– Вот молодец! Как тебя зовут?
– Пататам – покоритель космоса.
– А я – Маша. Оператор вычислительной машины. Где Юра?
– Не знаю. Я проснулся, а его нет.
– Наверное, пошел в магазин, – догадалась Маша. – Сейчас будем завтракать.
Она достала из сумки бутылку молока, булку и сыр; поставила на стол тарелки и стаканы.
– Мы будем с тобой дружить? – спросила Маша.
– Если вы этого хотите, то я – с удовольствием, – отвечал Пататам.
– Ой, как ты странно говоришь! Как старичок. Зови меня на «ты».
– Я постараюсь, – обещал Пататам.
Маша сняла с тарелки апельсин и катнула его по столу к Пататаму.
– Хочешь? – спросила она.
– Откуда он? – задал вопрос Пататам, останавливая апельсин.
Для этого ему пришлось упереться в него обеими руками – апельсин был тяжелый и неповоротливый.
– Он из Марокко.
– Это такая планета?
– Нет. Это государство в Африке.
– Африка – это планета?
– Почему ты все считаешь планетами? – засмеялась Маша.
– Я привык иметь дело с планетами, – гордо сказал Пататам. – Я – покоритель космоса.
– Ах, ну да! – кивнула Маша.
– Почему апельсины такие неразговорчивые? – спросил Пататам.
– Они не умеют говорить. Это же растения, – опять улыбнулась Маша.
– Я тоже растение. И не вижу в этом ничего плохого, – Пататам обиженно засопел.
– Конечно, конечно! – воскликнула Маша, нежно дотрагиваясь до ухоноса. – Но ты – умное растение. Ты умеешь говорить. А наши растения – глупые. Мы их едим.
– Вы едите растения? – в ужасе вскричал Пататам.
– Да… А что? – удивилась Маша.
– Интересно! А что вы еще едите?
– Колбасу, сыр, мясо… – -принялась перечислять она.
– Это – не растения?
– Нет. Это пища животного происхождения.
– Какого?
– Животного, – сказала Маша растерянно.
– А что это такое?
– Коровы, куры, овцы…
– Постойте, постойте! – остановил ее Пататам.
– А сами вы кто?
– Мы – люди… Зачем это тебе?
– Не растения и не животные? – уточнил Пататам.
– Ну, животные мы, животные! – чуть не плача закричала Маша. – Чего ты ко мне пристал!? Мы не такие животные, как они…
– Откуда вы это знаете? – спросил Пататам.
– Это же само собой понятно. Мы говорим, мы думаем…
– Говорить и думать – это не одно и то же, – изрек Пататам.
Маша задумалась. Тут появился Юра с яблоками, колбасой и печеньем.
Он взглянул на стол и поцеловал Машу.
– Молодец, Машенька. Спасибо.
Пататаму сделалось неприятно. «Перебил на самом интересном месте», – подумал он.
– Юрик, он довел меня! – пожаловалась Маша. – Почему вы едите растения? Почему вы едите животных? – передразнила она Пататама. – А почему мы их едим?
Юра сразу стал серьезным. Он снял очки и протер их, собираясь с мыслями.
– Видите ли, Пататам… – медленно начал он. – Это непростые вопросы. У нас на Земле так устроена жизнь.
– Какая же это жизнь! – буркнул Пататам.
– А разве у вас не так?
– Мы помогаем друг другу, растем рядом и радуемся жизни и свету. Наше солнце и почва дают нам все, что нужно…
– Вам хорошо, – выкрикнула Маша, – присосался к земле и сыт. И совесть чиста, главное! Никого они не едят, видите ли. А мы так не умеем!
– Погоди, Машенька… – возразил Юра.
– Может, мне самой жалко всяких цыплят и телят! – Маша вдруг заплакала. – Я об этом не хочу даже и думать. А тут явился этот… вегетарианец.
– Он даже не вегетарианец, – улыбнулся Юра.
Пататам взглянул на всхлипывающую Машу, и ему вдруг до невозможности стало ее жалко. Он рассердился на себя за то, что довел ее до слез. «Пускай ест, кого хочет, – подумал он. – Пускай даже меня съест – лишь бы не плакала. Зачем она плачет?»
Юра стер слезы с Машиных щек и снова поцеловал ее. Пататаму стало тоскливо. Он оперся на круглый бок апельсина – тот был бугристым и влажным. «Эх, брат апельсин! – подумал Пататам. – Мы с тобой – растения. Нас можно есть, но любить нас нельзя!»
Сквозь кожуру апельсина просочилась прозрачная крупная слеза.
Юра с Машей быстро позавтракали, причем Пататам снова попробовал молока из блюдечка, после чего Юра стал собираться в свой институт к профессору Стаканскому, чтобы доложить ему результаты работы. Он исследовал поле тяжести Земли, надеясь найти в нем небольшие дыры, где сила тяготения пропадает. Если бы их удалось найти, то можно было бы летать в космос без ракет. Но Юра пока не нашел таких дыр в поле тяготения.
Он представил себе, как профессор Стаканский опять хихикнет и скажет, потирая руки: «Опять в чудеса ударились, любезный Юрий Глебович! Пора с этим кончать», – и хлопнет ладонью по своей монографии, которая всегда лежит у него на столе.
Юра взглянул на часы и сказал:
– Мне пора.
– Юра, можно я Пататама с собой возьму? – спросила Маша.
Пататам насторожился. Опять его не спрашивают! Но Юра, мягко улыбнувшись, только покачал головой:
– Нет, не надо. С ним может что-нибудь случиться.
Маша надула губы, а Пататам решительно выступил вперед и заявил:
– Я пойду с Машей. Или вы считаете, что я теперь – ваша собственность на том основании, что заплатили за меня семьдесят пять рублей? Это не дает вам права распоряжаться моею свободой.
– Ничего я не считаю! – рассердился Юра. – Можете идти куда хотите.
– Вот и чудесно. Спасибо! – Маша поцеловала Юру в щеку. Пататама передернуло. «Что это они все время целуются!?» – с досадой подумал он.
Маша взяла Пататама и, не долго думая, продела его в пуговичную петлю на лацкане своей куртки. Пататам повис в петле, удобно опираясь локтями. Над лацканом осталась торчать его голова с ухоносом и сложенные на груди руки.
– Все будут думать, что ты – брошка, – сказала Маша.
Пататам усмехнулся. «Ладно, пусть брошка! Я выше этого!»
– Всего хорошего, – сказал он Юре.
– Не потеряй его! – сказал Юра. – И вообще, будьте благоразумны.
