древний дух не истосковался, долго находясь без тела, их отношение к родственничку стало более чем трепетным.
Дядя Герман целыми днями сидел дома, забросив работу, свалив все на своего заместителя - маленького, робкого человечка, придавленного раз и навсегда стары м джинсами уцененными строительными касками.
Когда несколько дней назад машину Дурнева расплющил во дворе подавший задом мусоровоз, дядя Герман только захихикал. Теперь он мог купить десяток таких мусоровозов, отломив лишь сиденье от унитаза.
Особого накала дурневское чувство достигало к полу дню, когда Халявий в беспокойстве начинал метаться по комнате толком не зная, кем его осенит на этот раз. Чаще он был Нижинским, иногда Геростратом (заблаговременно готовясь к его появлению, предусмотрительные Дурневы купили оптом десять огнетушителей), иногда машинкой для наклейки этикеток. Это было самое тихое и безобидное воплощение. Этикеточная машинка мирно сидела в углу, скрежетала и полосами отрывала обои. Оторвав обои, она их облизывала и клеила на что попало, Иногда даже на Пипу.
В Мидаса Халявий перевоплощался редко, но, когда это все же происходило, брюзгливого царька с придворными церемониями водили по квартире, умоляя дотронуться до того, что еще не было золотым.
Такса Пол Километра в такие минуты привычно пряталась. Толстая собака не доверяла дяде Герману, а еще больше не доверяла Халявию, особенно после случая, когда оборот возомнивший себя Александром Македонским, принял ее за персидскую шпионку. Да и вообще человек, от которого пахнет с точки зрения бдительной собаки, никак не может быть благонадеженым.
– Сильнее дуй, мамаша! А то обижусь и вернусь в Трансильванию прямо сейчас! - зевая, приказал тете Нинели Халявий, когда та, подустав, уже с меньшим рвением ковырялась у него в ухе и дула в волосы.
– Очень ты там нужен в Трансильвании! Бум с Малютой тебя сразу под белы ручки и на распыл! - не выдержал дядя Герман.
– А ты, братик, не выступай, а то тоже дуть заставлю! - пригрозил Халявий. - Давай, мамаша, дуй, не останавливайся, а то у меня от ответственных мыслей мозги перегреваются! Ежели они совсем перегреются - Золотые прииски мигом закроются на учет.
Тетя Нинель послушно дула, хотя у нее глаза уже вылезали из орбит. Наконец разомлевший от родственной ласки Халявий задремал. Хитрая Дурнева немедленно перестала работать вентилятором и осторожно подложила ему под голову подушку.
– Мне нужно прийти в себя и набраться сил! Иногда мне хочется прибить этого Рюхиного внучка! - сказала она и, погрозив спящему оборотню кулаком, направилась в кухню), где ее ждала золотая плита и, к счастью, не золотые продукты. Не так давно она застряла в грузовом лифте, и ее личный врач благоразумно посоветовал ей отдохнуть от диеты.
На кухню, где ее ждала золотая плита и, к счастью, не золотые продукты. Дядя Герман воззрился на часы, до полудня оставалось около получаса. Размышляя, как бы потратить время, он скользнул взглядом по комнате и заметил на столе растрепанную книжицу, которая случайно оказалась с собой у Халявия, когда он прибыл из Трансильвании.
– Нуте-с, посмотрим, что у них там делается на исторической, так сказать, родине! Пипа, дай сюда журнальчик! - потирая ручки, сказал самый добрый бывший делу - тат.
Пипа перебросила папуле книжицу и отправилась к себе в комнату сидеть в чате фанов Пуппера. Она уже четыре дня не ходила в школу, утверждая, что растерла себе новым ботинком пятку, а от мозоли до заражения крови один шаг. К тому же горло у нее было стабильно красное, что очень тревожило мамулю. Она не знала, что Пипа просто-напросто дурачит ее, обнаружив в соседней кондитерской леденцы с красителем. Дядя Герман покрутил книжицу, отпечатанную на странной шершавой бумаге, и уставился на обложку. Не которое время обложка оставалась пустой, но, когда дурнев нетерпеливо топнул ногой в сапоге своего пращура и звякну шпорами, все переменилось. На переплете, точно спохватившись, что сразу его не узнали, вспыхнули высокие дрожащие буквы, словно выложенные из виселиц:
По привычке заглянув на последнюю страницу книги, дядя Герман уяснил, что она отпечатана в типографии издательства Графа и Графини Фомановых.
– А еще зарплата, аренда, транспорт, складирование… Шахер-махер… С такой рентабельностью каши не сваришь! - по деловой привычке прикидывать чужие доходы подумал дядя Герман. Он открыл книжку и погрузился в чтение. Составлена книжка была просто и без изысков. Похоже, Ч. Борджиа был невысокого мнения о своих работодателях либо опасался перегрузить читателя Вверху каждой страницы была живая картинка, под которой помещалось немного пояснительного текста крупными буквами.
