королевской крови скорее всего лишилась зрения, именно витая в облаках, и я не могу понять мотивов того, кто определил принца на излечение к такому безответственному и строящему иллюзорные замки человеку, не способному дать правильную оценку простейшей жизненной ситуации…
Рука доктора дрогнула – наверное, он хотел меня ударить, но сдержался. Или передумал, предположив, что после такой тирады я вполне могу дать сдачи.
– Да как ты можешь…
– А ведь он совершенно прав, – голос Борга заставил вздрогнуть и меня, и доктора.
– В чем он может быть прав? – Гизариус не хотел верить, что у меня нашелся защитник.
Великан оперся на перила террасы, улыбаясь одновременно насмешливо и горько.
– Хотя бы в том, что принц был неосторожен в оценке противников и выборе друзей.
– Неужели?
– Я не знаю, как именно он заболел, и что этому способствовало, но чувствую: здесь попахивает местью.
– Отвергнутая любовница или соперник? – невзначай поинтересовался я. Хотя, разницы никакой: те же яйца, только в профиль…
– Не знаю, – Борг пожал плечами. – Об этом нужно спрашивать у принца.
– Да, «Опора» никогда не славилась способностью идти по Следу, – констатировал я.
В глазах верзилы промелькнуло нечто, похожее на профессиональный интерес.
– А сам-то ты откуда? – резонный вопрос.
– Ниоткуда, – ответил я со всей возможной серьезностью.
– Так я и поверил! – ухмыльнулся Борг. – «Честь»? Или – «Скальпель»?
Он бы еще сказал: «Заноза'…
– Я. Не. Имею. Отношения. К Тайной. Страже.
– Можешь рассказывать сказки кому угодно, но только не нам, – заявил рыжий.
– Хорошо. Вам известен примерный состав Орлиного Гнезда?
Борг отрицательно качнул головой, доктор неопределенно пожал плечами.
– «Да» или «Нет»?
– Большей частью, – наконец решился ответить Гизариус.
– Я там присутствую? – феноменально глупая беседа, но что поделать…
– Нет… Но это ничего не значит! – с жаром бросился доказывать доктор: – Ты можешь входить в число…
– Приглашенных специалистов? – обреченно выдохнул я.
– Именно так! – ну до чего же довольное лицо!
– Вы оба малость не в себе, – я покрутил пальцем у виска. – Или – не малость… По вашему выходит, что все это, – я провел рукой по щеке и ошейнику, – что-то вроде маскировки?
Можно было не спрашивать: глаза двух взрослых мальчишек сияли лихорадочным возбуждением близости к открытию самой страшной и интригующей тайны в их жизни. А мне вдруг захотелось зарыдать в полный голос. Пришлось сурово сказать:
– С невменяемыми я сегодня разговаривать больше не буду. Поймете абсурдность своих умозаключений, тогда – пожалуйста. А еще лучше: обратитесь к моему хозяину и узнайте от него все подробности, – и я гордо удалился к себе в комнату.
Из такой ловушки мне никогда не удастся выбраться. Почему? Потому что я сам ее придумал и построил. Я – не просто дурак. Я – круглый дурак. Дурак из дураков, второго такого не отыщешь, хоть весь мир обойди. И самое печальное, что я уже никогда не поумнею достаточно, чтобы научиться скрывать от окружающих свою глупость…
У меня есть занятная странность в характере, и, судя по тому, что оная странность проявляет себя с той поры, как я начал что-то соображать, этот порок – наследственный. Незаметно для самого себя я действую, как «зеркало». То есть, перенимаю у собеседника интонации и манеру излагать мысли. Особенно легко это происходит, если у меня хорошее и спокойное настроение: тогда я часами способен составлять компанию любому человеку, при этом очень редко буду говорить то, что думаю – лишь то, что он хочет слышать. Такая особенность очень удобна для выживания, но, каждый раз превращаясь в «зеркало», я стараюсь себя одернуть и вернуться в прежнее состояние, потому что становиться отражением собеседника считаю невежливым и непристойным. И – обидным. Ведь тогда он говорит вовсе не с вашим покорным слугой, а с самим собой…
С другой стороны, мое «истинное» лицо – не самая привлекательная картина и понравится далеко не каждому. Я, например, не в восторге от своего характера. Но вводить в заблуждение людей, которые были добры ко мне… Это гнусно. Пусть лучше меня считают нервным и несдержанным, чем будут обманываться на мой счет…
…За ужином Гизариус, донельзя довольный то ли собой, то ли тем, что вдвоем с Боргом им удалось меня «сломать», объявил, что со следующего дня я займусь новой работой, поскольку мое физическое состояние уже вполне сносное. Когда я осторожно поинтересовался, в чем именно будет заключаться сия работа, рот доктора растянулся в улыбке еще шире (хотя, казалось бы, дальше некуда), и провозгласил:
– Надо помочь одной старой женщине с огородом.
– С огородом?
– Он немного зарос, придется выкорчевать пару кустиков…
Я обомлел.
– А что, в деревне нет здоровых мужиков, чтобы этим заняться?
– Да некогда им, – доктор махнул рукой, – в поле работать надо, для скотины корм заготавливать, да мало ли чего еще?
– Ну да, конечно… Я – самая подходящая кандидатура, кто бы сомневался…
– Ничего, справишься.
– Разумеется, – кивнул я. – Если кто-нибудь объяснит мне, как вообще корчуют «кустики'…
Мне объяснили. Но теория никогда не помогает на практике, и я только принял к сведению основные этапы и методы, которые мне описали Борг и Гизариус – крупные «специалисты» в вопросе корчевки. Принц участия в беседе не принимал. Собственно говоря, его вовсе не было на кухне. Я обратил внимание на пустующее место за столом, но забыл поинтересоваться, в чем дело. Возможно, он плохо себя почувствовал… Надо ведь было спросить, но я предпочел думать о своих проблемах. Эгоисты мы, когда есть возможность…
Утром после завтрака я выяснил не только, где находится дом старой женщины, но и то, что мне придется тащить лом с собой. Сей факт привел меня в неописуемый восторг, если учесть, что оная женщина жила с другой стороны деревни, и я вполне мог бы не таскать железяку туда-сюда, а забрать по пути. Высказав все эпитеты, пришедшие в голову по поводу рациональности приказов доктора, я натянул те самые короткие кожаные штаны (если мне придется активно двигаться, в них я хотя бы не запутаюсь), одну из рубашек и сандалии, перекинул через плечо связку из двух старых сапог (топтать землю голыми ногами мне что-то не хотелось), подхватил лом и, одарив Гизариуса на прощание испепеляющим взглядом, поплелся искать нужные мне дом и огород…
Шел я не вчерашним путем, а по тропке через лес, как ходили, очевидно, многие, потому что тропа была вполне утоптанной, проходила не слишком далеко от опушки и хорошо продувалась ветром – это было немаловажно в связи с оживлением, царящим в стане комаров. Позже, когда зной подсушит болотца и поймы, эти противные пискуны угомонятся, но сейчас жара еще влажная и от них трудно найти спасение. Конечно, можно было подождать, пока солнышко заберется повыше в лазурное небо, но я твердо запретил себе даже думать о такой возможности. Почему? Очень просто: разумеется, чем время ближе к полудню, тем меньше становится комаров на открытых местах, но есть одно большое «НО», не связанное с этими насекомыми. Таскать тяжести под палящим солнцем – не самое приятное и полезное для здоровья занятие. И даже в первый день, когда я планировал всего лишь провести «разведку боем», а не начинать
