оставил двух тело- и трех душехранителей в коридоре и, широко улыбаясь, оглядел присутствующих.
– Ну что, все готовы?
В ответ на всех маговизионных камерах вспыхнули голубые болотные огоньки готовности. Дик Гаттер сделал жест, отгоняющий нечистую силу на безопасное расстояние. Грег Аесли старательно наморщил лоб. Брэд Пейджер поиграл мускулами, которых у него полные рукава.
– Тогда приступим, – объявил Тетраль и с размаху опустился на свой стул. Толстый слой клея «Момент» скрипнул.
Браунинг заметил, что Тотктонада, садясь, незаметно подложил на стул листок бумаги[124].
«Ловко, – мысленно похвалил начальника Браунинг. – Листок приклеится, а сам Тотктонада сможет в любой момент встать… и совершить преступление! Ай, как нехорошо… Хотя… Раз все остальные приклеены, то в случае преступления алиби будет у всех, кроме Тотктонады! Тут-то он себя и выдаст!»
Сыщик довольно хмыкнул и сел, незаметно подложив на стул листок бумаги.
«Ловко, – мысленно похвалил подчиненного Тотктонада[125] . – Только теперь в случае чего у Браунинга не будет алиби. Жаль, жаль, хороший был следователь».
Сен Аесли и веник решений
После того как МакКанарейкл выбрала в качестве примера Сена Аесли, он позволил себе заинтересоваться происходящим. Не сильно, а так… совсем чуть-чуть. Разум и логика, конечно, заявили протест, но очень не настаивали, все-таки речь шла не о ком-то, а о Сене.
Мисс Сьюзан нарисовала на листе вертикальную ось и провела от зеленой загогулины две линии: одну налево, другую направо.
– Ось – это время. Загогулина – это Сен.
– Очень приятно, – сказала загогулина.
– Сейчас Сен находится в точке A. Это точка выбора и от нее отходят линии судьбы. Если Сен выберет путь налево, то придет в точку B, направо – в точку C.
– А! – сказала Амели. – Это как в сказке: налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – голову сложишь.
– Правильно. Так вот, когда Сен находится в точке A, или в любой другой точке выбора, никто не может предсказать, потеряет он коня или сложит голову. Сен выбирает сам, и здесь пророчества бессильны.
– Это мне нравится, – сказал Аесли.
– А вот когда Сен уже прошел точку выбора и движется по одной из линий судьбы, – МакКанарейкл передвинула загогулину в центр отрезка A–B, – то здесь уже бессилен он. Здесь даже Фора Туна без ошибки скажет, что Сен попадет в точку B, какие бы решения он по дороге не принимал.
– Что-то я не понял… – начал Аесли.
– Ну, если ты выбрал парашют, а потом выбрал прыгнуть с парашютом, а парашют выбрал не раскрыться, то дальше хоть обвыбирайся, – помогла ему Мергиона.
– Мерги верно ухватила суть, – кивнула мисс Сьюзан.
– Но тогда достоверны только краткосрочные предсказания, – заметил Порри. – В каждой точке выбора Сен может повернуть куда угодно.
– Повернуть-то он может, – согласилась МакКанарейкл, – но давайте заглянем в будущее подальше…
– Видите, Сен может попасть в точку E через B и D, а может – через C и F.
Зеленая загогулина послушно проползла по отрезкам.
– Ага! – обрадовался Порри. – Значит, свобода воли все-таки есть!
– Конечно, – сказала МакКанарейкл. – Сен может выбрать из множества судеб. Но иногда картина получается такая…
Она стерла боковые линии и свела все оставшиеся к точке Z.
– Это и есть случай стопроцентной вероятности. Человек может знать о точке Z и всеми силами пытаться предсказания избежать, но его попытки станут просто другими линиями, ведущими к пророчеству.
Загогулина села на точку Z и показала жестами, мол, видите, я пыталась, всеми силами, но ничего не вышло.
– Вот такой веник решений получается, – задумчиво сказал Аесли. – А это поле будущего обязательно плоское? В смысле, нельзя ли в точке выбора пойти не направо или налево, а скажем, вниз?
– Теоретически – да. На практике это никому не удавалось. Человек или идет направо и теряет коня, или налево и складывает голову.
– Ну да, ну да, – пробормотал Аесли. – У одного человека в каждый момент всего два варианта. Вот если бы он мог
Амели и МакКанарейкл переглянулись.
– Но отец Браунинг как раз раздвоился, – сказала Амели.
– Да, – подтвердила МакКанарейкл. – Браунингов уже двое.
Сен открыл рот, чтобы еще что-то сказать и замер, боясь спугнуть приближающееся озарение. Он затаил дыхание и поднял руки в предостерегающем жесте. К чести партнеров, они состояние мальчика поняли и тоже замерли. Даже загогулина перестала махать лапками.
Озарение подобралось к Сену вплотную, огляделось и, так и не найдя повода улизнуть (или, того хуже, направиться к Порри Гаттеру), пришло к Аесли.
– Браунинга два! – закричал он. – И преступлений тоже два! Один Браунинг одно из преступлений раскроет и предотвратит! Второй Браунинг второе преступление не раскроет, и оно состоится! Понимаете?
– Но в кабинете премьер-министра будет только одно…
– Ну какие же вы тупые! – застонал Сен. – Не в кабинете! В предсказанном месте! Браунинг расследует не то преступление, которое предсказано!
Тетраль Квадрит и несовершенство конституции
Перед Бальбо Рюкзачини появилась белая перчатка. Она показала писателю пять пальцев, потом четыре, три, два, один, щелкнула всей пятерней и исчезла.
Браунинг был почти уверен, что Бальбо спросит «Что это такое?», но коротышка только страдальчески поморщился.
Камеры застрекотали. Министры дружно оскалились. Мониторы колдовидения, развешанные по стенам, после секундного замешательства продемонстрировали министерские улыбки (в сдержанном, облагороженном варианте).
Рюкзачини строго посмотрел в объектив.
– Здравствуйте. Мы начинаем круглый стол из кабинета премьер-министра. Уверен, все вы сейчас
