позже на втором судне. Отплыл Писарро, согласно запискам его секретаря Франсиско Хереса, 14 ноября 1524 года, и с ним было сто двенадцать испанцев и несколько слуг-индейцев.
Миновав оконечность Пунта-Пинаса, он вошел в воды, что тогда назывались рекой Виру, — возможно, само название Перу является искаженной формой названия Виру, поскольку именно здесь Андагойа получил первую информацию об этой стране. Не имея представления об исполинских горных хребтах, отделявших его от цели его похода, Писарро предпринял неудачную попытку отыскать индейский сухопутный торговый путь, однако в верховьях реки его остановили топи, окруженные густыми джунглями, за которыми вдалеке виднелись дикие горы. Продвижение по суше оказалось невозможным, и после еще одной неудачной попытки пройти в глубь материка немного дальше к югу, он решил, что океан представляет собой меньшее из двух зол. Он направил свой корабль прочь от берега в надежде на благоприятный ветер, однако попал в типичную для этих мест полосу штилей и тропических штормов. Через десять дней недостаток пищи и воды вынудил его вернуться обратно к берегу, где прибрежные топи, густые заросли джунглей и влажность довершили начавшуюся в океане деморализацию его команды. Оказавшись перед лицом неминуемого голода, Писарро сделал единственное, что мог сделать, не поддавшись давлению большинства своих людей и не прекратив экспедицию, — он отослал зачинщиков назад, под командой одного из своих капитанов, Монтенегро, за припасами для экспедиции. Расстояние в морских милях казалось небольшим, однако вернулся Монтенегро только через шесть с лишним недель, и задолго до его возвращения Писарро и оставшиеся с ним люди вынуждены были питаться только моллюсками и водорослями на берегу моря да ягодами и кореньями в лесу.
За то время, что участники экспедиции маялись во влажных топях (местность эту Писарро назвал Пуэрто-де-ла-Амбре — Порт Голода), им удалось установить кое-какие контакты с местными жителями. Они увидели их грубые золотые украшения и познакомились с их смутными рассказами, вероятно на языке жестов, о могущественном королевстве на юге, захваченном еще более богатым и могущественным государством. Когда возвратился Монтенегро, полные желудки и близость золота немало поспособствовали поднятию духа участников экспедиции. Они сели на корабль и снова направились на юг, готовые вновь испытывать свою судьбу. Однако положение оставалось отчаянным. По-прежнему не было никаких вестей от Альмагро, а люди, ходившие с Монтенегро к Жемчужным островам за провизией, не могли забыть встречных ветров и штормов, испытанных ими на пути вдоль побережья. Как и большинство ранних исследователей, Писарро держался берега. Ему приходилось это делать, ведь береговая линия служила единственным проводником к лежащим далее землям. Шли вдоль низкого и топкого берега; почти постоянно шел дождь, видимость была отвратительная. Однажды, высадившись на берег, набрели на недавно покинутую деревню; там нашлось немного пищи, в основном маиса, и несколько грубых золотых украшений. Но кроме этого они обнаружили здесь явные признаки каннибализма. Снова на юг, в самую гущу яростного шторма. Наконец обогнули мыс и встали на якорь у покрытого мангровыми зарослями берега; корабль к этому моменту довольно сильно пострадал. Здесь стояло более крупное индейское поселение, но оно также оказалось покинутым; и здесь они нашли еду и еще некоторое количество таких же примитивных золотых украшений. Монтенегро отправился в глубь материка, но был атакован в предгорьях Кордильер[34]. Схватка была яростной; Писарро, пришедшего ему на помощь, отрезали от товарищей и уделили ему как лидеру особое внимание — он получил не менее семи легких ранений. В этом коротком сражении испанцы потеряли пять человек убитыми, семнадцать человек получили ранения.
Так окончилась первая попытка достичь сказочной страны золота. Корабль обратил корму к югу и с попутным ветром и течением быстро вернулся к Жемчужным островам в Панамском заливе. Тем временем Альмагро успел отплыть на втором судне. Пройдя вдоль берега и найдя по условным знакам три места, где высаживался Писарро, он, прежде чем повернуть назад, прошел на юг до самой оконечности Пунта- Чарамбира (4°16'с. ш.) низкого, затянутого дождевыми облаками мыса. За исключением легкого столкновения с индейцами в Кемадо, где был атакован Писарро, и потери глаза в результате попадания дротика, его путешествие, похоже, было чрезвычайно бедно событиями. Это общая схема открытий в Южной Америке — каждый первый прорыв на юг совершается медленно и с огромными трудностями, тогда как последующие путешествия проходят относительно легко. Альмагро, вернувшись на Жемчужные острова, нашел своего партнера на берегу в Чикаме, небольшом прибрежном местечке к западу от Панамы.
Писарро в своем общении с властями страдал комплексом неполноценности, вероятно, от недостатка образования — он не умел ни читать, ни писать. Он отправил в Панаму своего казначея Николаса де Риверу со всем добытым золотом — просить о второй, более крупной экспедиции. Альмагро, привезший больше золота, также отправился в Панаму. Хотя он едва ли мог похвастать лучшим образованием, нежели Писарро, он, очевидно, не сомневался в своей способности убедить губернатора. Однако обстоятельства изменились. Один из капитанов Педрариаса поднял мятеж в Никарагуа, и губернатор нуждался в людях для карательной экспедиции. Кроме того, если верить Хересу, партнеры потеряли в своих неудавшихся походах сто тридцать человек, а это конечно же очень много.
Если Педрариас в конце концов поддался убеждениям, то скорее благодаря усилиям фрея Эрнандо де Луке, нежели Альмагро или Риверы, хотя Овьедо в своей «Общей истории Индий» дает чрезвычайно живописное описание яростного спора между Педрариасом и Альмагро, где губернатор торгуется по поводу суммы, которую он Должен получить в качестве компенсации за выход из предприятия. Несмотря на добытое золото, первая экспедиция принесла значительные убытки. Тем не менее Альмагро согласился выкупить долю Педрариаса за 1000 золотых песо, сумму, которой, как он откровенно признался, у него не было. Однако он сумел занять эту сумму, и неудачливый губернатор продал свою долю золота инков за ничтожную, но сиюминутную прибыль. И здесь, неохотно согласившись на вторую экспедицию, он посеял семена будущей вражды, ибо назначил Альмагро наравне с Писарро ее руководителем.
Писарро ничего не оставалось, кроме как принять сложившуюся ситуацию. Трое партнеров — Писарро и Альмагро, теперь оба руководители экспедиции, и Луке, вложивший в нее 20 000 песо, — заключили в высшей степени подробный контракт, поделив в равных долях на троих будущие доходы от путешествия и все завоеванные территории. Этот контракт, датированный 10 марта 1526 года, был подписан Луке и засвидетельствован тремя гражданами Панамы, один из которых расписался за Писарро, а другой за Альмагро. С обоих руководителей экспедиции потребовали клятву о соблюдении контракта, а для надежности Луке тут же совершил торжественный церковный обряд. Однако существуют некоторые сомнения относительно положения самого Луке. 20 000 золотых песо в таком месте, как Панама, представляли собой громадную сумму, и есть предположение, что Луке действовал как представитель третьей стороны.
Педрариас в это время готовился к походу на Никарагуа, и ресурсов небольшого поселения не хватало. Двое предводителей с трудом набрали около ста шестидесяти человек, несколько лошадей и некоторое количество оружия, снаряжения и припасов. Они отплыли на двух судах, которые на этот раз вел первоклассный навигатор, Бартоломью Руис. Как и мореплаватели, первыми проложившие путь через Атлантику с Колумбом, он был родом из маленького порта Палос-де-ла-Фронтера возле Могера в Андалусии, и уже тогда считался в прилегающих к Панаме водах одним из наиболее опытных навигаторов. В самом деле, открытие и завоевание Перу стало возможным в значительной степени благодаря именно этому человеку, его новаторским методам управления парусными судами. Вместо того чтобы следовать вдоль береговой линии, он держался значительно мористее и в результате смог быстро провести суда до 4° северной широты, к дельте реки Сан-Хуан, огромной пятнадцатимильной полосе джунглей и ила, включавшей в себя и мыс Пунта-Чарамбира.
Это один из худших участков джунглей и топей на этом неуютном побережье. Берег здесь низок, а эстуарий реки Сан-Хуан полон при низкой воде опасных илистых отмелей, причем непроходимые заросли заходят и на плоские участки внутренней дельты. К северу простирается все тот же низменный берег, плоский ад зеленых джунглей, дождевые топи, в которых кишат ядовитые насекомые. К югу начинаются Кордильеры, и в те редкие мгновения, когда поднимаются ненадолго тучи и промытый дождем воздух дает ясную видимость, можно разглядеть цепь одетых лесом гор, простирающихся в юго-западном направлении вдоль побережья, занавешенных вуалью легких белых облаков и тяжелых дождевых туч, приникших к их склонам. Эти насыщенные влагой тучи загоняются вверх по склонам преобладающими в этих местах северными ветрами и дают этой равнине самый высокий в мире уровень осадков, около трехсот пятидесяти дюймов в год. Хотя это несколько освежает воздух (температура воздуха составляет примерно 90'1, что
