мне самому следовало бы крепко пораскинуть мозгами прежде, чем отправляться в гости к хитроумной Анастасии де Вильруа, которой, увы, или к счастью, так и не суждено, похоже, стать мадам де Шаузель. Во-первых, сама Анастасия куда-то исчезла из замка, возможно была съедена монстрами, а во-вторых, ее суженный Антуан де Шаузель тронулся умом, не в силах вынести вида жутких тварей, завладевших на какое-то время его замком. Все наши попытки привести в чувство благородного Антуана заканчивались пшиком. Шаузель только вращал безумными глазами да брызгал в нас слюной. Нам ничего другого не оставалось, как передать свихнувшегося феодала обеспокоенным вассалам.
Рожденные огненной саламандрой монстры нанесли обитателям замка куда меньше ущерба, чем это можно было предполагать по их злобному вою и устрашающему внешнему виду. Дело в том что в начале своей сатанинской охоты они столкнулись с Медузами Горгонами, с весьма печальными для себя последствиями. Количество каменных статуй с чудовищными мордами, расставленных по помещениям замка Шаузель, поражало воображение. Впрочем, прочные на вид скульптуры тут же рассыпались прахом, стоило только прикоснуться к ним рукой А между этими жуткими идолами лежали разлагающиеся прямо на глазах тела чешуйчатых уродов, передохших от яркой вспышки, которой сопровождалось рождение нового бога. Среди убитых монстрами людей, коих насчитывалось более двух десятков, практически не было благородных рыцарей и их дам. Дам, как я уже говорил, спасли наши жены, повергшие своим видом в вечный шок исчадий ада, а что касается сиров, то они были столь пьяны, что даже вопли монстров не смогли вернуть их к нашей разочаровывающей романтические души действительности. Пьяных же выходцы из ада почему-то не трогали, возможно брезговали, а возможно боялись. В конце концов, захмелевший апландский рыцарь стоит дюжины зачуханных монстров.
– Где-то возле этого замка есть гробница атланта, – сказал Марк, задумчиво оглядывая поле только что отгремевшей битвы.
Предположение было здравым, ибо я по собственному опыту знаю, что если в каком-то месте начинают происходить чудеса с превращениями, не предусмотренными природой и не санкционированные церковью, то без вмешательства магического напитка атлантов здесь не обошлось. К сожалению, мы не знали, где находится эта гробница, а наши блуждания по подземелью замка Шаузель не принесли результата. Здесь пахло плесенью и прахом, но никакого запаха атлантического нектара мы так и не унюхали. Не смогли нам помочь и слуги благородного Антуана, не говоря уже о самом свихнувшемся рыцаре, который при одном только упоминании о гробнице стал нести откровенную ахинею. Ну, сумасшедший, что возьмешь.
– Вам письмо, сир Вадимир, – склонился передо мной слуга, когда я, утомленный бесполезными поисками, присел к столу, чтобы утолить жажду и голод. Между прочим, рассвет уже наступил, и в пиршественном зале, где собрались доблестные рыцари, страдающие с жуткого похмелья, было довольно светло. Я взял у слуги письмо и положил его рядом с кубком, поскольку как раз в этот момент пытался объяснить благородной публике, какого поучительного зрелища они лишились, благодаря пристрастию к горячительным напиткам. К сожалению, связного рассказа у меня не получилось, мешали взволнованные дамы, которые без конца припоминали все новые и новые подробности удивительных событий, перевирая их до такой степени, что им мог бы позавидовать сам менестрель де Перрон. Результатом их коллективного творчества стал рассказ о том, как на замок Шаузель напали то ли три, то ли четыре дракона, которых благородные рыцари де Руж, де Меласс и де Перрон передушили как котят. Некоторые договорились даже до того, что драконов было не четыре, а десять, но эту вздорную фантазию опроверг апландский соловей, я имею в виду менестреля, который обещал осветить сей подвиг во всех подробностях в новой поэме под названием «Проклятие замка Шаузель или несчастная Анастасия».
– Так благородная Анастасия умерла? – ахнуло сразу несколько голосов.
– Скорее она спуталась с драконом, – мрачно изрек сир Марк де Меласс, чем поверг присутствующих дам в полуобморочное состояние.
– Интересный поворот сюжета, – восхищенно прицокнул языком де Перрон и вытащил из кармана блокнот и шариковую авторучку. И то и другое ему наверняка подарила Наташка, из чего я заключил, что мудрая львица не отказывает себе в удовольствии прошвырнуться по российским магазинам.
Возможно, кого-нибудь шокирует поведение гостей замка Шаузель, пирующих чуть ли не на костях хозяев. Но во-первых, благородный Антуан был жив, хотя и тронулся умом, а во-вторых, в средневековую эпоху хмельной пир после кровавой драмы был столь же обыденным явлением, как в наши дни поздний ужин после голливудского фильма ужасов. И в том, и в другом случае пережитый страх способствует выделению желудочного сока.
– Возможно, сир де Руж назовет нам имя прекрасной дамы, которая прислала ему письмо с просьбой о свидании.
– Какая еще дама? – удивился я, глядя на порозовевшую то ли от выпитого вина, то ли от затаенной ревности Маргариту. Про письмо я, честно говоря, уже забыл, увлеченный беседой, но благодаря дорогой женушке вспомнил. Письмо было написано на бумаге, что само по себе было странно, ибо этот привычный для нас писчий материал в Апландии большая редкость. Здесь предпочитают по старинке марать пергамент. Да и грамотных людей среди местных феодалов раз два и обчелся. Дабы не вступать в конфликт с Маргаритой я протянул ей листок бумаги, забыв, что моя драгоценная половина ни в школе, ни в гимназии не обучалась. Письмо перехватил менестрель де Перрон, который на мою беду научился грамоте у монахов, он и зачитал его содержание вслух публике, сгорающей от любопытства:
– Сиру Вадимиру де Ружу барону де Френу. Встретимся на Калиновом мосту, дорогой папа. Твой непобедимый и сияющий сын Аполлон Гиперборейский.
– Мама дорогая, – прошептал побелевшими губами сидевший неподалеку от меня Сенечка-Мордред, уцелевший во время адского загула монстров.
– Я так и знала, – в сердцах воскликнула Маргарита.
– Эй, любезный, – окликнул я слугу, скромно стоящего у входа, – кто передал тебе это письмо?
– Молодой человек лет двадцати, сир. Он назвал себя вашим сыном.
– А ты ничего не напутал, – рыкнул на затрепетавшего слугу де Меласс.
– Никак нет, сир.
– Это глупая шутка, – махнул рукой менестрель де Перрон. – Сиру Вадимиру едва исполнилось тридцать лет, откуда же взяться двадцатилетнему сыну.
Мне оставалось только поблагодарить монахов, научивших Бернара де Перрона не только писать, но и считать. Вдохновленная его примером, благородная Маргарита тоже произвела в уме несложные подсчеты и слегка успокоилась. Во всяком случае, красные пятна с ее прелестных щечек исчезли, а глаза перестали прожигать мою богатырскую грудь в области сердца. Ожидаемый скандал к большому разочарованию благородной публики так и не состоялся. Впрочем, рыцари и дамы недолго пребывали в расстроенных чувствах, и пир покатился к закономерному финалу.
– Не нравится мне это письмо, – сказал Марк, когда мы с ним вышли на террасу.
Мне тоже многое в этом замке не нравился, а потом, я никак не мог взять в толк, о каком Калиновом мосте идет речь.
– Ты что же сказок в детстве не читал, Вадим? – удивился Ключевский.
– Я читал Жюля Верна.
– Калинов мост– это место где Иван Быкович или Иван Сучич встречаются с драконами. Драконов они убивают, сначала трехглавого, потом шестиглавого и затем девятиглавого, но далее им приходится вступать в переговоры с папой и мамой поверженных врагов. Мамой драконов оказывается, естественно, баба Яга, а папой волосатое чудище с такими чудовищными веками, что их приходиться поднимать с помощью вил. Зато взгляд этого волосатого папы убивает неосторожного оппонента, вздумавшего вступить с ним в дискуссию. Так вот если верить компетентным источником в роли главного чудища в этой сказки выступает сам бог Велес.
– А почему у главных героев такие странные я бы даже сказал непристойные прозвища?
– Потому что Ивана Быковича рожает корова, а Ивана Сучича собака. Впрочем, все те же компетентные комментаторы полагают, что Ивана Сучича рожала не собака, а волчица. Улавливаешь сходство?
– Не совсем, – честно признался я.
– В роли Ивана Сучича сына женщины из клана Белых волков выступаю я, а тебя можно смело назвать Иваном Быковичем.
– Нет уж позволь, любезный Марк, моей матерью, а точнее матерью Вадимира сына Аталава была женщина из клана Беров то есть Медведей.
– В данном случае это не играет особой роли, ибо культ Велеса вырос из древнего культа медведя, а позднее уже в земледельческую эпоху звериным воплощением Скотьего бога стал тур. Так что если ты не хочешь быть Иваном Быковичем, смело можешь называть себя Иваном Медвежье Ушко. Это тоже сказочный персонаж со сходными функциями. Кстати, празднества в честь медведя у наших братьев белорусов называются комоедицами, а вот древние греки называли эти культовые мероприятия комедиями.
– И какой финал будет у нашей комедии?
– Вероятно, очень смешной.
Мне нравятся оптимисты. К сожалению, сам я не принадлежу к этому разудалому племени, а потому всегда жду от жизни каких-нибудь гадских сюрпризов и, увы, очень часто оказываюсь правым в своем непроходимом пессимизме.
– Одного не могу понять – с какой стати этому типу вздумалось называть меня папой? Это, что же, в переносном смысле? Быть может бог Велес действительно был папой Аполлона Гиперборейского? Или, скажем, мама нагуляла его с Бером или Туром?
– Боюсь, что мифология тут не причем, Чарнота.
– А кто причем?
– Ты. А возможно и Люцифер.
– Я тебя умоляю, дорогой де Меласс, у меня и без того трое детей, один из которых, возможно, Мерлин, а ты подсовываешь мне еще четвертого.
– Я думаю, Вадим, что этот молодой человек сын Медузы Горгоны, самой старшей дочери Морского царя. Она была невестой Люцифера и любовницей Дракулы, от которых родила дочь Анастасию. Точнее, реальная дочь морского царя родила там в Атлантиде Артемиду от Люцифера, а ее средневековое подобие родила от Дракулы Анастасию. А теперь с помощью Артемиды она родила еще и Аполлона, но уже от тебя Чарнота, хотя, возможно, посильное участие в его зачатии и утробном развитии принял Люцифер, носитель космического семени дракона Крада.
– Ты сам-то понял, что сказал, Марк? – участливо спросил я у зарапортовавшегося актера. – Что ты мне лепишь групповуху. Леди Моргана погибла на наших глазах. Люциферу я лично снес голову, и оба они рухнули в чудовищную пропасть. Боюсь, что им было уже не до сексуальных утех.
– Ты, видимо, забыл, что мы сбросили в этот же провал Алатырь-камень. А этот камень, как ты знаешь, дарует бессмертие. И я не исключаю, что он способствовал рождению зачатого от тебя в замке Перрон Аполлона.
Черт знает что такое! Симпатичный и довольно молодой человек захотел покалякать о том о сем со своей хорошей знакомой, но перепутал двери в темноте и оказался совершенно случайно в постели другой женщины. Абсолютно житейская история, даже не претендующая на мифологическое содержание. И вдруг такой космического масштаба катаклизм!
– А где находится этот Калинов мост?
– На реке Смородине.
Название реки мне понравилось. От него веяло садовым участком в шесть соток, где разморенные жарой дачевладельцы мирно ковыряются в земле. Но, оказывается, не все так просто в этом мире, и название реки произошло не от известного всем кустарника с его кисленькими ягодами, а от слова «мор» сиречь
