Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины

(многозначительная пауза), — что не одного его прельстил Диавол, и есть на борту еще один оборотень, но имени его он не знает… И поверил я, что не знает он того имени — ибо истинным и глубоким было раскаяние его! И теперь вот обращаюсь я к тому, второму, Иуде, затаившемуся среди нас: покайся, пока не поздно, заблудший брат наш — ибо безгранично милосердие Господне! Спаси душу свою, как спас ее брат Иона — коего Господь повелевает нам наказать за грехи его с возможною кротостию, без пролития крови, — и завершает сию тираду, пробормотав вполголоса себе под нос:

— Благо место у нас тут уже прикормленное …

Место прикормленное, точно: вокруг судна неторопливо и обстоятельно нарезают кругами океанскую гладь три акульих плавника, которые тут же метнулись к сброшенному с борта человеку точь-в- точь, как уклейки-верхоплавки — к упавшей на поверхность омутка мушке. Вот и всё:

Красное море, акулья уха …

Однако не менее драматические события происходят тем временем и на спардеке. Пользуясь тем, что всеобщее внимание всецело поглощено акульим пиршеством за бортом, Арчер плавно-стремительным кошачьим движением смещается за спину своего напарника; автогеновый высверк ножа-выкидухи, неведомо откуда возникшего в его руке, поражает брата Иеремию в поясницу, в область почек. При таком ударе мгновенно возникает парализующий болевой шок, не дающий раненому даже закричать (часовых снимают именно так), оттого-то беззвучной возней на спардеке так и не успел заинтересоваться никто из столпившихся снизу, у борта, серых. Обернувшись же на оклик: «Алло, парни!» они обнаруживают, что Чарльз Эйч Арчер, брат Иезекииль, высится над ними в гордом одиночестве, а в обеих руках у него — по автомату «Ингрэм», извлеченному из стоящей в ногах матерчатой сумки.

— Алло, парни! — повторяет брат Иезекииль. — Я ведь не шучу: один из вас -цеэрушник, такая вот печаль… Как распознать оборотня, вознамерившегося не дать вострубить Трубам Господним? Есть лишь один надежный способ, братие — и вы его знаете не хуже меня. Во имя Господа!!

— Именем его! — откликается вразнобой ошеломленная, ничего не понимающая толпа серых братьев, и в тот же миг оба автомата Арчера изрыгают огонь. Скорострельность у «Ингрэма» совершенно чудовищная, так что толпу на юте выкашивает в самом буквальном смысле этого слова; бежать вперед, навстречу свинцовому вихрю, не решается никто, искать спасение за бортом — в столь прикормленном месте — тоже; все кончено за считанные секунды. Сменив опустошенные магазины, брат Иезекииль нисходит на палубу, одиночными выстрелами методично добивает всех, кто подает признаки жизни, после чего возвращается на спардек. Извлекает из сумки из-под автоматов шприц с обезболивающим и вводит его мучительно умирающему брату Иеремии.

— И… у… да!.. — удается выговорить раненому, едва лишь подействовало снадобье.

— Никак нет, брат Иеремия. Я продолжаю делать НАШЕ дело, и у меня не было выбора. На судне затаился оборотень из ЦРУ, могущий разрушить весь наш замысел — и как его распознать? Единственный, за кого я могу ручаться — это я сам. Я принял это решение, брат, и отвечу за него перед ликом Господа нашего… — с этими словами Арчер, взяв безвольную кисть раненого в свою, плотно прижимает его большой палец к панели пульта, снятого им перед тем с пояса брата Иеремии; в тот же миг на пульте разгорается рубиновая лампочка, принимающаяся помаргивать в ритме сердечных сокращений: тук-тук — тук-тук: всё, пульт инициирован, обратного хода нет.

При виде этих его манипуляций умирающий внезапно успокаивается, и на губах его возникает улыбка понимания:

— Ты… всё сделал… верно… брат. Ничего… личного.

— Благодарю тебя, брат. Замолви там за меня словечко Святому Петру, и до скорой встречи у Престола Господня. Во имя Господа!

— Именем… Его!..

— Покойся с миром, брат!

Выстрел в висок навечно сохраняет на лице брата Иеремии выражение покоя и умиротворения.

84

В капитанской каюте «Крестоносца» Арчер, на поясе которого теперь висит инициированный пульт, извлекает из судового сейфа спутниковый телефон:

— Дядюшка Джи? У нас тут произошли некоторые ЧП… Нет-нет, сейчас уже всё в порядке, разрулили. Докладываю: всё готово, изделие смонтировано, даже пульт управления уже инициирован, так что можно запускать хоть сейчас… Конечно нет, это я так, для примера. Изделие долетит до известного вам места в восемь утра, когда в мечетях начнется утренняя молитва. Теперь насчет ЧП. Вчера ночью на судне был выявлен агент ЦРУ: брат Иона, работал под оперативным псевдонимом Браун; оказывается, ЦРУ было с самого начала в курсе операции! Я заставил его выйти в эфир и сообщить своему куратору, «Два-шесть-семь-Даблъю-Эф» — вы запоминаете, да? — что наши электронщики не в силах пока разобраться с заменой навигационной системы в мозгах изделия , так что запуск отложен минимум на три дня. Кроме того, по данным Брауна, на судне есть и еще один человек, работающий на ЦРУ; кто именно — он не знает. Поскольку выявить этого, второго, оборотня не представлялось возможным, а опасность он представлял несомненную, я принял решение: ликвидировать всех, находящихся на борту… Да, всех до единого… Нет, дядюшка Джи, всё уже сделано… Алло! вы меня слышите? Да, сделано. На судне — я один, в руках у меня инициированный пульт, и я жду завтрашнего утра, половины восьмого. Так и доложите руководству Организации, дядюшка Джи — всё сделано как надо, помешать нам не сможет уже никто!

Отключает связь и задумчиво произносит вслух:

— Интересно, кто же всё-таки был тот, второй?.. Хотя, какая теперь разница…

85

Номер-полулюкс «Хилтона» в Эмиратах. Через полуотворенную дверь виден коридор и дверь номера напротив — 313-й, тот самый, где квартируют попавшие конкретно Робингуд с Ванюшей. В номере наличествуют пятеро брутальных брюнетов; более всего они напоминают арабских террористов из голливудского боевика, хотя, впрочем, с тем же успехом они могут состоять и в какой-то из ближне— (да и не очень ближне-) восточных спецслужб: оружие их, автоматы «Ингрэм», разложено на столе совершенно открыто. Один, переминаясь в дверях, магнетизирует взглядом робингудовский номер, другой как раз сейчас, сидя за столом, ведет переговоры по рации.

— Кажись, дождались, — сообщает он, наконец, подельникам, отложив рацию и придвигая к себе автомат. — В отеле появилась парочка старых хрычей, выдающих себя за белуджистанских суфиев: они желают, вишь, из соображений числовой магии непременно поселиться в номере, оканчивающимся на число «13» — 313, 413, и так далее. Одновременно появилась компания улемов из Татарстана — шестерка крепких молодых парней, следующих из Казани в Эр-Рияд с пересадкой в Эмиратах; решили, понимаешь, заночевать в «Хилтоне», ну-ну… «Суфии», ясен пень, спустят веревку со своего балкона на балкон 313-го, Робингуд с напарником поднимутся в тот номер, а дальше они пойдут на прорыв под прикрытием «улемов». Ну кто бы мог подумать, что знаменитая русская мафия опустится до такого примитива?

— А нам что? Подтягиваться в холл?

— Нам — держать под приглядом 313-й номер. С «улемами» и «суфиями» есть кому разобраться и