— Иногда я бываю крайне умной. Со звездами гениальности, сияющими на небосклоне яркой судьбы. Все, слюшай, дорогой! — уточнила Склепова и усилила звук.
— Недавно что приплыли водяные. Крышку нашли на океанской дне далеко от острова, — услышал Шурасик голос Поклепа.
— Это еще только первый знак, — отвечал Ужас.
— Вероятно, стражам и Мефодию Буслаеву на это и наплевать, но только не нам… Наш магический мир зависим от такого рода событий!.. пока я не говорил об этом даже Сарданапалу, но скрывать дольше невозможно, — продолжал Поклеп.
— Но это лишь крышка…
— Крышка? Ничего себе крышка! Мраморная плита весом в пять тонн! Ее отбросило в океан и раскололо на три или четыре части! Все защитные руны повреждены или уничтожены! Наша магия больше не контролирует ЕГО! — взвизгнул Поклеп.
Безглазый Ужас ухмыльнулся.
— Ваша магия и раньше не слишком с ним справлялась. Что для НЕГО ваша дюжина рун? Все равно, что опутать спящего слона ниткой и говорить, что он связан. Когда же нитка лопнет, кричать: «Караул»! «волшебство бессильно!» Возможно, слон просто случайно шевельнулся во сне.
— Он шевельнулся, но он может и проснуться! Надеюсь, ты не забыл, что случилось с магической школой в Скаредо? — напомнил Поклеп.
Глазницы Ужаса полыхнули холодным огнем.
— Можешь не рассказывать мне про Скаредо, маг. Я прожил в этой школе не меньше века, и все происходившее в ее худшие часы и дни происходило на моих глазах… Когда школа в Скаредо опустела и там не осталось никого, кроме нас, призраков, и горстки трепещущей от ужаса нежити, мне пришлось перебираться в Тибидохс. Я не бежал с корабля, я не крыса. Просто корабля не стало. Признаться, после Скаредо, с его ренессансным великолепием, Тибидохс первое время казался мне совсем убогим и провинциальным.
— Тогда не тебе объяснять, что может произойти. Тибидохс — вторая по удаленности магическая школа от ТОГО места. Первой была школа в Скаредо… — сказал Поклеп.
Безглазый Ужас пожал плечами, погружаясь в бездны апатии. До полнолуния, когда он был склонен звенеть цепями и растекаться мыслями по кирпичной стене, оставалось еще добрых две недели.
— Что ж, все может быть… В любом случае, разбитая крышка — это лишь первый знак. Вскоре должен быть еще один… И вот тогда сомнений, что ОН пробудился, действительно не останется. Пока бы я советовал разогнать всех учеников по домам и разъехаться самим, — философски заметил он.
Завуч всполошился.
— Разогнать учеников? Ни в коем случае! Если на Лысой Горе о чем-то пронюхают, нашу школу просто закроют. И никогда потом уже не откроют. Я этих перестраховщиков знаю. Им только дай что-то закрыть или запретить.
— Что да, то да. Да только Лысая Гора это еще полбеды. Вторые полбеды — Магщество, которое имеет на нас зубик размером с великовозрастного циклопа, — согласился призрак.
— Именно поэтому я хочу, чтобы ты… — Поклеп оглянулся, наклонился к призрачному уху Ужаса и что-то быстро зашептал. — Только чтоб ни одна живая душа… — предупредил завуч.
Безглазый Ужас усмехнулся.
— Ты циник, поклеп! Кто же говорит о живой душе в присутствии призрака?.. И вообще то, о чем ты просишь, рискованно.
— Не для тебя. Второй раз умереть нельзя!
— Смотря что считать смертью. Если потерю тела, то мне терять нечего. Однако если меня втянет внутрь, то Тартар распылит мою сущность, — возразил Ужас.
— В прошлый раз же тебя не втянуло?
— Мне хватило ума не заглядывать туда, хоть я и ощущал сильное притяжение. Это как ворона или речной омут. Чаще он втягивает во сне… Во всяком случае тех, в Скаредо, он втянул ночью, под утро… Хорошо, Поклеп, я сделаю это, и будь, что будет! — Безглазый Ужас вскинул руки и безо всякого усилия, как штопор, ввинтился в пол.
Склепова смахнула с зудильника остатки изображения и небрежно спрятала его в свой увешанный фенечками рюкзак.
— Кина больше не будет! Подбирайте ваш мусор и марш из зала! — заявила она.
— Как конец? А что, больше на твоем зудильнике ничего не записано? — с сожалением спросил Шурасик.
— Там много чего записано, но ты еще маленький, чтобы это смотреть, — с вызовом сказала Склепова.
Шурасик тревожно покосился на Гробыню.
— Ты все слышал? А теперь скажи мне, что там такого произошло в школе в Скаредо, что наш миленький Поклеп забыл про Милюлю и трясется как осиновый лист? Просвети меня, темную, пока мое любопытство не слопало меня без гарнира, — продолжала Склепова.
Шурасик наморщил лоб, сгребая в кучку все скопившиеся в голове сведения по данному вопросу.
— Эмю-эээ… Скаредо была одной из крупнейших магических школ Средневековья. В сущности, она имела статус академии. Среди ее выпускников было множество талантливых магов, одаренных философов, художников и известных авантюристов. А потом школа в Скаредо вдруг перестала существовать. Меня это, признаться, поразило, но я счел, что школу закрыли. Ну там за преподавание некромагии, черную алхимию или магию вуду…
— Или она просто исчезла! Ты слышал, что сказал Безглазый Ужас?
— Я бы не слишком доверял его словам. На его месте я бы бережнее относился к своим мозгам. Удары головой о стену плохо влияют на общую логику суждений… Хотя, конечно, он призрак и многое может себе позволить, — резонно заметил Шурасик.
— А Поклеп? Он тоже, по-твоему, псих?
— Вот уж не знаю. Псих не псих, а назвать Поклепа нормальным язык не поворачивается. Но маг он неплохой. Что да, то да. Особенно хорош его леденящий взгляд. Пока я так и не придумал, как его блокировать, хотя…
— Короче! Ты попытаешься что-нибудь узнать о школе в Скаредо? — перебила его Гробыня.
— Само собой. Мне не хотелось бы, чтобы с нашим Тибидохсом что-нибудь приключилось. Особенно когда я еще не получил на руки диплом о среднем магическом образовании… — заявил Шурасик.
Гробыня протянула руку и ободряюще провела по щеке Шурасика длинным ногтем.
— Ты у меня просто умничка! Когда что-нибудь узнаешь, немедленно принеси мне это на крылышках любви. Пока, Шурасик! Не скучай! И вот еще, вдогон нашему разговору, советик один… Желаешь?
— Ага… давай… — подумав, сказал Шурасик.
— Ты, Шуpacик, по жизни хмурая интеллектуальная особь, эдакая бука, и с этим ничего уже не поделаешь. Не пытайся прикинуться, что ты не бука, не пытайся замаскироваться! Тебе же хуже будет. Напротив, усиливай свои недостатки! Закажи себе безобразные очки в тяжелой оправе! Говори еще непонятнее, смотри на людей диким взором, уходи посреди разговора, роняй чашки, выливай на клавиатуру чай и роняй яичницу, если будешь жить у лопухоидов. Это и будет твоим шармом. Лады?
— Лады, — кивнул Шуpacик. Слова Склеповой больно резанули его.
Вскоре парк опустел. Лишь бледная, точно подвергнувшаяся атаке вампира, луна малокровно купалась в мраморном фонтане. Гоярын волновался в ангаре, временами издавая угрожающий рев. Он взмахивал хвостом, хлестал им по гудящему железу ангара и снова ревел.
Порой рев его менял окраску, наполняясь непонятной, жуткой тоской, древней как мир и неумолимой как угасание. Что-то тревожило дракона. Тревожило уже давно.
