Гуго был для него… м-м-м… слишком многогранным, что ли? Тарараху же нравились личности, может, не такие сложные, зато цельные. Вроде Ваньки Валялкина.
– Не здесь! Тут слишком много ушей! - сказал он.
Питекантроп повернулся и, без усилий, точно ледокол, рассекая толпу, подошел к полукруглому окну. Отсюда дверь в кабинет Сарданапала была хорошо видна, однако толпы уже не было. Проникавший сквозь витражное стекло свет окрашивал лицо Тарараха в фиолетовый, розовый и желтый цвета.
Но и здесь было не совсем безопасно. Многие ученики, видевшие, что Тарарах вышел из кабинета, как бы невзначай придвигались поближе. Другие же, глядя совсем в другую сторону и внешне ничуть не интересуясь Тарарахом, поспешно настраивали подслушивающие заклинания.
Заметив это, Ванька Валялкин выбросил зеленую искру.
– Ушкус намакушкус! - произнес он.
В тот же миг по меньшей мере двадцать или тридцать учеников - и среди них такие, которых, ну совсем нельзя было заподозрить, - принялись тереть уши. Противоподслушивающее заклинание действовало безотказно. На ближайшие десять минут все не в меру любопытные особы были обезврежены, пополнив армию глухарей и старых артиллеристов.
– Тут того, такое дело… - грустно сказал Тарарах. - Решил я Сарданапалу Алконоста показать - чего-то никак у него раны не заживают. я уж волнуюсь. Видать, у гарпий-то на когтях яд был. Посмотрел академик Алконоста, кой-что толковое присоветовал, и пошли мы к нему в кабинет за справочником противоядий. Заходим - и глазам не верим. У зеркала стоит Лиiзка Зализина и пытается разбить стекло. Обе руки уже в крови, порезалась, но зеркало пока держится, только трещина глубже стала. Я ее оттащил, трясу, кричу, а она смотрит сквозь меня и точно не меня видит, а стену за моей спиной. Сама бледная, скулы пылают…
– А Сарданапал?
– Ну он-то первый догадался, что Лизка не сама додумалась зеркало разбить… Кто-то ее зомбировал или даже хуже - древнее заклятие наложил. Сарданапал сказал, что такое заклятье в тысячу раз хуже зомбирования. Если так вот просто его снять - Лиза умрет, и все…
– А кто его наложил? - спросил Гуго. Тарарах медленно повернулся к нему.
– Откуда я знаю: кто? Чего ты у меня спрашиваешь? - огрызнулся питекантроп. - Небось или этот зеркальный Горбун - вот уж кому я бы с удовольствием поотрывал ноги и руки! - или кто-то из четверки. Больше некому.
– Я сегодня Зализину на обеде видел… Веселая такая была, улыбнулась мне. Кукушку еще дала подержать, - вспомнил Ванька.
– То и оно. Я тоже на обеде Люку видел и тоже ничего такого не заметил. А кукушка в кабинете тоже была. Летала как сумасшедшая, в окна билась, в зеркало. Едва поймал ее, - кивнул Тарарах.
Питекантроп дал заглянуть себе за пазуху, и все увидели, что там со встопорщенными перьями, втянув шею, сидит кукушка.
– Многовато у меня чего-то птиц в берлоге становится… Жар-птиц, Алконост, теперь вот кукушка… Прям и не знаю, что мне со всем этим курятником делать, - сказал Тарарах.
Баб-Ягун хмыкнул. Он умел оценить хорошую фразу, даже сказанную случайно.
– Что-то тут не сходится, - заметил он. - Не пойму я, как Зализина вообще оказалась в кабинете. По-моему, к Сарданапалу так просто не проникнуть. Оно конечно, можно предположить, что академик по рассеянности устроил день открытых… хи-хи… зверей, ну а сфинкс куда смотрел? От этой киски мало кто укроется! Не понимаю…
Сообразив, что Баб-Ягун прав и в кабинет к Сарданапалу так просто не попасть, Таня и Ванька посмотрели на Тарараха, но питекантроп только руками развел.
– Зализина была в кабинете. Уж можете мне поверить. И больше ко мне не приставайте! - сказал он.
Неожиданно толпа расступилась, и Таня увидела, что к ним направляется Великая Зуби.
– Гроттер! - окликнула она. - Академик тебя зовет!
Таня заметила, что Зубодериха избегает смотреть на нее, а лишь нервно поигрывает кистями длинного шарфа.
– Зачем? - робко спросила Таня.
– Не задавай глупых вопросов! - Зуби повернулась и быстро пошла к кабинету.
Тане ничего не оставалось, как последовать за ней.
Она едва успела наудачу, точно талисмана, коснуться Ванькиной руки. Ученики - белые и темные - с равным любопытством смотрели на них, ощущая, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
Сфинкс зарычал было, преградив им дорогу, но Великая Зуби строго взглянула на него сквозь толстые линзы очков. Присмиревший страж вспрыгнул на дверь, мгновенно потерян объем и сделавшись плоским.
В кабинете, как и в тот раз, когда ее перевели на темное отделение, собрались все преподаватели. Зеркало было завешено тканью. Изредка ткань раздувалась, и Таня слышала той стороны шторы стеклянный смех Горбуна.
Смех звучал гораздо громче и увереннее, чем в прошлый раз. Безумный Стекольщик явно становился сильнее с каждым днем.
Зализина, неподвижная, как восковая фигура, сидела на кресле Сарданапала. Возле нее хлопотали Ягге и сам академик. Ягге что-то нашептывала и выдувала из вишне вой трубочки кольца дыма. Они опоясывали Зализину и, замирая, таяли, словно пытались снять с нее часть порчи.
Таню охватила жгучая жалость к Лизе, Не задумываясь, она бросилась к ней и опустилась на корточках, так что их лица были теперь примерно вровень.
Когда лицо Тани оказалось совсем рядом, во взгляде Зализиной на краткий миг мелькнуло что-то осмысленное. Словно прежняя Лиза проглянула на миг из-за запотевшего стекла.
– ЭТО ТЫ ВИНОВАТА, ГРОТТЕРША! ПОЧЕМУ Я, А НЕ ТЫ? ПОЧЕМУ НЕ ТЫ? - крикнула Лиза и, вытянув руки, бросилась к Тане.
Таня в ужасе отпрянула. Академик и Ягге попытались вновь усадить Лизу в кресло, но сумели сделать это лишь с помощью Медузии.
Поклеп Поклепыч, подбоченясь, злобно уставился на Таню. И она вновь - это становилось уже почти привычным - почувствовала, как в ее тело ввинчиваются ледяные сверла сосулек.
– Парус спускалус! - быстро произнес Сарданапал.
Зеленая искра скользнула по волосам беснующейся Зализиной, которая билась в руках у Медузия и Ягге, как припадочная. Тело обмякло. Голова опустилась на грудь, а когда поднялась вновь, в ее полузакрытых глазах сквозила прежняя отрешенность.
– Сегодня Гроттер должна полететь на Лысую Гору! Мы должны получить то, что было у нас отнято! Иначе первым умрет это захваченное тело, а за ним и другие… Это было мое последнее предупреждение! Предупреждение Триглава! - мертвенным, чужим голосом произнесла Зализина.
Ткань на зеркале вздулась пузырем и опала. Хохоча, Безумный Стекольщик пролез по трещинам из нижнего угла в верхний.
Черномагические книги в клетке превращались то в больших черных галок, то в змей, пытавшихся протиснуться сквозь прутья. Таня смотрела на них и гадала, что сейчас скажет ей Сарданапал. Но академик ничего не говорил Он молчал, размышляя.
В кабинете они остались вдвоем - Таня и Сарданапал. Даже Медузия, которой не хотелось выходить, удалилась, правильно истолковав настойчивый взгляд главы Тибидохса, Когда дверь за последним преподавателем закрылась и Ягге с санитарными джиннами бережно отвели шагающую точно зомби Зализину в магпункт, Сарданапал долго исподлобья смотрел на Таню. И в том, как он смотрел, не было раздражения или гнева - скорее, Сарданапал смотрел грустно, сострадательно и с бесконечным пониманием.
– Ты слышала, что сказала Зализина, не так ли? - на конец негромко спросил академик.
– Да.
– И понимаешь, кто в действительности говорил это за нее?
Таня кивнула. Ответ был слишком очевиден.
