смешки или частые гудки.
Атмосфера в семье накалилась, едва не дошло до развода. Но тут Васильев заподозрил, чьих это рук дело, и обратился за помощью в милицию. Его предположение подтвердила… почерковедческая экспертиза, проведенная на совершенно необычном материале: по фотоснимкам злосчастного номера, выцарапанного на стенах многих городских телефонных будок и снабженного легкомысленным силуэтом.
Эксперт установил, что даже в столь необычных рукописных знаках отобразились характерные признаки почерка некой Дудкиной, которой Васильев предпочел ее миловидную подругу. И Дудкина, безуспешно пытавшаяся год назад расстроить их свадьбу, решила отомстить, за что и ответила перед судом.
Лист алоэ
При осмотре места происшествия под прилавком магазина нашли марлевую повязку со следами засохшей крови и прилипшим кусочком какого-то растения. В краже заподозрили ранее судимого за аналогичные преступления В. Поморца, который отрицал свою причастность к происшедшему, а также то, что бинт принадлежит ему, хотя кровь по групповым признакам совпадала. Не помогла и очная ставка между ним и соседкой, по ее словам, накладывавшей ему на больной палец повязку. Она принесла следователю остатки листа алоэ, из которого вырезала кусочек. Растительную массу, найденную в бинте, и часть листа – верх и низ – следователь направил в лабораторию судебных экспертиз. Кусочек растения из бинта превратился в слипшуюся бесформенную массу, которая крошилась от прикосновения. Части листа алоэ ссохлись и стали жесткими. Эксперт поместил их на несколько часов в питательный физиологический раствор и, когда они размякли, придал им первоначальную форму.
Исследование растительной массы – форма листа и его толщина, размещение сосудов, питающих растение, другие признаки – показало, что это часть листа алоэ. Затем эксперт вооружился микроскопом и совместил три части листа. И что же? Все без исключения сосуды идеально совпали по линиям разреза. Чтобы исключить ошибку, эксперт взял такой же лист алоэ, разрезал его на части и попытался соединять кусочки разных листьев. Но сосуды не совмещались, так как они индивидуальны. Экспертиза установила: кусочек растения из повязки, найденной на месте происшествия, и части листа алоэ, представленные свидетельницей, ранее составляли одно целое. Под тяжестью этой и других улик В. Поморец сознался, что кражу из магазина совершил он.
Приключения «Визиря»
– Это очень известный и дорогой бриллиант, – сказал эксперт, рассматривая камень сквозь сильную лупу. – Если я не ошибаюсь, он значится среди камней, внесенных в каталог. Алмаз имеет от природы каплевидную форму и вес около шестидесяти пяти карат… – Он умолк, внимательно вглядываясь в мельчайшие детали огранки.
– Матвей Яковлевич, а что вам еще известно об этом камне? – прервал его задумчивость следователь. – Это очень важно для расследования и… лично для меня.
– Для вас? – удивился старый ювелир. Следователи и оперативные работники вполне полагались на знание им драгоценных камней, безоговорочно принимали его оценки, но никогда не проявляли к ним личного интереса. И он привык только опознавать и оценивать эти сверкающие «вещественные доказательства». Подумав и для верности заглянув в справочник, эксперт продолжил:
– Увы, об этом алмазе я знаю не так уж много. Добыт в конце прошлого века в Южной Африке на прииске «Ягерсфонтейн», славящемся исключительно высоким качеством камней. Огранен в Амстердаме, оправлен в платину в Париже. Куплен за большие деньги англичанином-миллионером и подарен эмиру Бухары. Это был, разумеется, не бескорыстный дар. Взамен англичанин получил право на вывоз среднеазиатского ювелирного лазурита. Эмир бриллиантом очень дорожил и носил его на чалме-тюрбане. Вот и все, что мне доподлинно известно. История алмаза кончается вместе с падением Бухарского эмирата. Он исчез, и дальнейшие его хозяева анонимны. Что-то с ним, конечно, происходило за эти шестьдесят с лишним лет. Во всяком случае оправу сняли. Видимо, так удобней было его прятать.
– Коль скоро камень внесен в каталог, у него есть имя?
– Конечно! Это – «Визирь».
Следователь облегченно вздохнул и откинулся на спинку кресла.
– Значит, это он. Вы уверены?
– Ну, знаете… – начал закипать Матвей Яковлевич, однако следователь его опередил:
– Вы уж не сердитесь, бога ради. Мне очень важно было удостовериться, что найден именно «Визирь». А чтобы вы поняли мое недоверие, я расскажу вам, как встретился с этим бриллиантом в первый раз.
После падения Бухарского эмирата «Визирь» переходил из рук в руки на протяжении почти четверти века. Им владели матерые спекулянты, расхитители государственного имущества, контрабандисты. Наверное, тогда камень и утратил свою дорогую оправу. В конце войны в одной из среднеазиатских союзных республик органы милиции раскрыли организованную группу преступников, занимавшихся скупкой и перепродажей драгоценностей и произведений искусства. Скупали по мизерным ценам у людей, которые остро нуждались: у вдов, оставшихся с детьми на руках, эвакуированных. А покупателей искали среди тех, кто разжирел на людском горе и страданиях, причиненных войной. Самые ценные вещи переправляли за границу, где за них платили твердой валютой.
Этот бриллиант нашли в тайнике у главаря группы, среди его личных драгоценностей. По неопытности молодого следователя – а этим следователем был я – камень в нарушение инструкции не был сдан на хранение в госбанк, а находился при деле в пакете с вещественными доказательствами.
Когда я закончил расследование и составил обвинительное заключение, то передал дело вместе с вещественными доказательствами на утверждение прокурору. На следующий день секретарь прокуратуры Маслова вернула мне дело с утвержденным обвинительным заключением. Пакет с вещественными доказательствами был вскрыт, коробочки с «Визирем» в нем не оказалось. На мой вопрос: «Где алмаз?» – секретарь ответила, что его взял прокурор, о чем в материалах дела имеется расписка. Действительно, в деле лежала расписка, напечатанная на пишущей машинке и заверенная знакомой всем сотрудникам незамысловатой подписью прокурора.
Прошло еще два дня. Дело пора было направлять в суд. Я зашел в кабинет к прокурору с распиской и попросил вернуть бриллиант.
– Какой бриллиант? – удивленно вскинул кустистые брови Николай Кузьмич. – Я даже не трогал пакет с вещественными доказательствами, только прочел обвинительное заключение, подписал его и вернул все материалы через Людмилу Федоровну.
– Но позвольте, Николай Кузьмич! Вы мне вернули распечатанный пакет без коробочки с камнем. А вместо него – вот это. – И я протянул расписку.
Прокурор близоруко прищурился, побледнел и едва выговорил:
– Подпись моя, но я бриллианта не брал и расписки за него дать не мог…
Мы долго молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Потом я попросил:
– Вызовите секретаря, может, все выяснится? Маслова удивилась:
– Откуда мне знать, где ваш алмаз? Я передала вам, Николай Кузьмич, дело с запечатанным пакетом, а когда получила обратно, пакет был вскрыт. В деле лежала расписка, что камень у вас, и я ничего не стала спрашивать. Я человек маленький. Сразу же понесла дело следователю. Положила его на стол при вас, – обратилась она ко мне.
Я кивнул утвердительно. Людмила Федоровна с вызовом посмотрела на меня, потом на прокурора. Мы подавленно молчали. Она передернула плечами и вышла из кабинета. Получалось, что камень взял
