страшно!»
— Сигнора что-то сказала?
— Ничего… Но это не простая духота.
— Действительно, — секретарь казался растерянным, — это место кажется ужасно неприятным.
— Неприятным? — делано рассмеялась герцогиня. — Вы удивительно деликатный человек, Антуан. Жамон, тут и раньше так было?
— Последнюю кварту я не могу здесь долго находиться, я думал, это из-за сердца… Но сегодня сильней, чем обычно. Моя сигнора, может, следует пригласить клириков?
Клириков? Клирики на стороне Ифраны, хотя ведут себя смирно. Еще бы, Орест погиб очень некрасиво. Да и не верит она этим ритуалам, здесь нужен не клирик с кадилом, а Аларик со шпагой. Капитан, если ты и впрямь — Преступивший, если можешь из своего далека слышать других, помоги! Помоги еще раз, потому что больше помочь некому! С ифранцами, даже с ортодоксами мы справимся, но не с тем, кто бродит по старому дворцу, и не с голодом…
— Раз уж мы тут, посмотрим, как дела. Жамон, в каких кладовых вы заметили недостачу?
— Мы почти пришли. Опустели левые кладовые — это здесь.
Счетовод отделил от огромной связки на первый взгляд совершенно одинаковых ключей нужные и отпер массивную дверь. Взгляду предстало обширное помещение. Совершенно пустое! В столбе света, лившегося сквозь узкое решетчатое окно, танцевали многочисленные пылинки. На полу не было ни единого следа, вдоль стен лежали многочисленные серые тряпки.
— Это все, что осталось от мешков, — пояснил счетовод.
Антуан почел своим долгом зайти внутрь. Его следы четко отпечатались на покрывающей пол сероватой пыли. Секретарь поднял и развернул одну из тряпок.
— Я бы сказал, сигнора, здесь поработала крыса, если представить себе крысу размером с медвежью гончую.
— В таком случае, где следы?
Крыса? Если это крысы, да еще такие большие, их можно убить. Или нельзя? Следов не осталось, но призраки, если они существуют, не могут пожирать настоящее зерно.
— Хорошо, господа. Теперь заглянем в уцелевшие кладовые.
В первых четырех все было в порядке: достигавшие потолка горы мешков и пыльная теплая тишина, но беспокойство не проходило. Марту тянуло наружу, и именно поэтому она заставляла себя осматривать ничем не примечательные помещения. Нельзя позволить себе бояться! Если боишься, сходи и посмотри, возможно, никакой опасности нет, а если есть, то не столь уж и страшная.
Пятый склад был последним в этом коридоре и состоял из двух помещений — первое, просторное, лишенное окон, отделялось аркой от второго. Марта осталась у двери, ее спутники прошли внутрь. Два исполненных ужаса вопля раздались одновременно. Жамон просто кричал, а Антуан пытался ее предупредить.
Нужно было бежать, Марта это понимала, но герцогиня пошла на голоса. За спиной с шумом захлопнулась дверь, но женщина и не подумала обернуться. Там, впереди, таилось что-то чудовищное, ее спутники, скорее всего, мертвы, она тоже погибнет, но отступать нельзя. Если она попробует бежать, ее настигнут, так не лучше ли умереть, показывая злу не спину, а лицо?!
Чужака Марта увидела сразу. На незнакомце не было ни маски, ни плаща с капюшоном, но рассмотреть его лицо отчего-то не получалось. Рядом копошились три чудовищные крысы…
Правую половину помещения занимало зерно, левая была пуста, не считая уже знакомых изгрызенных тряпок, на которых лежали Антуан и Жамон. Будь на месте Марты Мальвани другая женщина, она б или бросилась бежать, или упала в обморок, или закричала, но герцогиня Оргондская скрестила руки на груди и, глядя в неуловимое лицо чужака, раздельно произнесла два слова:
— Кто ты?
— Твоя смерть и смерть твоего города, — голос твари был вполне земным и даже красивым, но при его звуках в душе Марты поднялось непередаваемое отвращение.
— Моя смерть? Возможно, но Лиарэ тебе не по зубам. Иначе ты не прятался бы здесь, как крыса. А может, ты и есть крысиный король из гадкой сказки?
— Я могу раздавить тебя одним пальцем, но я хочу увидеть твой страх, Тагэре. Мне будет это приятно.
— Вряд ли я доставлю тебе такое удовольствие. Крысы слишком отвратительны, чтобы их бояться…
Марта не лгала. Оказавшись лицом к лицу с неведомой тварью, которая и впрямь могла ее раздавить одним движением руки, герцогиня успокоилась. Не стоило напоминать ей, что она Тагэре, Тагэре не боятся крыс и умирают с гордо поднятой головой.
— Ты лжешь, женщина, — безликий наверняка ухмылялся, но герцогине никак не удавалось сосредоточиться на его лице — взгляд невольно скользил мимо повелителя крыс, Марта даже не могла понять, молод тот или стар.
— Ты владеешь собой неплохо, но ты боишься. И правильно делаешь.
— Тагэре не лгут, крыса!
— Браво, сигнора!
Не может быть! Это — ложь… Чтобы сломать человека, надо ослепить его надеждой, а затем разбить о правду.
— Дайте мне пройти, сударыня.
Марта, с трудом соображая, сделала шаг в сторону. Она не бредила, Аларик и впрямь пришел и теперь стоял между ней и крысиным королем. Оба молчали.
Марта чувствовала разлившееся вокруг напряжение. Теперь от нее ничего не зависело, все решал спор… Кого с кем? Эти двое не были людьми, один был врагом, и страшным, а второй — другом, вновь явившимся на помощь.
Скиталец незаметным движением освободился от плаща. Он совсем не изменился с того дня, когда вырвал герцогиню Оргондскую из лап Ореста. То же темное платье старинного покроя, те же видавшие виды высокие сапоги и черная цепь на плечах. Седые волосы капитана-колдуна по-прежнему трепал несуществующий для прочих ветер, а изящная рука уверенно лежала на эфесе шпаги. Аларик холодно смотрел на безликого, и тот не выдержал.
— Меня нельзя убить, — надменно произнес он и осекся.
— Тебя ввели в заблуждение, Жан Лумэн, — ухмыльнулся Скиталец, — я могу тебя убить, и что-то мне подсказывает, что именно это я сейчас и сделаю.
Жан Лумэн?! Марте показалось, что она ослышалась. Предводитель крыс — основатель династии узурпаторов, умерший и похороненный восемьдесят с лишним лет назад?! Тут было от чего сойти с ума.
Слова Скитальца словно сорвали с чужака вуаль-невидимку. Теперь Марта могла рассмотреть его как следует. Это и впрямь был Жан-Двоеженец, дядя, свергнувший и, скорее всего, убивший племянника и посадивший на трон собственного сына.
На портретах Лумэн был помладше, он казался умным, жестким и холодным, возможно, так и было, но под взглядом Аларика сохранить невозмутимость мог разве что бог, да и то вряд ли. Капитан мельком глянул на замерших в углу крыс и топнул ногой. Омерзительные твари, толкаясь, ринулись в темный угол и исчезли.
— Ты понял, с кем говоришь, не так ли? — осведомился Аларик.
— Я ухожу, — коротко бросил Лумэн, — Лиарэ мне больше не нужна.
— Истинно королевский жест, — поднял бровь Аларик, — но ты не уйдешь, а умрешь. По Тарре разгуливает слишком много предателей, мне это надоело! Когда раздастся трубный глас и с Полудня никто не появится, надеюсь, твоего истинного хозяина это несколько озадачит…
СКИТАЛЕЦ
