Таня покосилась на гору книг. Полок в избе у Ваньки не было. Книги громоздились в углах высоченными, в человеческий рост стопками. Ванька проявлял восхитительную небрежность, наваливая книги как попало. Огромные энциклопедии могли лежать поверх карманных словарей. В результате многие стопки накренились и держались лишь благодаря магии. Крайняя стопка вообще нависала тревожно как вопросительный знак.
Зато в другом углу, где у Ваньки были расставлены жестяные банки с травами и зельями для ветеринарной магии, царил почти солдафонский порядок.
— Ты стал хозяйственный. Сам квасишь капусту. Грядками обзавелся. Я даже не знаю, хорошо это или плохо… Твоя комната в Тибидохсе была радостно-бестолковой, и я к ней привыкла, — произнесла Таня задумчиво.
— Ну не такой уж и бестолковой! — возмутился Ванька.
Если его тибидохская комната и была на что-то похожа, так это на лазарет. Раненые жар-птицы, финисты, ноющие кикиморки. Кого там только не было! Впрочем, в берлоге Тарараха случались и зверушки похлеще. Чего стоил только лев с каменной кожей, ухитрившийся поймать здоровенную занозу в язык! Убежав из клетки, он две недели носился по лабиринтам Тибидохса, охотясь и вселяя страх в учеников.
Ванька налил Тане кофе. Присмиревший дракон лежал на столе рядом с кофейной туркой и изредка выдыхал колечки пара. В эту приятную, тихую, блаженную минуту, когда по всему ее телу разливались покой и довольство, Таня решилась задать вопрос, который давно был для нее самым важным.
— И как, нашел ты себя? Не жалеешь, что не остался в Тибидохсе? — спросила она.
— Нет, не жалею.
— И… э-э… ни о чем не жалеешь? Ведь там была бы я?
— Ты же приедешь ко мне после магспирантуры? Разве нет? А я тут пока все расчищу… Есть у меня идейка завести пару лошадей и, возможно, козу. Здесь неподалеку, километрах в сорока, живут парень и девушка из Москвы… У них есть лошади. Они мне осенью обещали жеребенка, — сказал Ванька.
— Парень и девушка? Маги? — спросила Таня, медленно, как удав кролика, переваривая слова Ваньки.
Ей приехать сюда? В чащу? К медведям? Ей стало жутко от таких перспектив. И как могли ее родители Леопольд и Софья жить в такой же глуши, как эта? Здесь тесно, неинтересно, не происходит ничего яркого, волнующего. Неужели она позволит Ваньке затащить себя сюда? Что она тут будет делать?
— Нет, не маги, обычные люди. Они в Москве всё бросили и приехали сюда. Купили развалюху, приложили руки, неплохо отстроились. Сейчас у них три лошади, две коровы и несколько коз. Есть еще куры, гусыня и крыса, которая живет на воле. Они привязали ей на шею колокольчик, чтобы отличать от крыс, которые… ну которые, в общем, всегда жили на воле, — сказал Ванька не без зависти.
— Хм… И часто ты у них бываешь? — ревниво спросила Таня.
— Где-то раз в месяц. Если пешком, то к ним добираться день и еще полдня. Но я обычно летаю на пылесосе. Прячу его где-нибудь в чаще, километрах в трех-четырех… — сказал Ванька.
— Но если ты заведешь лошадей и козу, ты же вообще никуда отсюда не денешься. Будешь сидеть здесь как привязанный, — заметила Таня.
— Есть такой риск, — легко согласился Ванька. — Но вообще-то я найду, кому за ними присмотреть, если мне нужно будет отлучиться. Медведей и волков отгонят лешаки.
— Ты уверен? С лешаками сложно договориться.
— Я договорюсь. Я лечу их от всяких гадов-древоточцев, которые забираются к ним под кору. Лешаки ко мне толпами ходят. Не позавидую я тому волку, который сюда сунется… Намекни я лешакам, что ухожу от них, потому что волки режут мой скот, у волков возникнут серьезные проблемы с самоидентификацией.
— Это как? — улыбнулась Таня.
— А так. Опознавать придется по зубам. И еще (только секрет!) я подозреваю, что скоро у меня появится свой домовой.
— Откуда ты знаешь?
Ванька хмыкнул.
— Как-то забрел ко мне один приходящий… Вроде так просто: уголек попросить, чайку попить. Носом пошмыгал, покрутился, поворчал, будто ненароком осмотрел тут всё и сгинул. Но я уверен, что он вернется. Я заметил, что он облюбовал один темный уголок за печкой. Домовые они известные ломаки, пока семь раз не поломаются, своего решения не скажут.
— Я видела лешака, когда летела к тебе, — вспомнила Таня.
— Какого? Такого бровастого? — заинтересовался Ванька.
— Я не обратила внимания.
— Жаль, что не обратила. Тут их несколько. Но я, кажется, догадываюсь, о каком ты говоришь. Остальные обычно прячутся от тех, кого не знают, а этот нет. В сильный дождь он обычно начинает бушевать и ломает столетние ели.
— Ты всех их знаешь? — удивилась Таня.
— Угу, даже по именам… По настоящим языческим именам. Они довольно скрипучие эти имена. Их без стакана не выговоришь… То есть я хотел сказать, что заучивание фонетической последовательности и фонематического состава их имен требует детального анализа и вдумчивого научного подхода, — сказал Ванька.
Таня встала и положила ему на лоб ладонь.
— Ты не бредишь, нет? Ты скоро станешь как Шурасик или… как я.
— Все мы шурасики… Главное, насколько ненавязчиво ты сумеешь это скрыть, — заметил Ванька и вдруг погрустнел.
— Я много думал о нас. О том, что ты, возможно, не захочешь переехать сюда, а я… я совсем не хочу в Тибидохс или на Лысую гору… Это все не по мне, — сказал он.
— Невесело это как-то всё, — вздохнула Таня.
Она хотела убрать ладонь с его лба, но Ванька накрыл ее сверху своей рукой и насильно удержал.
— Да, невесело. Есть такая старая магическая сказка. Банальная, как все сказки, с кучей общих мест. В сущности, не сказка, а притча. Рассказать?
— Расскажи!
— Один юноша-эльф был унесен ураганом в человеческий мир и там встретил принцессу, гулявшую в лесу. Как все принцессы, она была прекрасна, умна и вообще само совершенство. В общем, эльф мгновенно в нее влюбился. Он бросился перед ней на колени и признался в любви. Принцесса смутилась, испугалась, но эльф долго завоевывал ее сердце сладкими речами, и она полюбила его.
Таня фыркнула, представив себе Валялкина, который «долго завоевывал ее сердце сладкими речами». По-моему, в Тибидохсе он больше мычал. Ну да ладно, сделаем поправку на сказочку.
— И что дальше? Конечно, они назначили день свадьбы, но ее украл некромаг (Таня невольно представила Бейбарсова), унес за тридевять земель и эльф отправился ее освобождать? — спросила Таня.
— Нет. Обошлось без некромага… Они сами все разрушили и все погубили, — сказал Ванька.
— Так это грустная сказка?
— Грустная. Свое счастье люди разрушают сами, причем упорно, как муравьи. Посторонние силы, если и мешают им, то крайне редко. Зачем делать чужую работу, когда и без них все будет сделано? — сказал Ванька с болью.
Тангро выпустил тонкую струйку огня, подпалив край стола. Ванька машинально, даже не задумываясь, затушил огонь заклинанием. Похоже, дракон делал это не впервые.
— Так что там дальше с принцессой? Почему она не вышла замуж за эльфа? Папа-король нашел ей другого? — спросила Таня. Почему-то это простая история начинала ее волновать.
— Папа-король? Какой папа-король? — с недоумением повторил Ванька.
— Ну как же? У принцесс всегда бывают крутые папы на троне.
