добросовестно осмотрел практически все его помещения. Диковин здесь хватало, причем самого причудливого вида. К сожалению, я понятия не имел, как ими пользоваться. Возможно, будь я посообразительней, мне удалось бы их активизировать и получить столь необходимую информацию. Пока же я с грехом пополам научился пользоваться только волшебной палочкой и хрустальным черепом. Этот череп стоял в стороне от других, и наверное поэтому я решил заглянуть в его пустые глазницы. Я увидел языческий храм, очень сходный с тем, который мне довелось посетить на Арконе, вот только стоявший здесь идол был одноглавым и бородатым. А насколько мне известно, из славянских языческих богов бороду носил только Велес. Рядом с Велесом стоял облаченный в колонтарь человек с мечом у пояса и в руках он держал рогатый шлем. Человек поднял голову и спокойно произнес:
– Я ждал тебя, княжич Вадимир.
Мне не оставалось ничего другого, как сделать шаг ему навстречу. Кажется, я его узнал, во всяком случае, он был очень похож на человека, которого я оставил умирать в крепости Туле, когда бежал оттуда вместе соратниками.
– Царь Аталав?
– Нет, Вадимир, я просто похож на него, хотя мне довелось сыграть роль человека, носившего то же имя, но совсем в другую историческую эпоху. Меня зовут Всеволод.
– Ты мой отец?
– Да. Мы нашли этот корабль во время археологической экспедиции. Не спрашивай где, это неважно. Он может находится, где угодно. Ты себе представить не можешь, как мы обрадовались тогда. Кто же мог знать, что корабль окажется для нас ловушкой.
– Но ведь мать вернулась?
– Да. Для нее путь был открыт. Тогда мы много не знали, да и сейчас знаем чуть. И все-таки я чувствую свою вину за то, что наградил тебя такой судьбою. Ты был зачат на этом корабле, и твой жизненный путь я увидел во сне. Здесь очень многим сняться вещие сны.
– Тебе не следует ходить в Катадж, отец!
– Ты запоздал, Вадим, со своим предупреждением. Я уже там. И я уже погиб при невыясненных обстоятельствах.
– Я их выяснил. Тебя предали Завид и Якун, а убил один ничтожный человечишка по имени Агапид. Из всей твоей дружины уцелел только один человек – Валерий Гаркушин, он же Гераклус. Ты должен его помнить.
– Я его помню, Вадим. Он был единственным человеком в моей дружине, которому я не доверял. Так почему он уцелел?
– Не знаю.
– А ты что, доверился ему?
– Доверился. И он меня не подвел. Впрочем, с той поры мы с ним не встречались. Но почему ты здесь?
– Это не я, это мой фантом, Вадим. Ты должен был догадаться. Я просто знал, что мой сын рано или поздно доберется до этого корабля. У меня к тебе одна просьба, Вадим, ты должен помочь одному человеку. Я пообещал ему помощь, когда ты был еще в утробе матери. А зовут его…
– Ширгайо. Он жрец храма Световида в Араконе. Ты ведь, кажется, выдал за него свою дочь?
– Она не была моей дочерью. Она была дочерью человека место которого я занял в том мире. Ты ведь уже знаешь, как это происходит?
– Я знаю как, но не знаю зачем.
– К сожалению, я ничем тебе не могу помочь. Мы долго думали об этом с твоим дедом Максимом Чарнотой, но к единому выводу так и не пришли.
– Зачем надо прятать Марью Моревну от Светозара? Что произойдет, когда эти люди встретятся?
– Не знаю. Жрецы храма Света считают, что их встреча обернется для Земли катастрофой.
Они действительно похожи на статуи, которые находятся здесь на корабле?
– Как две капли воды.
– Выходит, жрецы были правы.
– Какие жрецы?
– Ширгайо из Араконы и его тезка из храма Йопитера. В сущности я был лишь посредником между ними.
– Жрецы храма Йопитера имели выход в наш мир, ты знал об этом?
– Да знал. Но, к сожалению, этого выхода не было у меня. А жрецы не смогли мне помочь.
– Не смогли или не захотели?
– Не знаю, Вадим. Теперь это не имеет уже никакого значения. Мой земной путь закончен. Прощай.
– Погоди. А как же быть с Марьей Моревной и Светозаром?
– Не знаю. В отличие от тебя, я их не видел. Но они были конечной целью пришельцев. Все остальное, всего лишь побочный материал.
– Адам и Ева нового мира?
Ответа я не дождался. Человек, который мог ответить на этот вопрос был убит в древнем граде Катадже подонком по имени Агапид. Но теперь я по крайней мере знал, что верховный жрец храма Световида ждал именно меня, Вадимира сына Всеволода. И что именно мне придется решать задачу, которую так и не смогли решить, ни мой отец, ни мой дед, ни мудрые жрецы храма Йопитера, вконец запутавшиеся в древних пророчествах. Знал я теперь и то, что не атланты затеяли этот проект, длящийся уже века, а пришельцы из далекого мира, чьими знаниями столь недальновидно воспользовались наши предки, погубившие свою внезапно расцветшую цивилизацию. А теперь кто-то, пока что мне не известный, но видимо чуждый нашей планете, хочет, чтобы человек, рожденный много тысячелетий спустя, переиграл ситуацию, сложившуюся здесь на Атлантиде к заданному результату.
Я не удержался и еще раз полюбовался на великолепные статуи Аполлона и Марьи Моревны. Ради того, чтобы эти совершенные существа возникли из плоти и крови, зачинателям проекта пришлось перебрать миллиарды генетических комбинаций и даже прибегнуть к явной подтасовке. Я имею в виду Люцифера сына дракона Крада, в чьей крови искупали младенца. Но результат получился на загляденье, вот только что он сулит нашей несчастной Земле?
Мое возвращение в замок Рос было встречено дружным «ура» верных соратников и жалобными вздохами субъекта, который мне показался лишним на этом празднике жизни. Передо мной на деревянной скамье сидел никто иной как бывший Ящер Агапид, которому я сохранил жизнь по просьбе Вацлава Карловича. Крафт утверждал тогда, что Агапид действовал в состоянии умопомрачения, а потому ответственности за свои действия не несет. Этот тип был настолько жалок, что я вынужден был согласиться с поклонником Мерлина. Мы оба тогда посчитали, что имеем в лице Агапида всего лишь жертву магических чар, коими он неосторожно распорядился. Но, очень может быть, мы ошиблись в своих выводах. Впрочем, это было не единственной моей ошибкой в том беспримерном походе.
– Итак? – задал я извечный вопрос генерала Сокольского, пристально глядя на побелевшего Агапида. – Будем запираться, милейший, или сознаваться?
– Но я же ни в чем не виноват, – пискнул Агапид.
– Это никто иной, как сподвижник Влада Дракулы и Анастасии Зиминой, коварный искуситель безвинного Сенечки Кирилл Фролов. – торжественно произнес Марк Ключевский, взмахом руки указывая на приунывшего подсудимого.
– Вот ведь скотина, – злобно выдохнул начальник моего генштаба маршал Крафт.
Вацлава Карловича можно было понять. Агапида члены тайного общества поклонников Мерлина числили своим агентом. Но этот тип не только не оправдал их надежд в Катадже, но и в конечно счете скрылся с их глаз в неизвестном направлении, прихватив кое-какие важные документы. Масоны искали его по всему миру, а он преспокойно жил в нашем городе под фамилией Фролова.
– Говори, урод! – полковник Сеня зло пнул бывшего подельника носком ботинка в голень. – Я по твоей милости едва не стал вампиром.
– А что я такого сделал? Пришли, схватили, повязали, поволокли не знамо куда. Где я?
– В Караганде, – вежливо пояснил Ключевский. – Может, его обуть в испанские сапоги?
– Я бы посадил его на кол, – мрачно изрек воевода Сур.
– С колом мы всегда успеем, – запротестовал я. – А господин Агапид просто собирается с мыслями и через десять секунд он начнет давать показания.
– Вне всякого сомнения, – заторопился Агапид. – Зачем же ждать десять секунд. Я готов рассказать все, что знаю.
– Вы знакомы с Анастасией Зиминой?
– Конечно. Это она сбила меня с истинного пути, Вацлав Карлович. Я перед вами как на духу. Влюбился как мальчишка. Бросил все, знаете ли. Семью, работу и с головой окунулся в чувство. Ну кто же знал, что она ведьма.
– Ты под дурачка не коси, Ящер, – попросил Ключевский. – Уж тебе ли не знать, где ведьма, а где невинное создание.
– Прошу учесть, что Ящером я стал под давлением обстоятельств, а также при попустительстве, а точнее по приказу масонов из общества почитателей Мерлина.
– С масонами разберемся, – попридержал я Агапида. – А с господином Поклюйским вы не знакомы?
– Прямо не знаю, что сказать…
– А ты говори правду, – по простецки рубанул Серапион Павлинович. – Пили мы вместе у Бегункова.
– Точно, – всплеснул руками липовый Фролов. – Как же это я мог забыть! Серапион Павлинович, дорогой, сколько лет, сколько зим.
– Неделю назад виделись, – сердито буркнул Поклюйский.
– Извините, запамятовал. Волнуюсь.
– Значит, с Бегунковым Леонидом Семеновичем вы знакомы?
– Шапочно. Кто он, а кто я…
– Врет, – оборвал излияния Агапида Поклюйский. – Он его доверенное лицо. Сам мне прошлый раз говорил.
– Прихвастнул. С кем не бывает. Первый раз попал в компанию значительных людей, вот голова и закружилась. Я ведь хвораю, господа. У меня шизофрения. Сказались, видимо, годы проведенные в шкуре гигантской рептилии. Все-таки это большое потрясение для организма и психики. Я могу и справку показать.
– Справку прокурору покажешь, – злобно ощерился Ключевский. – А у нас здесь суд инквизиции: раз признался в оборотничестве – на костер.
– Но позвольте! Что же вы не предупредили. Я думал, что нахожусь в обществе цивилизованных людей. А потом, монсеньор Доминго ведь, кажется, помер?
– Его заменил монсеньор Паулино де Каприо. Еще тот живодер. Вся Апландия трепещет при одном только упоминании его имени.
Агапид побелел еще больше и испуганно сглотнул слюну. Не верить нам, у него оснований не было. Он, видимо, знал, что мы с Марком обжились в средневековье и обросли там не только семьями, но и связями. А замок Рус по большому счету мало отличался от подобных же сооружений не склонных к милосердию средних веков.
