— Ты разрыл снег и увидел дракона? — нетерпеливо спросила Таня.
Ванька улыбнулся, и лицо его, как всегда бывало, осветилось улыбкой.
— Со слишком умными слушателями скучно иметь дело. Им кажется, что они всё знают и ошибаются. Нет, я нашел большой кусок льда очень правильной формы. Такой идеальный куб. Я уверен, хотя это и невероятно, что он упал во время снегопада. Я втащил его в дом.
— Тяжело было? — спросила Таня.
— Не особо. Донес без проблем, даже магии не применял. Дома я положил лед у печки, и, как оказалось, угадал. За ночь от жара лед покрылся сетью трещин, и, когда я наутро коснулся его, развалился сам собой. И вот тут-то внутри я и увидел своего дракона. Он почти не шевелился и был здорово истощен. Похоже, когда-то давно он провалился в полынью, не смог выбраться и вмерз в лед, но он не погиб, а впал в глубокую спячку. Если его сердце и билось, то очень медленно. Во всяком случае, я не слышал этого биения.
— Ага. Драконы способны на такое, особенно в ситуациях, когда ничего другого не остается. Помнишь, Тарарах рассказывал о китайском драконе, которого завалило в пещере, и он провел там две тысячи лет? Кажется, потом он играл в драконбол, и неплохо глотал нападающих, — вспомнила Таня.
Ванька кивнул.
— Да, я тоже помню… Но мой дракончик был очень плох. Я припомнил все, что знал о лечении драконов. Стал отпаивать его ртутью по капле, по две, положил в тепло и трижды в день по пять минут направлял на него несильные струи огня, чтобы постепенно повысить его внутреннюю температуру и одновременно не обжечь чешую. Драконы же как устроены? Снаружи они гораздо уязвимее для огня, чем изнутри. В общем, малыш пошел на поправку. К вечеру первого дня он шевельнул хвостом. К вечеру второго уже ползал и пытался взлететь. К вечеру третьего — вылетел в окно и поджег сарай.
— Я не видела у тебя никакого сарая, — сказала Таня.
— И не увидишь. Мы одаренные дети. Если что поджигаем, то с концами. Это потом я научился играть в пожарника с раннего утра и до позднего вечера. Да и Тангро малость поумнел. Хотя я не сказал бы, что ощутимо, — заверил ее Ванька.
— Кто-кто поумнел? — напряглась Таня.
Ванька смутился.
— Ну, в общем, его зовут Тангро.
— Тангро?
— Должен я был дать ему имя? Должен или не должен? Не мог же я называть его «дракон, дракон, дракон»? Это было бы тупо, — неожиданно разозлился Ванька.
Вид у него был ужасно раздосадованный. Такой, будто Ванька собирался откусить себе язык, наказав его за то, что тот слишком много болтал.
— Чего ты кипишь? Я что, против? — терпеливо согласилась Таня. — А это имя Тангро… оно… ну просто имя? Или… э-э… ну скажем, в честь твоей бабушки?
Ванька замялся. «Сейчас запутается», — восторжествовала Таня, но не тут-то было.
— Причем здесь бабушка? Тангро — это от слова «танго». Мой любимый танец! — нашелся Ванька.
— Ты что танцуешь танго? — спросила Таня с досадой.
— Ну, может, буду танцевать.
— В танго нет «р».
— «Р» — осколок слова «дракон»… Тангро — дракон, который танцует в воздухе танго. Чуток навороченное имя в восточном духе. Они там любят такие. Типа: «стойка лошади, которая вообразила себя обезьяной и колет алмазные орехи в бамбуковой роще», — сказал Ванька с озадаченным видом человека, который несёт чушь и прекрасно это понимает, однако собирается упорствовать и дальше.
— Обычные имена для дракона — Гоярын, Пламядуй, Плевайло или Икайло! В средние века люди долго не думали, как кого назвать: что вижу, то пою! — сказала Таня.
И почему этот упрямец отрицает очевидное? То, что он назвал дракона, потому что скучает. Какой смысл? Что он выигрывает? Дурдом на выезде, психи на природе!
— Я запомню, — поблагодарил ее Ванька. — Когда (ну если) у меня заведется еще один дракон, я обязательно назову его Плевайло и буду говорить, что это ты меня научила. А этот останется Тангро. В честь «танго». Все равно его уже не переучишь. Драконы ужасно упрямы.
— Как валялкины! — сказала Таня сердито.
— Пускай как валялкины. Мне все равно. Эй, Тангро! — крикнул Ванька.
Медный котел, в котором давно что-то целеустремленно возилось, скатился на пол. Из опрокинутого котла вырвалась огненная комета и, прочертив дымный хвост, врезалась в стену. Отскочила от нее, как резиновый мяч, и ударилась в противоположную стену. От стены комета спружинила в потолок, а оттуда, едва коснувшись пола, вновь в стену. Дракон перемещался с такой безумной скоростью, что Таня не могла его разглядеть, лишь кашляла от едкого серного дыма. Что-то восторженное и бестолковое носилось у нее перед глазами, хлопало крыльями, путало своей суетной стремительностью.
— Девятнадцать… — сказал Ванька, опытным глазом следя за дракончиком.
— Что девятнадцать?
— Девятнадцать раз врезался… Обычно после тридцатого бумканья он немного успокаивается… Уже двадцать… даже двадцать один… — поправился Валялкин.
Однако сегодня у Тангро был, как видно, длинный завод. Лишь после сорокового «бумканья», оставившего на стене след копоти, дракон немного устал. Точнее, не устал, а решил взять перекур. Он приземлился на пол рядом с печью и, сунув морду в банку с ртутью, принялся жадно лакать, высовывая раздвоенный, как у змеи, язык.
— А он симпатичный! Как ты думаешь: это он или она? — спросила Таня.
— У драконов пол непросто определить, но почти уверен: он. Нахальный такой парняга! — сказал Ванька с любовью.
На обед были фасоль и квашеная капуста. И то и другое Ванька приготовил сам, без магии. И ничего, что фасоль немного пригорела, а у капусты был водянистый вкус.
— Это потому, что я использую заклинания роста. Иначе кочаны были бы мелкие, как горох, — с сожалением сказал Ванька, кивая во двор, где у дома на грядке лежало нечто, похожее на мячи для слоновьего футбола.
Таня кивнула. Интересно, хватает Ваньке еды? Помнится, в детстве он мог съесть целый супермаркет и даже дубинки охранников, пытавшихся его остановить.
— Ты не голодаешь в своем медвежьем углу? — спросила она.
— Не-а, не голодаю!
Таня недоверчиво оглядела его.
— Ты очень худой и бледный! Просто скелет, родственник Дырь Тонианно.
Ванька засмеялся.
— Я очень выносливый и жилистый скелет.
— Все скелеты так думают. Это у них такое распространенное заблуждение. Смотри, заработаешь себе язву желудка, как Поклёп, и у тебя сделается такой же характер. Тогда я тебя брошу, — пригрозила Таня.
— Милюля же не бросила Поклёпа. И вообще нету у него никакой язвы, — сказал Ванька.
— Почему это?
— Как-то я случайно слышал его разговор с Сарданапалом. Все дело в черной дыре, исчезнувшей в созвездии Стрельца. Она теперь в желудке Поклёпа. Не знаю, чья эта работа. Врагов-то у Клёпы выше крыши.
— Не верю. Это противоречит логике. Черная дыра… ты хоть представляешь, что это? Она втянула бы всю Солнечную систему и не только, — сказала Таня не слишком уверенно.
— Ты жертва науки. Наши искры тоже невозможны. Они сверхплотные и обладают способностью преобразования материи. Логос, который становится вещью и плотью! С точки зрения ученого, это просто тихий ужас! — сказал Ванька.
