– А что Седрик? – спросил Бес.
– Седрик созрел для больших дел. Мы виделись с ним дважды. На обратном пути он помог нам оторваться от арверагов и передал письмо достойному Рикульфу. Я думаю, что честолюбивому вождю мешает не только Конан, но и дорогой родич, Родрик из Октов.
– Кого прочат на место Олегуна?
– Родрик покровительствует Хилурдскому, а Конан – Гоголандскому. Для нас Хилурдский предпочтительней. Его дружиной командует наш старый знакомый Гунар сын Скиольда, видеть его нам не привелось, но письмами мы обменялись через верных людей.
– Почему гуяры до сих пор не прибрали Вестлэнд к рукам? – удивилась Сигрид.
– Потому что друг другу вожди кланов доверяют еще меньше, чем вестлэндцам, – засмеялся Тах. – Вестлэнд – это выход к морю, и тот, кто им владеет, сразу же получает преимущество.
– Совет старейшин состоится в Азрубале?
– Да. Через три месяца.
– А где ты оставил настоящего Эшера сына Магасара?
– В Хароге, у достойного Исхана. Парнишка смирный, обещал непременно нас дождаться, да и суранец за ним присмотрит.
– С охраной и возницами рассчитался?
– А этим все едино, что Эшер, что Тах – будут молчать. Решай, капитан, что будем делать дальше.
– Уже решил, – сказал спокойно Бес. – Две недели отдыха, а потом – в Харог.
Тах только вздохнул и почесал затылок. Наверняка прикидывал в уме, как ублажить жен за столь короткое время. Счастье еще, что эти вздорные бабенки, побаиваются Беса, а то крика было бы не обобраться.
Торговец Исхан встретил Черного колдуна почтительно, чтобы не сказать подобострастно, и долго мял шапку в руках, пока не решился пригласить почтенного Ахая в свой дом. Таха такое поведение харогского торговца, старого и надежного знакомца, позабавило, но и заставило призадуматься: почему это люди так боятся его отца? Плохо это или хорошо? Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что не только любовь, но и страх часто бывает весьма полезен для человека, идущего к власти, наперекор всем обстоятельствам, но Тах предпочел бы любовь, если не самого Исхана, то его дочери, хорошенькой девушки, на минуту выглянувшей из окна, чтобы посмотреть на прибывших.
Таху нравились суранские дома, светлые и просторные, сложенные из обожженного кирпича, легкие и словно насквозь пронизанные солнечным светом, резко отличавшиеся от мрачных лэндовских замков, сложенных из каменных глыб, и от массивных круглых башен, которые строили гуяры на покоренных землях. Если бы ему позволили выбирать жилище, он непременно бы выбрал суранское, и, надо полагать, жены одобрили бы его выбор.
Исхан жаловался Бесу на беспредел, творимый гуярами: мало того, что обложили всех непомерными налогами, так еще и грабят вдобавок всех без разбора. Каждый вождь сам по себе, не знаешь, кому и как угодить, а не угодил, так бьют без меры.
– Может быть, хоть Конан нам поможет, – вздохнул торговец. – Император все же.
– То-то я смотрю у тебя в доме, хоть шаром покати.
– Не все, конечно, взяли, – скромно потупил глаза торговец, – но нельзя же жить в вечном страхе, что отнимут последнее.
Таха жалобы суранца забавляли, Кеннет откровенно скучал, разглядывая голые стены чужого жилища, и только Бес слушал Исхана внимательно.
– А кому достался Арпин?
– Эборакам, – с готовностью отозвался суранец. – Верховным вождем у них числится достойный Гилрой, а потом еще пять-шесть вождей рангом пониже. Да у них, по-моему, каждый гуяр сам себе вождь. Тут на днях мой сосед, торговец не последний в Хароге, подарил почтенному Вортимеру золотую застежку для плаща, так теперь и сам не рад. Другой вождь кимбелинов, достойный Морвед, требует себе такую же, грозит шкуру с живого снять. А там уже и другие косятся.
– А что варвары восточных лесов?
– Был посланец от Пайдара, вождя югенов, спрашивал о Черном колдуне. Я сказал, что связи у меня с тобой, почтенный Ахай, нет, но, возможно, случай подвернется.
– Боится достойный Пайдар?
– А кто их не боится? – пожал плечами Исхан. – Гитарды уже пощипали югенов.
– Ты на редкость осведомленный человек, достойный Исхан, – бросил лениво Кеннет. – Наживешь себе неприятности невзначай.
Торговец бросил в его сторону удивленный взгляд:
– Исключительно по приказу почтенного Ахая…
– Все правильно, Исхан, – успокоил его Бес. – Мой сын просто пошутил.
Кеннет бросил на Беса недовольный взгляд и открыл было рот, чтобы возразить, но Тах вовремя ткнул его сапогом в голень, и Кеннет промолчал.
– Какое он имеет право называть меня сыном, – прошипел он зло, когда за Бесом и суранцем закрылась дверь.
– Да брось ты, – махнул рукой Тах, – все мы родственники. Какое Исхану дело, кем ты доводишься почтенному Ахаю. Ты бы о другом подумал: как дальше будешь играть роль достойного Магона с таким произношением. Первый же попавшийся суранец тебя разоблачит.
– А я и не собираюсь ее играть.
– В таком случае, тебе лучше было бы остаться в Южном лесу.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, благородный Кеннет, что у тебя пока нет армии, которую ты мог бы открыто повести в бой против гуяров, так что кое-какие наши дела придется вершить тайно, с помощью таких людей, как Исхан и Пайдар. И напрасно ты брезгливо морщишься и осуждаешь отца.
– Я сам буду решать, что напрасно, а что нет.
– Решай, – усмехнулся Тах. – Обойдемся и без благородных королей.
– Король я или не король, – вскипел Кеннет, – но убийцей из-за угла быть не хочу.
– Уж не собираешься ли ты вызвать Конана из Арверагов на поединок?
– А хоть бы и так.
– Конан прикажет тебя повесить, вот и весь сказ. Ему сейчас не до нордлэндских принцев – корона императора перед глазами.
– Которую Бес Ожский хочет водрузить на свою голову.
– Это тебе благородная Кристин нашептала?
– Не твое дело. Она моя жена и королева.
Тах засмеялся:
– Тебе не кажется, благородный Кеннет, что нам еще рано делить короны, головы бы сохранить.
– О своей голове я сам позабочусь.
– Вот как? А что будет с нашими головами, тебе уже не интересно.
Кеннет не ответил и отвернулся. Тах забарабанил пальцами по столу. Самым умным было бы рассказать Кеннету всю правду о его настоящем отце, но благородная Сигрид молчала, а Таху вовсе не улыбалось, брать на себя ответственность в столь деликатном деле. К тому же взрывной характер Кеннета не позволял надеется на то, что он спокойно примет эту новость. Черт бы побрал эту стерву Кристин, ведь знает же кем доводится Кеннету Нордлэндскому Бес Ожский и, тем не менее, настраивает его против отца. Надо будет натравить на нее Ингрид, Гильдис и Рею, эти трое быстро прочистят мозги прекрасной королеве и без вмешательства благородной Сигрид. Но и Кеннет тоже хорош. Скажите, какой гонор у нордлэндских государей – они не желают убивать из-за угла. Профукали собственную страну и теперь изволят тешить гордость. То ли дело мы, меченые, обещали нашим дорогим женам, вернуть замки их сыновьям, и держим слово. А уж в спину бить или в рыло, нам без разницы. За что нас жены любят, холят и нежат. Потому что такого заботливого мужа, как Тах Ожский, нельзя не любить. Тем более что он ни разу не изменил женам за время отлучки. Хотя случаи, конечно, представлялись. Взять хотя бы эту девчонку, дочь Исхана, которая все время стреляет в нас глазками. Разве ж она недостойна любви меченого? Достойна. Особенно в этой позе. А между тем Тах Ожский даже не делает попытки погладить суранское чудо по круглой попке. А кто оценит наше благородство? Гильдис? Ингрид? Или, может, Марта? Как же. Они считают Таха Ожского
своей собственностью. Им в голову не придет, что у молодого человека могут появится другие интересы, помимо семейных. Кеннет, конечно, станет пыхтеть и возмущаться, его благородное сердце не приемлет измены ни в каком виде. Приходится терпеть. Послал же Господь братца.
Тах все-таки не удержался. Ну, никак нельзя было устоять, в двух шагах была. К сожалению, нравы в суранских городах оказались дикими, у Таха даже искры из глаз посыпались. Кеннет едва не подавился от смеха, хотя что уж тут такого смешного?
– Что заслужил, то и получил.
– Положим, я заслужил бы большего, если бы ты не мозолил девчонке глаза.
– Могу уйти.
– Сиди. Чего уж там.
Девчонка больше не появлялась, а на стол накрывала ее мать, жена достойного Исхана, женщина строгая и немолодая. Она тоже бросала на меченого взгляды, но особой теплоты в ее глазах не было. Тах откровенно заскучал.
От скуки его спас Эшер, сын посвященного Магасара. Это под его именем и с его обозом Тах совершил путешествие в Лэнд. Юнец был года на два моложе Таха, черноволосый и кареглазый, как и положено горданцу. Поздоровался и скромно присел на лавку.
– Как тебе дочка достойного Исхана? – поинтересовался Тах.
Эшер покраснел и почесал за ухом. Тах был лучшего мнения о горданцах. Чем интересно занимался этот молодчик здесь целых три месяца?
– Отец хочет женить меня на горданке, – смущенно откашлялся Эшер.
– Так зачем дело стало, – удивился Тах. – Женись на горданке, а потом на суранке. Посвященные в свое время имели трех жен.
– Так не сразу же, – запротестовал Эшер.
– Как это не сразу? – не понял Тах.
– Брали одну, потом, когда она старилась, брали другую, а уж потом – третью, если сил хватало.
– Надо же, – почесал затылок Тах. – а я взял сразу.
