Если там находится маг, он не должен… Он не должен ничего обо мне узнать.
«Совсем ничего?»
Совсем-совсем.
«Зачем это тебе?»
Что — «это»?
«Вместо того, чтобы порвать ткань чужой памяти, ты собираешься пощадить ее… Почему?»
Что тебя так удивляет? Я не хочу причинять зло кому бы то ни было!
«Ты должен сам решать, что есть ЗЛО… Не принимая в расчет мнения и желания других…»
И твои в том числе?
«И мои — тоже…» — Еще немного, и я окончательно запутаюсь.
Я решу. Непременно. Но как-нибудь потом.
«Тебе себя не жаль?» — Странные слова. На что она намекает?
Что ты имеешь в виду?
«Я могу сделать то, о чем ты просишь, но… Это будет неприятно… И опасно…»
А именно?
«Ты можешь надеть Вуаль…» — Я содрогнулся, вспомнив скудные сведения, почерпнутые мной из уроков детства, но отступать было некуда.
Действуй!
«Ты уверен?»
Да, фрэлл тебя подери!
«Тот, кого ты так любишь поминать, в сравнении со мной — не более чем песчинка на берегу океана…» — Это даже не шутка, просто констатация факта.
Да знаю я! Просто… мне нравится так выражаться. Ты против?
«Я не могу запрещать или разрешать тебе что-либо… Пока ты не сдашься и не примешь мою власть…»
Ты так сильно этого жаждешь?
«Мне все равно… Но ты… Ты меня забавляешь, и потому я все еще разговариваю… с тобой…»
Приятно слышать! Ты будешь делать свое дело, или мне до вечера торчать в этой траве?
«Как ты нетерпелив… Впрочем, изволь… Закрой глаза и задержи дыхание…»
Сотни невидимых нитей скользнули из Пустоты, оплетая тело тугим коконом и вгрызаясь в кожу. Я знал, что для всего окружающего мира Вуаль неощутима, но сам еле переборол отвращение, когда скользкий ком этой призрачной паутины растекся лужицей слизи по моему лицу и горьким киселем ринулся в горло…
«Готово… Можно дышать… Только открывай глаза медленно…»
Я не всегда следую советам, но сейчас был именно тот случай, когда все надлежало делать правильно. Воздух показался мне дымным, а когда ресницы дрогнули и поползли вверх, я едва не пожалел о своем решении. Вуаль не только скрыла меня от магического Пласта мира, не только подарила мне вторую ауру, сходную по силе разве что с аурой все той же луговой травы. Она скрыла от меня многоцветие природы, обусловленное магией самой Жизни. Я мог различать краски и теперь, но… Они были приглушены и обескровлены — по грязно-голубому небу ползли грязно-белые облака, и даже солнце казалось потускневшим. Только холоднее мне почему-то не стало…
«Доволен?..»
Ты прекрасно знаешь, что нет. Но… спасибо.
«Учти: это пассивная защита, она не предполагает отражение атаки…»
К чему ты клонишь?
«Твои чувства притуплены… Твои возможности ограничены… Будь осторожнее…»
Хм. Спасибо — еще раз. Неужели она так заботится обо мне только потому, что избрала меня своим личным шутом?
«Тебе будет легче, если ты узнаешь правду? Не думаю…» — Горькая усмешка. Так смеются над собой.
Все, можешь спать дальше!
Я поднялся, подхватывая сапоги и лом. Пора идти туда, куда меня, собственно говоря, послали — как бы это ни звучало…
— Мир этому дому. — Я поклонился женщине, вышедшей мне навстречу.
Она и правда была стара. Очень стара. Я бы сказал: так долго не живут, если бы не знал, что Время способно и не на такие шутки…
Довольно высокая, иссушенная прожитыми годами и зрелищем людских страданий. Волосы седые, пепельно-серые, впрочем, не поручусь, что это их истинный цвет. Сетка тонких морщин — на лице, на шее, на костлявых руках. Узкие губы плотно сжаты. Живут только ее глаза — темные, кажется, синие. Прямое платье с еле заметной заговоренной строчкой по подолу сидит на старухе форменным мешком. Когда-то она, наверное, считалась красавицей, но сейчас выглядела почти уродливой. И совсем не производила впечатление доброй бабушки, любовно опекающей многочисленных внуков, — хотя селяне были (или должны были быть) для нее именно такими внуками, нуждающимися в заботе. А женщина скорее походила на суровую наставницу. Я бы даже сказал: излишне суровую… А может быть, мне просто показалось — только из-за того, что я изначально настороженно отношусь к магам, которые могут представлять собой угрозу для вашего покорного слуги. Особенно — к таким магам…
·Ведуньи иначе прозываются Дщери, то есть «дочери». Дочери Земли. Они наделены своим Даром с момента зачатия — оный Дар не нужно развивать или усиливать: наступит день, и он сам заявит о себе. Другое дело, что его Сила очень и очень невелика по сравнению с Силой магов более высокого порядка. Ведовство — наука наследственная. И — наследуемая. Ведунья, чувствующая приближение смерти, находит себе преемницу, которая станет новым вместилищем знаний, накопленных поколениями, жившими до нее[10]. Традиция очень разумная и понятная: отправлять юную ведунью в дальние края, чтобы обучить магии, слишком накладно и опасно. Да и деревня не может долго оставаться без ее помощи. В каждой местности свои Кружева Сил — неграмотной сельской девушке ни к чему теория Высших сфер, ей нужно знать имена и привычки домашних духов, разбираться в травах, растущих рядом с домом, любить людей, которых она помнит с момента своего рождения… Кстати, надо признать, что знакомой мне деревне очень повезло: далеко не везде есть своя собственная ведунья…
— И тебе мир, юноша. — Голос, заставивший меня вынырнуть из кучи мусора, сваленной на чердаке моего сознания, был глубок и звучен. Голос человека, досконально изучившего свои возможности и тем — опасного. Даже если ваши силы невелики, но вы четко можете установить их пределы, вы легко справитесь с противником, который вдвое сильнее вас, но не умеет правильно распоряжаться дарованным ему могуществом. Это — моя главная заповедь. Или — мое главное наказание, потому что я никак не могу понять, на что именно и в какой момент способен…
Я почти ощутил, как она изучает мою ауру. И даже знал, что видит старуха: желто-серое пятно с россыпью белых снежинок. Я чист, как небо над твоей головой, дорогуша, даже не старайся!
Минуту спустя она вздохнула, ослабляя внимание, но не убирая Око полностью. Однако… Я кажусь ей столь опасным субъектом?
— Гизариус прислал меня помочь с огородом, почтенная.
— Он щедр, как всегда. — Чуть улыбнулась, но тепла в глазах больше не стало.
Или ты много мнишь о себе, дорогуша, или… Твои мысли заняты совсем другим, нежели грядками…
— Вы позволите взглянуть, что мне предстоит?
Она вежливо кивнула:
— Конечно, юноша… Нида тебя проводит.
Из-за спины старухи выступила девушка — настолько же юная, насколько стара была ее наставница. Высокая и худая, как и сама ведунья. Кожа такая тонкая, что кажется почти прозрачной. Светлые волосы легким пухом вьются вокруг треугольного личика. Невзрачная, если не сказать — некрасивая. Только в глазах та же Сила, даже цвет тот же: два темно-синих костра в ледяной пустыне.
