлы сомнения или же плеск воды, когда она подплывала к бревну, достиг–таки его ушей. С берега он вгляделся в переплетение ветвей и гнилой ствол и собрался разрешить свои сомнения простым метанием в дерево зажигающего шара, то тут где–то в лесу, совсем близко от берега, хрустнул сук и ябеднически вспорхнула птичья стайка.
Карлику это не понравилось. Он решил, что Таня вышла на берег ниже по течению и теперь пытается ускользнуть. Он кинулся сквозь чащу. В руке у него сам собой возник узкий стилет с лезвием, походившим на голубоватый, то укорачивающийся, то удлиняющийся луч света.
Заставив себя досчитать до десяти, чтобы дать карлику удалиться, Таня животом выбралась на бревно и вдоль берега, стараясь производить как можно меньше шума, побежала к оставленной одежде. Она надеялась, что успеет одеться и скрыться прежде, чем карлик поймет, что его одурачили. Бросать одежду и футляр ей не хотелось. О том, откуда взялся карлик и почему он охотится за ней, – она предпочитала не задумываться. Об этом можно будет поразмыслить на досуге, если она доживет, скажем, до вечера.
Талисман, он же медальон, он же неугомонный Феофил Гроттер, раскачивался на шнурке и, пользуясь случаем, цеплялся за встречные ветки.
– Эй, ты! Лучше бы совет дал! – буркнула Таня.
– Запросто! Если хочешь, чтобы вода была мягкой и имела кисловатый вкус, добавь в нее чайную ложку уксуса и дольку лимона, – проскрипел медальон.
– Осел!
– Выдаю справку по вашему запросу. «Осел – подряд непарнокопытных млекопитающих рода лошадей. От на стоящих лошадей отличаются крупной головой с длинными ушами, узкими копытами и тонким хвостом с кистью длинных волос на конце…»
– Дебил!
– Выдаю справку. Дебил – эт…
Медаль замолчала. Таня осторожно потрогала ее. Она была совсем холодной. Похоже, талисман Феофила Гроттера не рассчитал своих сил и потратил слишком много энергии.
– Эй, ты будешь говорить или нет! Я… О нет! Только этого не хватало! – выскочив на открытый участок у реки, Таня метнулась к одежде, но тотчас вскрикнула и отскочила за дерево.
Возле ее футляра, пытаясь открыть его, сидел на корточках крепкий парень лет семнадцати– восемнадцати. Среднего роста, ладный, он держался уверенно. У парня были темные короткие волосы и нос с горбинкой, видно, сломанный когда–то и сросшийся не совсем правильно. Его куртка с металлическими пластинами, покрытыми мелкой вязью рун, скорее всего, была заговорена против стрел и копий. На поясе висел короткий меч в видавших виды ножнах, в руках же он держал лук. Колчан со стрелами помещался сразу за его левым плечом. Оружие – самое простое, но отлично подогнанное и очень надежное – выглядело так, словно хозяин чаще использовал его, чем размышлял, воинственно ли он выглядит.
Услышав шум, парень вскочил и потянулся было за стрелой, но, разглядев, кто перед ним, сразу опустил руку.
– Эй, стой! Не бойся! – крикнул он. – Кто бы ты ни была, девчонка или лесной дух, я не сделаю тебе ничего плохого!
Таня осторожно высунула из–за дерева голову. Она была от рождения наделена способностью к здравому рассуждению, которое теперь подсказывало ей, что если бы незнакомец был заодно с карликом, то она получила бы уже стрелу. А то даже две или три.
– Что ты тут делаешь? Это моя одежда! – сказала она раздраженно.
– Да, твоя–твоя… Комариные ванны принимаем? Что ж, каждый сходит с ума по–своему. А я уже было решил, что странствующая музыкантша утонула, – сказал парень на смешливо.
– Странствующая музыкантша? – повторила Таня, размышляя, насколько это может соответствовать действительности.
– Разве это не твой инструмент? – удивился парень.
– Мой. Да, похоже, я действительно музыкантша. А теперь отвернись! – велела Таня.
– Зачем?
– Ты что, дурачок? Мне нужно одеться!
– Ну уж нет! Не рассчитывай, что я отвернусь! – заявил парень.
– Почему это?
– Я же не дурачок! Хочешь историю? Один мой приятель идет по лесу, а ему навстречу старичок. Дряхлый такой, песок прямо сыплется. Роняет он клюку и просит приятеля ее поднять. Приятель, добрая
