сопричастность к тому, что предстояло сделать гению?
Порою мне кажется, что таким образом я просто хотел вырваться из безумной круговерти нашего суетного века и погрузиться в неспешное течение времени, когда создавались величайшие произведения искусства. Быть может, именно та бесконечная гонка со временем, в которую превратилась наша жизнь, лишает нас способности воспринимать мир во всех его многогранных проявлениях? Или мы сами не желаем верить в то, что случайная на первый взгляд встреча двух прежде незнакомых людей может вылиться в фантастический каскад событий, последствия которых просто невозможно предугадать?
Не знаю.
Глава 12
После окончания представления в 'Театре' мы поужинали в таверне неподалеку. У нас оставалась еще пара часов на то, чтобы погулять по Лондону, чем мы и занялись. Но вот что именно показывал нам гид, я почти не помню. Я находился словно в тумане, который мешал мне воспринимать происходящее вокруг как реальность. Мне хотелось поскорее вернуться назад, в свое время, домой, чтобы наконец остаться одному. Я уже считал свой поступок опрометчивым и глупым, но мне нужно было понять, существует ли возможность отказаться в одностороннем порядке от предложения, которое я сделал Шекспиру?
Поставить на всей этой истории крест, точно такой же, какой запечатлел Шекспир на странице чужого текста, не составляло никакого труда. Для этого достаточно было не явиться на назначенную встречу, которая должна была состояться ровно через месяц в той же самой таверне 'Белый Огонь'. Но чем это обернется в дальнейшем? Не поставит ли это, в свою очередь, крест и на всем творчестве Шекспира, которого я вначале обнадежил, а после оставил ни с чем?
Короче, мне нужно было сосредоточиться, собраться с мыслями и как следует все обдумать.
К полуночи вся наша группа вновь собралась в подвале дома на западной окраине Лондона. Все тройки, за исключением той, которая еще до отправки сократилась до двух человек, прибыли в полном составе. По ходу экскурсии ни у кого не возникло никаких непредвиденных проблем, и мы все вместе в назначенный срок вернулись в свое время.
И все же Алекс, должно быть, обратил внимание на странности, проявившиеся под вечер в моем поведении. Полагаю, что именно по его настоянию медики, осматривавшие нас после того, как мы прошли процедуру дезинсекции, уделили мне особое внимание. Но, поскольку проблемы у меня были не со здоровьем, вскоре мне было позволено покинуть медицинский кабинет.
В следующей комнате из моего плеча был извлечен контрольный имплантат, после чего я смог переодеться в свою обычную одежду и покинуть здание Бюро по туризму во времени.
На выходе служащий вручил мне конверт с уже отпечатанными цветными фотографиями Шекспира, на обратной стороне которых была проставлена дата: 5 мая 1589 года.
Домой я вернулся под утро. После празднования дня рождения у меня осталась початая бутылка коньяка. Подержав какое-то время теплую бутылку в руке, я поставил ее на прежнее место. Пить мне сейчас не хотелось, хотя, наверное, следовало бы. А вот спать хотелось смертельно. Дав кухонному комбайну задание заварить чай и установив таймер на час дня, я через голову стянул рубашку, на ходу освободился от брюк и, побросав всю одежду на пол, упал на кровать.
Я думал, что, несмотря на усталость, нервное возбуждение не даст мне уснуть. Но, вопреки опасениям, заснул, едва щека коснулась подушки.
Сон был глубокий, без сновидений. Во всяком случае, я не помню, чтобы мне что-нибудь снилось в ту ночь. Проснулся я только от писка таймера, извещавшего, что чай готов. Я поднялся с кровати с ясной головой и готовым решением, сформировавшимся как будто само собой: нужно действовать.
Должно быть, во время сна в моем подсознании все же протекал некий аналитический процесс, в результате которого все было расставлено по своим местам.
Меня больше не мучили сомнения. Я понял, что не имею права отказаться от того, за что взялся, поскольку, хотел я того или нет, на карту оказалось поставлено очень многое. Вольно или невольно я вмешался в жизнь человека, чьим предназначением было создание произведений, без которых выпадет целый пласт человеческой культуры, включающий в себя не только литературу, но и хореографию, кинематограф, изобразительное искусство... Да нет, наверное, такого вида искусства, на которое тем или иным образом не повлияло творчество Уильяма Шекспира! Попытайтесь вообразить себе наш сегодняшний мир без Шекспира, и вы убедитесь, что он буквально зияет огромнейшими черными дырами, которые нечем закрыть!
Сидя в таверне 'Белый Огонь', я испытал приступ панического страха от одной только мысли о том, что Шекспир, возможно, всего лишь выполнял работу, за которую рассчитывал получить неплохие деньги, не чувствуя при этом никакой внутренней потребности создавать собственные драматические произведения. Теперь же судьба Шекспира-драматурга находилась у меня в руках.
Я не собирался форсировать события. Справится Шекспир со всем без моего участия – отлично. А что, если нет? Что, если именно я должен был дать тот самый толчок, который выбьет его из привычной колеи и заставит переключиться с переработки чужих пьес на собственное творчество?
Отсюда и выбор мой был вполне очевиден.
Налив большую кружку крепко заваренного чая, я исключительно по привычке заказал пару горячих тостов с ветчиной и сыром. Я не чувствовал голода, хотя последний раз ел еще в старом Лондоне, почти сутки назад.
С чашкой чая и тарелкой с тостами на подносе я вернулся в комнату. Поставив поднос на журнальный столик, я взялся за телефон. Для начала мне нужно было навести некоторые справки.
Глава 13
Обзвонив десятка три своих знакомых, близких и дальних, и совершив в три раза больше звонков по тем телефонам, которые получал от них и от их знакомых, я в конце концов нашел того, кто был мне нужен. Ушло у меня на это без малого пять часов.
Уже в восьмом часу вечера я набрал телефонный номер человека по имени Павел Марин, который, как меня заверили, может решить все мои проблемы. Автоответчик предложил мне перезвонить ровно через десять минут по другому номеру, который тут же был назван. Перезвонив по указанному номеру, я снова услышал автоответчик, который на этот раз попросил назвать себя, кратко изложить суть интересующего меня вопроса и номер телефона, по которому со мной можно связаться. Не вдаваясь в суть дела, я просто коротко перечислил то, что мне требовалось, назвал свой телефонный номер и нажал кнопку отбоя.
Откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу, я приготовился к томительному ожиданию.
Но ждать пришлось недолго. Не успел я всерьез задуматься над тем, не включить ли телевизор, чтобы как-то скоротать время, как запел зуммер телефона. Нажав клавишу приема, я услышал приятный баритон, спросивший:
– Вы интересуетесь реалиями XVI века?
Судя по тембру голоса, говоривший был мужчина в возрасте, но еще далеко не старый. Он произносил слова неторопливо, тщательно выговаривая окончания, что придавало его голосу внушающую доверие солидность.
Получив утвердительный ответ, незнакомец задал новый вопрос:
– Я навел о вас справки. Вы работаете в Академии литературоведения. Почему вы обратились за помощью ко мне, а не к своему руководству?
– Я занимаюсь работой, которая не стоит в плане Академии, – ответил я первое, что пришло в
