оказались с Бальбоа и Писарро на Дарьене. Несмотря на провал, эта экспедиция все же принесла результат — самый поразительный результат с тех пор, как Колумб впервые пересек Западный океан.
1 сентября 1513 года Бальбоа с горсткой людей направился из Номбре-де-Диос на юг, прорубая себе путь через густую тропическую зелень прибрежных топей, через холмы, покрытые чуть ли не самыми густыми в обеих Америках джунглями, и через кишащую крокодилами реку Чагрес. Двадцатью пятью днями позже им удалось бросить издали первый взгляд на Тихий океан. Линия их маршрута пролегала значительно восточнее современной трассы Панамского канала, к востоку даже от Камино-Реал, вьючной тропы для мулов, предназначенной для перевозки золота с Тихоокеанского побережья на Атлантику. Если принять во внимание, что триста семьдесят лет спустя французы во время своих неудачных попыток построить канал потеряли от малярии и желтой лихорадки тысячи людей и что густые джунгли представляли собой значительно более серьезное препятствие, чем представляется сейчас, после проведенной американцами перед строительством канала расчистки, то первое преодоление перешейка горсткой испанцев несомненно явилось замечательным достижением.
Полагают, что 25 сентября Бальбоа вошел в воды Тихого океана, размахивая обнаженной шпагой и объявляя океан собственностью своего императора. Именно здесь, на берегах великого Южного моря — Мар-дель-Сур, — он, как предполагается, получил наконец достоверную информацию о чудесной золотоносной земле, лежащей к югу, и видел индейские рисунки странных животных, напоминающих верблюдов, — лам. Переправив на спинах индейцев разобранные суда через перешеек и собрав их снова на берегу Южного моря, Бальбоа предпринял разведочный поход на юг; однако стоило его кораблям выйти из Панамского залива, как их встретили опаснейшие ветра и течения. Он сумел продвинуться лишь чуть дальше Жемчужных островов — достаточно большой группы островов в юго-восточной части залива.
В этот момент дала о себе знать политика метрополии. На той стадии освоения Нового Света назначение губернаторов происходило несколько сумбурно, соображения целесообразности не всегда согласовывались с политикой, как внутренней, так и колониальной. Педро Ариас де Авила, обычно называемый Педрариасом, получил пост губернатора Тьерра-Фирме при помощи своих связей при дворе. Этот суетливый, несдержанный человек, чьи действия чаще всего мотивировались заботой о своем личном положении, оказался во главе одной из наилучшим образом снаряженных экспедиций, отправленных за все время королем Фердинандом в Индии — 15 кораблей, 1200 солдат и не менее 1500 искателей приключений. Новости об открытии отрядом Бальбоа Тихого океана достигли Испании лишь после прибытия Педрариаса в Санта-Ма-рия-де-ла-Антигуа, где он занял пост губернатора. Известие это произвело сенсацию, ибо дало новую пищу давним мечтам о морском пути к Молуккским островам. В качестве запоздавшей награды Бальбоа был удостоен звания aclelantado Южного моря непосредственно, а также небольших поселений, основанных им в Панаме и на Коибе. Педрариас обручил его со своей дочерью, находившейся в Испании. В 1517 году он перенес резиденцию губернатора на другой берег перешейка, в Панаму.
Панама, о которой идет речь, — не современная Панама, а прежний город, от которого теперь остались лишь развалины. Среди них мы видим «башню располагавшегося на небольшом холме огромного собора, стены церкви Сан-Хосе, мост на вьючной тропе для мулов, называвшийся Королевским мостом, ибо на нем начинались три „золотые“ дороги через перешеек, и темницы, где узников заливало водой во время приливов. Эти обширные каменные развалины лежат в четырех милях к востоку от современного города на небольшом мысу, окруженном топями. Здесь есть подходящий для стоянки кораблей ручей и песчаный пляж для плоскодонных лодок, защищенный скалами и длинной линией подводных рифов. Место оказалось удачным — послеобеденный бриз сдерживал температуру на уровне примерно 80°[32]; здешнее поселение было оставлено только после разрушения его в 1671 году Генри Морганом. К тому моменту серьезную угрозу стала представлять малярия.
Перенесение резиденции Педрариаса в Панаму явилось политическим шагом, имевшим целью ускорить поиски пролива, соединяющего Атлантику и Южное море. Неожиданным осложнением, однако, стало его столкновение с Бальбоа. Горячий нрав искателей приключений, жара, изоляция — повторялась история Кортеса и Веласкеса, и маленький пограничный порт оказался тесен для них обоих. Через несколько месяцев после прибытия в Панаму Педрариас арестовал Бальбоа по обвинению в заговоре. Некоторые описания утверждают, что именно Писарро непосредственно производил арест, и это звучит не слишком невероятно, поскольку Писарро всегда был оппортунистом, готовым пожертвовать старыми товарищами ради сиюминутной выгоды. Несчастный Бальбоа был казнен; между тем он собирался вот-вот отправиться во второе путешествие на юг, и если бы не ревнивый нрав его тестя, он вполне мог бы стать первооткрывателем не только Тихого океана, но и Перу.
Стремление к романтическим приключениям, похоже, умерло вместе с Бальбоа. Все экспедиции Педрариаса направлялись исключительно на север. Подталкиваемый приказами из Испании ускорить поиски пролива, ведущего к островам пряностей, а позже — завистью к Кортесу, который завоевывал в это время огромную империю, губернатор захватил Верагуа, Коста-Рику, Никарагуа; наконец, в Гондурасе он столкнулся и с самим Кортесом.
Прошло еще пять лет, прежде чем возобновились попытки отплыть из Панамы на юг, да и то Паскуаль де Ан-дагойа, как и Бальбоа, начал экспедицию в неудачное время года. Он добрался до Пунта- Пинаса[33], крутого, поросшего лесом мыса, где встречные ветра и течения остановили более отчаянного его предшественника. Он почти наверняка вставал на якорь в бухте Пунта-Пинас, с белым песчаным пляжем, защищенной от южных шквалов высокими скалистыми мысами и внешними островами, — но дальше он почти не продвинулся.
Чтобы понять, какие препятствия вставали перед испанскими искателями приключений, исследовавшими территории южнее Панамы, необходимо подробно ознакомиться с метеорологическими условиями региона. В Панамском заливе преобладают северные ветры, так что в начале экспедиции почти в любое время года судам помогает попутный бриз. Но стоит выйти из залива, как судно, преимущественно с прямым парусным вооружением, встречает фронтальное движение воздушных масс, порождаемое расположенной в южной части Тихого океана областью высокого давления. Этот пояс высокого давления, перемещаясь в Южном полушарии против часовой стрелки, порождает юго-западные воздушные потоки вдоль всего Южноамериканского побережья севернее 40° южной широты. В дополнение к этому течение Гумбольдта круглый год несет свои воды на север. Сложность мореплавания в этих местах отражает Лоция Британского Адмиралтейства для парусных судов, следующих к югу от Панамы. «Это продвижение всегда медленное и трудное по причине встречных течений и устойчивых легких южных ветров…» И далее Лоция дает детальные инструкции, каким образом избегать штилей, тропических штормов и бурного волнения моря, возникающего там, где встречаются течения. Все инструкции предупреждают о необходимости держаться подальше от берега, на расстоянии минимум двухсот миль. У несчастных испанцев, однако, не было подобной лоции. Они были первыми, и им приходилось все постигать по ходу дела — путем роковых ошибок, на собственном горьком опыте.
Во время стоянки в Виру у побережья Колумбии Андагойа беседовал с индейцами, торговавшими далеко на юге; таким образом, именно ему удалось добыть первые достоверные сведения об империи инков. Однако история эта, должно быть, казалась одной из многочисленных красивых сказок искателям приключений, собиравшимся, подобно хищным птицам, в Панаме — маленькой, но бурной колониальной столице. Успех Кортеса в Мексике вновь оживил надежды каждого закаленного наемника. Однако лишь немногие из этих людей были моряками, а земли на севере и западе обещали более надежные перспективы по сравнению с неведомыми опасностями великого Южного моря, необозримо раскинувшегося до южного горизонта и дальше.
Однако Франсиско Писарро плавал в свое время с Бальбоа. Проведя тринадцать лет в Индиях, он хорошо знал, что самая большая удача ожидает самых дерзких и тех, кто приходит первыми. Он возглавил в свое время экспедицию на север, но за все годы тягот и сражений получил в качестве вознаграждения лишь участок бедной земли и repartimiento. Ему было уже под пятьдесят. Его время истекало, как, вероятно, и время его друга Диего де Альмагро, еще одного сурового ветерана-наемника, который, вероятно, был еще старше. Вдвоем они договорились со священником собора в Дарьене, Эрнандо де Луке, являвшимся также учителем и казначеем общественных денег, и при его финансовой поддержке и с согласия губернатора начали снаряжать два небольших корабля для путешествия, результатом которого впоследствии стало открытие Перу. Писарро отплыл, как только первое из судов было готово; Альмагро последовал за ним
