занимаетесь противозаконной деятельностью. Разумеется, мы сделаем все от нас зависящее, чтобы найти граждан Российской Федерации Мышкина и Щеглова. Но и вы, господин Красавин, должны выполнить свой гражданский долг и помочь нам в поисках нашего коллеги. Такой расклад вас устроит?
– Вполне,– кивнул я головой.– Сколько вам потребуется времени, чтобы найти моего брата и Василия Щеглова?
– Думаю, мы уложимся в два дня.
Конечно, со стороны генерала Белова это могло быть откровенным блефом... Но уж очень уверенно он говорил – словно что-то знал наверняка. Неужели земные спецслужбы действительно причастны к похищению Ника, или Белов представляет сейчас вовсе не Контору?.. Ситуация складывалась странная. Я никак не мог отделаться от мысли, что передо мной не тот человек, за которого он себя выдает.
– Хорошо. Двух дней хватит и мне, чтобы найти Фреди Крюгера. Думаю, он находится на Эбораке в замке барона Гилроя... Как видите, я более откровенен, чем вы.
– Ничего себе откровенность! – нервно хохотнул Канарейкин, внимательно прислушивавшийся к моим препирательствам с сотрудниками спецслужб.
– Вы не совсем правы, господин Красавин. Нам тоже нечего скрывать. Я вам совершенно официально заявляю, что ваш брат в данный момент находится на Земле.
– Вот это я называю достойным ответом генерала спецслужб зарвавшемуся психопату! – громко зааплодировал Канарейкин, находя наконец горячую поддержку у майора Кочубинского, который хоть и не аплодировал, но очень энергично кивал головой.
– Вы не первый, от кого я слышу об инопланетянах, принц Вик,– продолжил Белов.– До вас был господин Сиротин. Еще раньше вышел фильм вашего брата, поставивший в тупик наших экспертов невероятными спецэффектами. А недавно присутствующий здесь господин Канарейкин порадовал нас замечательным рассказом о ведьмах и вампирах... Конечно, все это не лезет ни в какие ворота, но когда несколько человек говорят об одном и том же, есть повод призадуматься... Вам не кажется, господин Красавин, что пришла пора прояснить ситуацию?
– Что вы имеете в виду?
– Вы сами заговорили о Дороге гельфов и планете Эборак. Попробуйте нам доказать, что и дорога, и планета, и ваш барон Гилрой, якобы захвативший нашего сотрудника, действительно существуют. В противном случае наш торг становится беспредметным.
– И каким образом я должен это доказать?
– Возьмите моих людей на указанную вами планету. Покажите им загадочную дорогу. Если они подтвердят ваши слова, то я готов поверить вам и в отношении господина Усладова...
Нельзя сказать, что я пришел в восторг от такого предложения, но вынужден был признать, что генерал прав в своих сомнениях. С другой стороны, сотрудники земных спецслужб никак не могли стать для меня обузой – хотя бы потому, что я без труда в любой момент мог скрыться из-под их наблюдения. Я рассчитывал, что со мной останутся Кочубинский и Пантюхин, но у генерала имелись, как оказалось, свои соображения на этот счет.
– С вами, господин Красавин, будут работать наши офицеры Печорин и Онегин. Согласны?
– Вполне,– пожал я плечами, слегка сбитый с толку напором генерала, который навязал мне незнакомых попутчиков.
Генерал резко поднялся, коротко кивнул мне головой и бросил строгий взгляд на своих сотрудников:
– Объясните товарищам Онегину и Печорину ситуацию и возвращайтесь в Контору. Я жду от вас подробного доклада о проделанной работе, товарищ майор.
– Есть! – дуэтом отозвались Кочубинский и Пантюхин, подхватываясь со стульев и поедая глазами спину удаляющегося начальника.
– А как же я? – спохватился Канарейкин, когда за генералом закрылась входная дверь.
– Раньше надо было суетиться,– огрызнулся в его сторону Кочубинский.– А теперь у нас приказ: передать вас обоих Онегину и Печорину.
– Почему же не Пьеру Безухову? А то есть еще такой замечательный персонаж у Гоголя – Хлестаков.
Должен признаться, что Гоголя я не читал, и вообще в земной литературе – полный профан. Можно было, конечно, проконсультироваться у Дарьи, но, увы, ее под рукой не оказалось. Так или иначе, но я сообразил, что Аркан Кенар, вспоминая Пьера Безухова и Хлестакова, явно издевался над работниками компетентных органов. Они, в отличие от меня, издевку уловили и отреагировали соответственно темпераменту: Пантюхин поморщился и пожал плечами, а Кочубинский бросил на артиста зверский взгляд и пробурчал себе под нос нечто, очень напоминающее местное ругательство... Мне показалось, что Кочубинский с самого начала нашего знакомства находится не в своей тарелке. Создавалось впечатление, что его мучает какое-то подозрение, которое никак не оформится в законченную мысль.
– Вы не подскажете мне, господин Кочубинский, о чем вы так долго разговаривали с Усладовым? Для пользы дела – тем более, что оно теперь у нас общее.
– Во-первых, с Усладовым мы разговаривали не более пятнадцати минут, во-вторых, вас это совершенно не касается, господин Красавин.
– А мне показалось, что вы пробыли в офисе поркианского резидента около часа. Вот и господин Пантюхин не даст соврать.
– Что?! – присевший было на стул Кочубинский вновь подхватился на ноги.– Пантюхин, это правда?
– Пятьдесят семь минут,– пожал плечами старший лейтенант.– Я по часам засекал. А в чем дело, товарищ майор?
Кочубинский побледнел как полотно. Казалось, он вот-вот грохнется в обморок. Но сотрудник компетентных органов стоял, подобно скале, и шептал посеревшими губами: «Я так и знал...» Фразу эту он повторил раз пять – не меньше, чем, естественно, разбудил любопытство не только во мне, но и в старшем лейтенанте Пантюхине, и даже в Аркане Канарейкине, которому вроде бы вообще не было дела до чужих забот.
– Да что случилось-то? – рассердился Пантюхин.
– Нам подменили генерала! – выдохнул Кочубинский, округлив до неприличия глаза.– Или перепрограммировали... Я сразу понял, что здесь нечисто. То есть не понял, а заподозрил...
Канарейкин очень выразительно покрутил пальцем у виска. Пантюхин неприличными жестами не злоупотреблял, но по лицу было видно, что он почти готов согласиться с артистом... Я же слушал сбивчивую речь Кочубинского с большим вниманием. В частности, меня очень заинтересовало небольшое недомогание, случившееся с майором после выпитой чашечки кофе.
– Вы потеряли сознание?
– Вроде бы нет,– покачал головой Кочубинский.– Но по моим прикидкам, разговор не мог длиться более двадцати минут... Ну, тридцать – от силы, но никак не час!
– В лице Усладова мы имеем весьма опасного и коварного противника,– сказал я офицерам Конторы.
– Бросьте вы мне мозги пудрить! – возмутился Канарейкин.– Вашего генерала я за сегодняшний день видел трижды. Один раз на лестничной площадке, второй – в Конторе и третий – только что. Могу головой поручиться, что это один и тот же человек.
– Считай, головы ты уже лишился,– мрачно изрек помрачневший Пантюхин.– Не мог ты видеть генерала утром на лестничной площадке: он до обеда сидел в Конторе безвылазно.
– Только не надо меня держать за психа, товарищ старший лейтенант! – вскинулся обиженный Канарейкин.– В половине одиннадцатого я спускался по лестнице и встретил мужчину, выходившего из тринадцатой квартиры. Мы столкнулись нос к носу! Я извинился; он пробурчал что-то неразборчивое... А еще через двадцать минут вы меня прихватили в магазине, когда я покупал коньяк, и повезли в Контору. Вот почему я так удивился, встретив своего соседа в приличном кабинете и при высоком звании. До сего времени в эти сомнительного достоинства хоромы, знаменитые только своими тараканами, особы такого ранга не селились!..
Не доверять Аркадию Канарейкину в данном случае оснований не имелось. Но и Кочубинский с Пантюхиным весьма уверенно утверждали, что генерал Белов с девяти утра до двух пополудни точно находился в здании на площади. Отсюда следовал один парадоксальный вывод: генералов – двое, и они как две капли воды походят друг на друга.
– Тут ведь одного внешнего сходства мало – тут компетентность нужна! – покачал головой Пантюхин.
– Теперь это просто делается,– пренебрежительно махнул рукой Канарейкин.– Информация считывается прямо из мозга и переносится с помощью электронных импульсов в мозг другого человека.
– Ну ты, знаток! – рассердился Пантюхин.– Где ты такие технологии видел? Это же фантастика, чистый Голливуд!
– А ты с кем дело имеешь? Ты с инопланетянами дело имеешь! Им что на метле полетать, что человека клонировать – как два пальца об асфальт!..
Я собирался уже поддержать Канарейкина, ибо точно знал, что для порков клонирование не представляет проблемы, но тут входная дверь распахнулась, и в комнату вошли два типа, при виде которых отвалились челюсти у всех присутствующих, включая и меня самого.
– Онегин,– представился тот, что был постарше и потолще.
– Печорин,– назвался его молодой коллега и пригладил рукой растрепавшуюся рыжую шевелюру.
– Это что же на белом свете делается! – простонал Канарейкин.– Неужели и эти – клоны?
– От клона слышу! – огрызнулся товарищ Онегин.– А вы почему сидите, как из-за угла мешком пришибленные? Для вас что, приказ генерала Белова – пустой звук?.. Смирно, когда с вами разговаривает подполковник!
– Нет,– покачал головой Канарейкин.– Точно не клон... Или я Ваську Щеглова от клона не отличу? От него же портвейном всегда за версту разит!..
12
Последняя вылазка Калидиса на Землю за контрабандным товаром была особенно удачной, ибо кроме «мерсов» и прочего барахла расторопный подручный барона Гилроя доставил на Эборак письмо от резидента паррийской разведки Ника Арамийского. Письмо предназначалось мне и содержало массу интересной информации. Сказать, что я был очень удивлен, узнав о заговоре порков, не могу, поскольку их возросшую активность мы фиксировали давно и даже готовили несколько упреждающих ударов... Другое дело, что с ответными действиями теперь придется поторопиться: операция порков на Земле, похоже, вступала в решающую фазу... Впрочем, для этого я и прибыл на Эборак.
– Принц Вик переправил жену и детей на Парру?– спросил я у Калидиса, прочитав послание.
– Сразу же, как только его высочество принц Арамийский, после короткого перерыва, вызванного известными обстоятельствами, приступил к исполнению своих обязанностей.
Дети Вика были самым уязвимым нашим местом. За братьев я не слишком беспокоился: они обладали немалым опытом противоборства с различными авантюристами, и хотя порки – самые могущественные из всех известных мне существ, но и у них есть слабые места.