Поднявшись на не совсем понятно какой, но всё-таки обитаемый этаж, Балабанов заглянул в приоткрытые двери ближайшего кабинета. Собственно, это был не кабинет, а приёмная. Солидный начальственный кабинет был рядом, за обитой кожей дверью, и, судя по всему, он был пуст. Балабанов подошёл к столу, за которым коротала время секретарша значительного лица и присел в кресло.
Прежде чем предпринимать какие-то действия, следовало крепко подумать. Пораскинув умом, Балабанов пришёл к выводу, что попал он в места хоть и секретные, во всяком случае, не всем доступные, но далеко не таинственные. Здание, в котором он находится сейчас, принадлежит, скорее всего, какому-нибудь солидному учреждению, и его сотрудники страшно удивятся, если их вдруг заподозрят в связях с нечистой силой. А самого Балабанова вполне могут счесть вором, а то и шпионом, если в этом здании хранятся секреты. Поэтому самым разумным для капитана было бы тихо просидеть до рассвета в кресле, а потом, незаметно смешавшись с завсегдатаями здания, выскользнуть на улицу.
Чтобы не привлекать внимание охраны, Балабанов решил выключить свет, оставленный гореть растрепухой-секретаршей. В поисках выключателя, он почти случайно нажал какую-то кнопку и страшно удивился, когда в ответ на его неосторожное движение откуда-то из-под стола зазвучали приглушённые голоса:
– Всё это лишь дурацкое шоу, развернувшееся вокруг заезжей знаменитости и не более того.
– Не торопитесь с выводами, – остерёг говорившего знакомый капитану голос. – Я не первый десяток лет толкусь по столичным коридорам власти и готов с уверенностью вам заявить – здесь не без чертовщины.
– Но помилуйте, – возмутился собеседник Хромого, в котором Балабанов без труда опознал Цыганкова. – Прикажете поверить психопату Химкину с его летающими тарелками и юпитерианскими агентами?
– Поверьте моему опыту, дыма без огня не бывает, – остановил собеседника Хромой. – Вы лично допрашивали журналиста?. – Химкина мои люди взяли сразу же по выходе от Примадонны, – доложил Кучерявый. – Допрашивал я его лично и со всей ответственностью могу заявить, что все его россказни – пьяный бред.
– А цепь? – напомнил Хромой. – А статьи Журавлёва с намёками? Ну и, наконец, беспокойство наших друзей с Потомака. Сам посол у меня вчера справлялся – ху из мистер Инструктор? Подобные вопросы просто так не задают, молодой человек. – Они что же, боятся за свой форт Нокс?
– Речь идёт об активизации генералитета и российских спецслужб. – Ну а Юпитер здесь при чём?
– А вот это уже я вас спрашиваю – при чём здесь Юпитер? И какое отношение к нашим специальным службам имеет этот Стингер с Каймановых островов и этот якобы переводчик Балабанов? Почему они с такой настойчивостью ищут дорогу на политическую кухню?
– А вы уверены, что они её ищут? – спросил Цыганков. – По внешнему виду эти двое не меньшие придурки, чем Коля с Портсигаровым.
– Вот-вот, – подтвердил Хромой. – С какой стати двое наших шоуменов вздумали помогать заезжим иностранцам?
– Вы что, не доверяете Сосновскому? – А с какой стати я должен ему доверять? – возмутился Хромой. – Я пока ещё в своём уме. Как вы сказали, этот каймановский шаман назвал свой проект? – Вальпургиева ночь.
– Случайное название, как по-вашему? Оно никаких нежелательных аналогий у вас не вызывает? И почему Стингеру непременно нужно снимать свой сатанинский клип у Каменных палат? – Да мало ли шабашей там в последнее время проводится. – Именно шабаш! – воскликнул Хромой – Сбор нечисти в назначенный срок. – Я полагал, что Инструктора нам подсунул Сосновский, – с вздохом произнёс Цыганков. – С какой целью?
– Заменить нижегородцев на питерцев.
– Мелко вы плаваете, уважаемый, – отрезал Хромой. – Излишний прагматизм вас подводит. Не чувствуете страны. Вкуса власти не чувствуете.
– Ну, это положим, – возразил Цыганков. – Власть я не только чувствовал, но и пробовал.
– В том-то и дело, что пробовали да не распробовали. А сколько денег наши друзья в вас вложили.
– Я сделал всё, что мог, – обиженно процедил сквозь зубы Кучерявый.
– Надо нейтрализовать Сосновского и Фидоренко, – сказал Хромой. – Через иглу. В игле смерть кощеева.
– Я думал, вы договорились с Фидоренко. – Дело не в Фидоренко, дело в Сосновском. Похоже, это именно он придумал миф об Инструкторе, который должен-де спасти Отечество. Не забывайте, в како стране мы живём. Я жизнь положил, чтобы загнать Россию в объятия Запада. А сколько потребовалось усилий, чтобы развалить прежние наши мифы. И вот появляются люди, которые ради своих корыстных интересов готовы обратить результаты наших трудов в прах.
– Объятия у наших друзей слишком уж жестковаты, – вскольз заметил Цыганков. – Придушат, чего доброго. – Россия – лишняя страна, – холодно сказал Хромой. – Либо она станет сырьевым придатком мировой цивилизации, либо её вообще сотрут с лица Земли. Для меня очень важно, с какой целью Сосновский запустил миф об Инструкторе – собирается ли он делать сказку былью, либо всё ограничится лишь потрясениями на виртуальном уровне. Я не против того, чтобы Сосновский занимался мифотворчеством, но в мифах тоже надо знать меру. А вот если он по неосторожности, глупости и легкомыслию зачал монстра и выпустил его из мира виртуального в мир реальный, то этого монстра следует отловить и уничтожить. Сосновскому дать хорошую взбучку, чтобы надолго запомнил. – И что вы конкретно предлагаете? – Задействуйте Лебедянского с Васюковичем. Активизируйте Киселидзе. Надо уничтожить миф об Инструкторе. Этот миф сам по себе является угрозой для наших целей! Если Папе нужен преемник, то получить его он должен из наших рук и с благословения потомакских друзей.
В коридоре послышались чьи-то уверенные шаги. Балабанов едва успел щелкнуть выключателем и спрятаться в шкаф, как в приемную вошел похожий на перекормленного поросёнка человек, в котором капитан без труда узнал Тамерланыча. Голышенко проследовал в кабинет, но, к сожалению, забыл закрыть за собой дверь, что помешало Балабанову подслушать разговор с помощью технических средств. Впрочем, разговор был непродолжительным, и через минуту не святая троица появилась на пороге. Балабанову в эту минуту показалось, что Хромой, Кучерявый и Тамерланыч оборотни ещё почище Сосновского. И вместе они способны соорудить такого дракона, с которым далеко не каждый богатырь справится.
Нет, если бы речь шла о том, чтобы набить морды вышеозначенным лицам, то капитан не оплошал бы, но это в мире реальном, а вот что касается мира виртуального, то тут Балабанов был полным Иванушкой-дурачком.
Вывески на здании, в котором провёл ночь, Балабанов не обнаружил. И лишь у прохожих узнал, что это центр не то экономических, не то экологических исследований. Уже то хорошо, что капитан вырвался из гнезда оборотней без всякого для себя ущерба. Заспанная охрана на выходе просто проморгала сибиряка, который сделал дядям ручкой и с быстротой молнии ретировался через приоткрывшиеся двери.
Гонолупенко, поджидавший Балабанова возле отеля «Интернациональ» выслушал его рассказ с большим вниманием. На вопрос же капитана, что это ещё за бяка такая виртуальный мир? Гонолупенко криво усмехнулся и обронил с детства знакомое слово «телевизор». В то, что старый надёжный вроде бы друг может стать в руках колдунов страшным оружием, Балабанов верить категорически отказывался.
– Ну и зря, – сказал Гонолупенко. – Мой дед по отцовской линии, шаман одного африканского племени, сказал как-то – дай мне эту штуку, то есть телевизор, и весь мир сойдёт с ума от любви к моим богам.
– Сойти с ума, это не такое уж большое счастье. – Так ведь дед и не обещал счастья. Он обещал сумасшествие и полный разор. Ибо каждый должен своим богам кланяться и своим обычаем жить. А тот, кто пускает в свою душу чужих демонов, рано или поздно гибнет.
– Умный у тебя дед, однако.
Как человек неглупый от природы, Балабанов сообразил, что Инструктор подключил Гонолупенко к операции не случайно, а как раз в расчёте на его познания в африканских культах. А в судьбе самого Балабанова не последнюю роль, похоже, сыграли украденные русалками Митричевы штаны. Положим, никаких русалок в местном озере, скорее всего, не водилось, но ведь Митрич тогда всё село переполошил. Особенно почему-то бабы взволновались. Штаны так сяк, но русалки-де уже и на мужиков покушались, уводя под воду кого на день, а кого и на неделю, и пора властям уже эту самую власть употребить и навести в округе хоть какой-то порядок. Балабанов упрашивать себя не заставил, хитро посмеивающимся мужикам мозги вправил, а Митричу и вовсе пригрозил двухнедельной отсидкой, если он и далее ложной информацией вздумает смущать бабьи умы.
Гонолупенко, выслушав Балабановский пересказ операции под кодовым названием «Русалки», от себя добавил сведений, полученных от другого своего деда, но уже по материнской линии. А рассказал дед своему внуку Гонолупенко, как мужики его деревни отвадили от богатого рыбой озера жадного сукина сына, вздумавшего прибрать его к рукам. И активную помощь в этом деле местным мужикам оказал водяной,
– Сказки это всё, про водяных, – удивился чужому легковерию Балабанов. – Сети-то пропали, – хитро прищурился Гонолупенко. – Тот мироед уже и полицию звал и попа с кадилом и судебных крючков из города. А мужики в один голос твердят – нечистая сила. И ведь убедили и полицию, и судебных крючков. Даже приезжавшие из Питера учёные эксперты развели руками – научного объяснения сему факту нет.
– И действительно не было? – Может и было, да на что оно моим землякам. А о нашем озере до сих пор в округе дурная слава идёт. И чужие рыбу в нём не ловят. А если кто-то из чужих начинает хвост поднимать по поводу пропавших сетей, то наши тут же несут ему судебное решение ещё царского суда и заключение старорежимных экспертов о том, что против нечистой силы наука бессильна. И что примечательно: даже в советские времена всёсокрушающего атеизма водяной, зараза, перековке не поддался. Комсомольцев на него натравливали, видные партийцы к его совести взывали. Однажды даже инструктор обкома партии приезжал, а водяной, паразит, хоть бы хны. Так и не удалось его распропагандировать. Как портил чужие сети при царе-батюшке, тан и при генсеках продолжал своё несознательное дело. Учёные умы, на сей раз московские, пришли к выводу, что в озере живет чудище подобное лох-несскому. Мужики наши спорить не стали, но потребовали с учёных бумагу, где чёрным по белому написано об этом дожившем до наших дней доисторическом чудовище. И теперь всякому, кто не верит выводу питерских учёных о нечистой силе, тут же предъявляют бумагу, подписанную учёными московскими. – Это что же выходит, – задумчиво протянул Балабанов. – Кто байки рассказывает, тот и рыбу ест?
– Выходит так, – усмехнулся Гонолупенко.
Теперь многое в разговоре Хромого с Кучерявым Балабанову стало ясно. А то «реальный Инструктор», «виртуальный Инструктор»… Вопрос-то, оказывается, о «рыбе» идёт. Кому большой кусок достанется.
– Что-то припозднились сегодня наши виртуальщики, – сказал Гонолупенко, вглядываясь в тревожную даль.
Тревожная даль откликнулась на его беспокойство белым лебедем, который летел к ожидающим на крыльях Любви и ликования. Во всяком случае, глаза вывалившегося из «Мерседеса» Коли сияли восторгом: – Деньги, мужики, – выдохнул он. – В золоте будем купаться.
Опьяневшего от водки и радужных перспектив шоумена забросили обратно в салон, после чего утвердились там сами. Портсигаров слюной не брызгал, был по виду сух и деловит, но и у него глаза горели как у мартовского кота, получающего удовлетворение на празднике жизни.
– Цыганков мне звонил, – сказал он Балабанову. – Предложил взять часть расходов по осуществлению проекта на себя.
– Маленькая закавыка, – попробовал утихомирить море-окиян радости прагматичный сибиряк. – Никакого шамана под рукой у нас нет. А с Джульбарса мы ломаной копейки не получим. Он ведь у нас только в виртуальном мире шаман, а в реальном самый обычный пёс.
– Растёшь, провинциал, – одобрительно хмыкнул в его сторону Портсигаров. – Одно только ты упустил: шоумены добывают пропитание в мире виртуальном, а потому кем бы там ни был Джульбарс в мире реальном – наплевать и забыть. В нашем виртуальном мире он главный шаман Каймановых островов,
