Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины

81

— Ваш план, мистер Александер, весьма остроумен, — выносит свой вердикт саудит, — но у него есть, к сожалению, один неустранимый дефект: он построен в расчете на чудо. Увы…

— Если понимать под чудом нарушение законов природы — то нет. Если считать таковым благоприятное сочетание случайностей — то да, пожалуй… — на лице Подполковника как-то вдруг разом проступила вся смертельная усталость этих четырех бессонных суток. — Но больше нам в любом случае надеяться не на что… Скажите, принц, а вы сами-то веруете в Бога? Ну, в смысле — в Аллаха?

— Странный вопрос! Саудовское королевство — исламское государство, а я, как-никак, член правящей династии.

— Я не о династии спрашиваю, а о вас.

— Да, конечно верую…

— Ну, тогда обратитесь к вашему Аллаху с рапортом по команде: дескать, мы свою часть работы сделали — верблюда привязали , так что теперь настал его черед потрудиться. При том, что ничего сверхъестественного от него, как уже сказано, не требуется — пусть просто пошлет нам толику банального везенья…

— Не богохульствуйте, мистер Александер!

— Я не считаю богохульством напомнить Ему, что физическое спасение главной святыни исламского мира, плюс жизни полумиллиона верующих, входит — как мне, агностику, сдается — в круг его прямых служебных обязанностей. А если Он полагает иначе, ему и правда пора убираться в отставку! В таком вот аксепте.

— Аспекте… — механически поправляет принц.

— Это цитата, — усмехается Подполковник. — Впрочем, я рад, что в моей сентенции вам резануло ухо лишь это.

82

В капитанской каюте «Крестоносца» — рабочее совещание; помимо Арчера и брата Иеремии в нем участвуют еще двое «серых» — квадратный мужик с армейской стрижкой и длинный худой парень в очках- хамелеонах. Парень как раз заканчивает свой доклад, демонстрируя Арчеру, как обращаться с хитрым дистанционным пультом:

— …Мы перемонтировали систему запуска ракеты так, как ты велел, брат Иезекииль. Пульт инициируется отпечатком большого пальца — вот на этой панели, и после этого заблокировать его работу уже невозможно. Непосредственно пуск следует после одновременного нажатия этих двух кнопок.

— Ты абсолютно уверен, брат Захария , что все русские электронные системы блокировки запуска и подрыва боеприпаса обезврежены?

— Абсолютно уверен, брат Иезекииль. «Гранит» — тактическая ракета, так что запускается она не с президентского «ядерного чемоданчика»; вот тогда и вправду могли бы возникнуть проблемы — самоподрыв там, и всё такое, а так… Всё было не слишком сложно.

— А новая навигационная программа? Ручаешься, что она не перепутает Черный камень с каким- нибудь там «Черным Обелиском» — вроде как «Томагавки» в югославскую кампанию путали Софию с Белградом?

— Ручаюсь головой, брат Иезекииль… И кстати — насчет того, что «всё было не слишком сложно»: думаю, вам стоит об этом знать, братья, — электронщик явно пребывает в сомнении — не лезет ли он тут не в свои дела, нарушая субординацию, но в конце концов оставляет свои колебания. — Дело в том, что самые сложные и надежные из систем блокировки, те, с которыми мы могли бы провозиться дольше всего, были просто отключены, с самого начала. Если бы это не было совершенно невероятно, я бы сказал, что русские сознательно облегчили задачу тем, кто может завладеть этой их ракетой. Мы сперва решили, что это какая-то ловушка, но — нет; или это совершенно сверхъестественная небрежность, или…

— Пути Господни неисповедимы, брат Захария, и для воплощения замыслов своих может Он использовать и глупость еретиков, и их собственные хитрости. А что у твоих людей, брат Малахия?

— Монтаж «шахты» полностью завершен, — рапортует квадратный. — Поскольку само судно нам беречь ни к чему, запускать будем прямо из трюма, через палубный грузовой люк. Личный состав… виноват, братия… к тому времени переберется на «зодиаки», и оттуда, с дистанционного пульта, подадут команду на пуск.

— Все системы ракеты в рабочем состоянии и готовы к пуску? Ручаешься головой, брат Малахия?

— Ручаюсь, брат Иезекииль. У меня, кстати, то же самое впечатление, что и у брата Захарии — ракета была в идеальном состоянии, как будто бы русские загодя подготовили ее к запуску. Ох, не верю я, что ее тайком вытащили с затонувшей субмарины…

— Сейчас это уже не важно, — подводит черту Арчер. — Иными словами, братья, ракету можно запускать хоть прямо сейчас? — (оба серых эксперта решительно кивают: да, можно). — Значит, я прикладываю большой палец к панели пульта, и…

— Прошу простить, брат Иезекииль, — почтительно возражает электронщик-Захария, — но только палец должен приложить не ты, а брат Иеремия…

— Вот как? — Арчер улыбается, но зрачки, вперившиеся в переносицу электронщика, смахивают на то самое дуло двадцать второго калибра.

— Когда они программировали пульт, — вступает в разговор Иеремия, — ты был запершись там, внизу… спасал душу заблудшего брата Ионы; ты же сам распорядился не отвлекать тебя, ни под каким видом, а дело было срочное — вот братья и воспользовались моими пальчиками … Или тебе непременно хочется сделать ЭТО самолично?

— Гордыня есть смертный грех, брат Иеремия, — горько качает головой Арчер. — Как мог ты подумать такое? Носи впредь этот пульт, брат, и не выпускай его из рук ни на миг — ты ведь теперь ценнее всех нас, вместе взятых… И кстати — о заблудшем брате нашем, Ионе! Распорядись построить братию на палубе, всех до единого.

83

Арчер-Иезекиль, сопутствуемый братом Иеремией, озирает с высоты спардека шеренгу внимающих ему серых братьев — в числе пары десятков, — выстроившихся на юте «Крестоносца»:

— Близок уже час завершения Служения нашего, братья — когда вашими устами вострубят Трубы Господни, и грянет Битва Битв! Оттого-то Диавол, кусая в ярости кончик хвоста своего, измышляет последние мерзости, напрягая всё коварство и хитрость свою. Укрепим же души наши молитвою, братие, дабы не отпасть в этот последний миг в ересь, подобно падшему брату нашему, Ионе…

При этих словах, по знаку брата Иеремии, двое серых проволакивают по палубе, оставляя кровяную дорожку, тело давешнего незадачливого агента и останавливаются — стой, раз-два! — у самого борта; самое ужасное, что бедняга, похоже, еще жив…

— Брат Иона, — скорбным тоном возвещает Арчер, — сам покаялся в прегрешениях своих, и поведал мне, яко исповеднику, что работал он на Правительство Соединенных Штатов, осведомляя то порождение ехиднино о замыслах братиев. Искупая грехи свои, сообщил он, под моим присмотром, земному хозяину своему ложные сведения о замыслах и поступках наших, и сие было хорошо — ибо всякое обстоятельство способен обратить Господь на пользу истинным чадам своим. Далее же поведал он, —