пустыни, в лесах России и Сибири зрели души великих рабов Божиих, которые, обретая в своем уединении и подвиге Бога, сами становились руководителями душ человеческих ко спасению. Число этих имен несомненно велико, их всех невозможно коснуться в пределах ограниченного очерка, но мимо отдельных пустынных старцев пройти нельзя.
Здесь прежде всего встает имя великого в своем смирении, а также в своем значении для православного русского человека преподобного Серафима Саровского, ставшего подвижником всея России и ее чудотворцем. Многим известны те строки жития преподобного Серафима, где проявлялась великая мудрость и прозорливость старца в его руководстве душами человеческими. Вот непостижимый в своем величии рассказ о том, как за послушание старцу Серафиму ради великой цели построения обители вместо своего брата умирает Елена Мантурова.
«“Ты всегда меня слушала, радость моя, – сказал Преподобный, когда Елена пришла к нему, – и вот теперь хочу я тебе дать одно послушание... Исполнишь ли его, матушка? <...> Михаил Васильевич, братец-то твой <...> умереть надо ему, матушка, а он мне еще нужен <...> Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича, матушка!” “Благословите, батюшка!”, – ответила Елена Васильевна смиренно и как будто покойно»150. Тут же Елена Васильевна слегла и скоро начала кончаться. «Бога человекам невозможно видети, – тихо и сладко пела блаженная при своем исходе, – на Него же не смеют чини ангельские взирати»151.
Полон великого чувства рассказ о послушании юной схимонахини Марфы, почти отроковицы, которую старец Серафим отмечал своей особой отеческой любовью. Юная инокиня рано созрела в жизни духовной и рано скончалась. Батюшка Серафим пророчествовал о нетленности ее тела, говорил о том, что весь род ее спасется через нее. «Я ее посхимил! – сказал Преподобный ближайшим сестрам. – У нее все есть: схима и мантия, и камилавочка моя, во всем этом ее и положите! <...> Ее душа в Царствии Небесном и близ Святыя Троицы, у Престола Божия»152. Как забыть слова великой попечительности и заботы святого старца Серафима о юных душах подвижниц Христовых, о том, чтоб состоялся, не надломился их подвиг, чтоб они клали под подушку на ночь кусочек хлеба в случае усталости и истощения. А слова преподобного батюшки о том, чтобы и после смерти прибегали к нему, как к живому... «Когда меня не станет <...> ходите <...> ко мне на гробик <...> Все, что ни есть у вас на душе, все, о чем ни скорбите <...> все придите, да мне на гробик, припав к земле, как к живому, и расскажите. И услышу вас, и скорбь ваша пройдет, как с живым со мной говорите, и всегда я для вас жив буду»153.
И, наконец, свидетельство того высочайшего откровения, которое старец Серафим даровал своему духовному сыну Николаю Александровичу Мотовилову, сподобляя его зрения таинства Святаго Духа Божия. Строки эти так велики по своему значению, что должны быть изображены здесь хотя бы избирательно.
«В стяжании <...> Духа Божиего <...> состоит истинная цель нашей жизни христианской»154, – заключал начало своей беседы с Мотовиловым преподобный Серафим в памятный день в конце ноября возле своей ближней пустыньки на берегу реки Саровки. Был четверток, день был пасмурный, «сверху порошила довольно густая снежная крупа»155. «Молитва» же, по слову Преподобного, «милостыня, бдение <...> пост и другие добродетели – суть только средство к стяжанию Духа Божиего»156. «Каким образом, – спросил Мотовилов в продолжение своей беседы с преподобным Серафимом, – узнать мне, что я нахожусь в благодати Духа Святаго?». «Это очень просто, – отвечал Преподобный, – потому-то Господь говорит: “вся простА суть обретающим разум”»157. Когда Н. А. Мотовилов продолжал недоумевать, отец Серафим крепко взял его за плечо и сказал: «Мы оба теперь, батюшка, в Духе Божием с тобой». «Лице Ваше светлее солнца сделалось, – проговорил Мотовилов, – и у меня глаза ломит от боли»158. «Это Благодать Божия, как мать чадолюбивая, по предстательству Божией Матери, благоволила утешить милосердием своим сокрушенное сердце Ваше»159, – молвил Преподобный.
Батюшка Серафим задавал своему духовному сыну один за другим вопросы, чтобы яснее тот мог запечатлеть происходящее. «Представьте себе, – в благоговейном ужасе пишет Н. А. Мотовилов, – в середине солнца, в самой блистательной яркости полуденных лучей его лице человека, разговаривающего с Вами. Вы, например, видите движение уст и глаз его, изменение в самих очертаниях лица, чувствуете, что Вас кто-то держит рукой за плечи, но не видите не только рук его, но ни самих себя, ни его самого, а только один ослепительный, простирающийся на несколько сажень кругом свет; слышите крупу снеговую, падающую на Вас, чувствуете, что ее по крайней мере на вершок нападало на Вас <...> Вы можете себе представить то положение, в котором я находился тогда»160. Несколько раз повторялись вопросы благодатного старца, на что Мотовилов отвечал, что он испытывает «тишину и мир», «необыкновенную сладость», «необыкновенную радость в сердце» и, наконец, «теплоту необыкновенную»161.
Чтобы запечатлеть излагаемое в душе, следует читать и перечитывать строки свидетельства блаженного раба Божия, послушника преподобного Серафима Н. А. Мотовилова, следует вникнуть в интонацию, с которой передается величайшее чудо откровения тайн Божиих, с тем, чтобы чувство сердца читающего стало полным и всесторонним утешением. Мы закончим сокращенно приведенное свидетельство милости Божией словами преподобного батюшки Серафима: «Вот, ваше боголюбие, какой неизреченной радости сподобил нас теперь Господь Бог и вот что значит быть в полноте Духа Святаго»162.
Преподобный батюшка Серафим внушил Мотовилову, что он не должен забыть и не забудет явленного ему откровения Божия, что «не для него одного дано было уразуметь это, а
С тех пор как православному миру стала известна книга Мотовилова, преподобный Серафим стал провозвестителем нового направления в духовной жизни, жизни внутреннего человека в поиске водительства Святого Духа Божия164. В кругах православных христиан в России и за рубежом преподобный Серафим становится как бы эмблемой, светочем, руководителем душ наступившего и продолжающегося ХХ века. Многие исследования посвящены месту преподобного Серафима, «убогого Серафима», старца многих душ монашествующих и мирян, в деле восстановления подлинной духовной жизни в условиях развивающихся в жизни человечества – неописуемых по своей сути – событий переживаемого столетия.
А основой всего этого могущественнейшего влияния преподобного Серафима было его уединенное житие в лесу, молитва его на камне, затвор его и постническое вкушение «снитки», претерпевание им нашествия и побоев в отдаленной пустыньке. «Христос Воскресе» да «радость моя» – вот те обращения, которые слышали люди, приходя к Преподобному при его жизни. Вероятно, и еще будут увеличиваться силы и чудеса, являемые от имени, от молитвы Преподобного, от заступничества его за отечество наше.
В те же годы XVIII века, когда подвизался в Саровской пустыни преподобный Серафим, в годы, тяжелые для развития созерцательной христианской жизни, в глухих брянских лесах, а затем и на уединенном Коневце возрастала душа пустынника Василиска165, впоследствии духовного отца и сподвижника старца схимонаха Зосимы Верховского
