артиллерии: война позволила ему вырваться из нотариальной конторы отца. В тот самый день Беллмастер — пока еще не лично — и вошел в его жизнь — Гедди перевели в разведотдел. Арнолд познакомился с аристократом после войны, когда понадобилось уладить дело с брачным контрактом Брантона. Его выбрали явно не случайно. Сор нельзя было выносить из избы.
На двери нужного ему номера висела табличка: «Не беспокоить». Гедди постучал, открыл Беллмастер, приветствовал его крепким рукопожатием, изумленным взглядом и словами: «Мой дорогой Гедди, как я рад вас видеть». Дверь захлопнулась, табличка так и осталась висеть на ручке.
Если судить по гостиной, куда попал Арнолд, могло показаться, будто в номере вообще никто не живет, не говоря уж о таком аристократе, как Беллмастер. Однако на буфете стоял поднос с виски, рюмками и — Гедди не удивился, вспомнив, что у старика отличная память, — двумя бутылками его любимой минеральной воды «Перрье». В Клетке вас всегда стремились очаровать, сыграть на маленьких слабостях, однако не кичились этим.
Беллмастер наполнил две рюмки и сел напротив Гедди, по другую сторону низкого стола. Он был крупный мужчина, хорошо сохранившийся для своих шестидесяти с лишним лет, в однобортном костюме с платиновой часовой цепочкой, белая рубашка девственным снегом сияла на его груди. Годы посеребрили волосы, но реже их не сделали — словом, перед Гедди сидел человек значительный, с большими притязаниями, исполнить которые были призваны острый ум и обширные знания. Раньше Гедди понимал, чего хочет Беллмастер. Теперь же только догадывался.
Они выпили, и аристократ заговорил: «Хорошо, что вы заглянули. Я получил вашу записку и решил, нам стоит побеседовать. — Он улыбнулся, как хороший актер на сцене. — Ради прошлого. Не вашего, а моего и других заинтересованных людей. Милая леди Джин — даже из могилы она заставляет нас плясать под ее дудку. А теперь расскажите о Саре».
Гедди скрупулезно, не давая волю воображению, сообщил все, что знал. Он был достаточно осведомлен о личной и деловой (особенно деловой) связи ее матери с Беллмастером, иначе его не пригласили бы оформить брачный контракт Брантона.
Выслушав Арнолда, Беллмастер спросил: «И никто не знает, где она сейчас?»
— Нет. Думаю, Сара все еще в Португалии.
— А как насчет ребенка? Что об этом думаете вы?
— Только то, что сказано в ее письме.
— Забеременеть в монастыре?! Как она умудрилась? Похоже на роман из жизни средневековья. Впрочем, дочери леди Джин по плечу и это.
— Но вас, по-моему, беспокоит другое.
— За что вы мне всегда нравились, — Беллмастер вновь улыбнулся, — так это за способность надавить на собеседника. Да, меня беспокоит другое. У Сары в Португалии есть тетка, верно? Не ей ли принадлежит вилла Лобита?
— Ей.
— Боже, а ведь у меня немало связано с этой виллой — и плохого, и хорошего… словом, всякого. Однако имя тетки я забыл.
— Она вышла замуж за американца, но вскоре овдовела. Ее зовут миссис Ринджел Фейнз. Богата. Много путешествует. К ее делам я никакого отношения не имею. Знаю только, что вилла завещана Саре матерью. А Сара, уходя в монастырь, отказалась от нее, как и от остального имущества.
— Если она хоть немного похожа на мать, то начнет требовать ее обратно, — с улыбкой заметил Беллмастер. — Как вы считаете, не поехала ли она туда?
— Не знаю.
— Я не спрашиваю, что вы знаете и что — нет, — нахмурился Беллмастер. — Я интересуюсь, как вы считаете.
В этих словах, в интонации заключалась угроза. Гедди распознал ее и пожал плечами:
— За Сарой кто-то присматривает. Она ясно сказала об этом в письме. А считаю я вот что: она пойдет дорожкой матери. Научится, как кошка, падать только на лапы. Да, я думаю, за неимением лучшего Сара поедет к тетке.
Лорд Беллмастер не спеша погладил ладонью подбородок и улыбнулся с почти ребяческим восторгом. «Да, да, Гедди, — вздохнул он, — знайте, все осталось по-прежнему. Вы, я вижу, ждете, когда я в этом признаюсь, но прямо спросить не решаетесь. Ведь брачный контракт обсуждался при вас, вы слышали, что сказала леди Джин».
— Прекрасно помню. Она была в полном смятении. Забеременев от вас, она, естественно или самонадеянно, считала, что вы на ней женитесь и сделаете ее леди Беллмастер. И капитан Брантон показался довольно дешевой заменой.
— Вы рассказали не все.
— Не хотел вас смущать.
Лорд Беллмастер расхохотался, налил виски только себе, чему Арнолд не удивился — он бы все равно отказался, о чем его светлость знал, а потому не стал тратить время на пустые церемонии.
— Продолжайте, — сказал Беллмастер, — давайте проверим вашу память. Вернее, посмотрим, такая же она цепкая, как раньше, или нет. Сами вы этого не сделаете. Вы же человек маленький, скромный.
Гедди улыбнулся, услышав перефразированное высказывание своего любимого Льюиса Кэрролла, и, прекрасно понимая, что хочет услышать Беллмастер, ответил: 'Леди Джин закатила одну из своих знаменитых сцен. Живописать, как взыграла ее ирландская кровь, сложно да и не стоит, милорд. Короче говоря, леди Джин заявила, что выйдет за Брантона на условиях брачного контракта, но вы… но вы по- прежнему можете располагать ею как в профессиональных, так и в личных целях… '
— И выражения не выбирала. Спасибо, что вы их смягчили.
— … однако при первом удобном случае, -продолжил Гедди, — она уничтожит вас и внесет сумятицу… — он помолчал, по старой привычке подбирая обтекаемые слова, хотя знал — разговор не подслушивается -… внесет сумятицу там, где это наиболее опасно, в частности, в дела, связанные с внешней политикой. Но я уверен, милорд, вы послали за мной совсем не для того, чтобы освежить вашу память и заодно проверить мою.
Лорд Беллмастер молчал, помешивая виски в рюмке кончиком длинного смуглого указательного пальца. Он посмотрел на возрожденные пузырьки газа от минеральной воды, вынул из кармана плоский золотой портсигар, задумчиво постучал им по подбородку, наконец достал сигарету и закурил. Гедди терпеливо ждал. Через окно невнятно донесся звон мусорных бачков, приглушенные голоса мусорщиков- кокни. Внезапно Беллмастер произнес: «Она не блефовала никогда. А случай шантажировать, сказать по правде, предоставил я ей. Через много-много лет. Но не будем об этом. Она умерла скоропостижно, вскоре после нашего разрыва. Естественно, в Клетке кое-что предприняли, дабы обезопасить себя. Все ее вещи перетрясли. Она тогда жила — если это можно назвать жизнью — в Португалии. Помните, вы еще любезно позволили нам ознакомиться с ее завещанием и личными бумагами?»
— Я поступился профессиональной этикой, что было сделано, говоря вашими словами, в государственных интересах.
— А как еще я мог сказать? — неожиданно Беллмастер заговорил жестко, сварливо. «Что за бес в нем проснулся? — подумал Гедди, — Забияка и драчун, вечно скрывавшийся под напускным равнодушием? Нет, скорее всего заговорило опасение за собственную репутацию и безграничное самолюбие».
— Леди Джин была дьявольски хитра, — продолжал Беллмастер. — Она прекрасно понимала, что мы перероем все ее бумаги. Во всяком случае сразу после ее смерти. Как вы думаете, кто сильнее всего толкал — именно толкал — Сару в религию?
Гедди притворился, что размышляет над вопросом, хотя ответ знал прекрасно. На самом деле он анализировал все оттенки беседы с аристократом. Хотя с тайным миром Беллмастера Арнолд был почти не связан, он не мог не признать, что восхищался им, и потому давно научился заглядывать «под» и даже «за» всякого вопроса, чтобы понять, какой подспудный смысл придает ему собеседник — ведь стряпчий знал: если люди Клетки вдруг начинают интересоваться очевидным — это ловушка.
— По-моему, — ответил он наконец, — Сару толкали с двух сторон. Брантон не хотел тратить на нее время, и, когда разошелся с леди Джин, она оставалась или у матери, или с теткой. Леди Джин, видимо, все-таки любила по-своему дочь, — но тоже возиться с ней не хотела. В краткие каникулы она баловала
