— Там огонек, — сказал Брин. И вздохнул. — Я вижу этот проклятый Джадом огонек уже три ночи. — Он вытянул в ту сторону руку. Она почти не дрожала.
Теперь Рианнон охватил страх другого рода, так как она совсем ничего не видела. Соловей продолжал петь. Она покачала головой.
— Что… какой огонек?
— Он меняется. Сейчас он там. — Он указывал туда рукой. — Голубой.
Рианнон сглотнула.
— И ты думаешь…
— Я ничего не думаю, — быстро ответил он. — Я просто его вижу. Третью ночь.
— Ты говорил об этом…
— Кому? Твоей матери? Священнику? — Он сердился. Она понимала, что не на нее.
Рианнон уставилась в пустоту и темноту. Прочистила горло.
— Ты знаешь, что говорят люди? Об этом… о нашей роще там, наверху.
— Я знаю, что они говорят, — ответил отец. Только это. Никаких ругательств. Именно это ее испугало. Рианнон смотрела на склон холма, и там ничего не было. Для нее.
Она увидела, как большие, умелые руки отца стиснули верхнюю жердь ограды и повернули, словно хотели выломать и сделать из нее оружие. Против чего? Он повернул голову в другую сторону и сплюнул в темноту. Потом откинул щеколду на калитке.
— Не могу больше терпеть, — сказал он. — Каждую ночь. Останься и наблюдай за мной. Можешь молиться, если хочешь. Если я не спущусь обратно, скажи Шону и матери.
— Что им сказать?
Отец посмотрел на нее, пожал плечами привычным жестом.
— То, что сочтешь нужным.
Что ей делать? Запретить ему? Он распахнул калитку, вышел, закрыл ее за собой. Рианнон смотрела, как отец начал подниматься на холм. Она потеряла его из виду на полпути вверх по склону. Он в ночной сорочке, думала она. Без оружия. Без железа. Она знала, что это должно иметь значение… если это то, о чем они так старательно избегали говорить.
Она вдруг подумала о том, хоть эта мысль не была неожиданной, так как с ней это происходило каждую ночь, где сейчас Алун аб Оуин и продолжает ли он ее ненавидеть.
Она долго стояла у калитки, глядя вверх, и действительно молилась, как молятся Неспящие в темноте, просила сохранить жизнь отцу и всем, кто спал в доме, и о душах всех ушедших от них.
Она все еще стояла там, когда Брин снова спустился вниз.
Что-то изменилось. Рианнон это увидела даже в темноте. Ей стало страшно раньше, чем он заговорил.
— Пойдем, девочка, — произнес ее отец, снова входя в ворота и шагая мимо нее к дому.
— Что? — крикнула она и пошла следом. — Что это такое?
— Нам предстоит много дел, — сказал Брин ап Хиул, который когда-то убил Сигура Вольгансона. — Мы потеряли три дня из-за того, что я поднялся на холм только сегодня. Возможно, они вернутся.
Она так и не спросила, кто — они? Или откуда он узнал. Но при этих словах она почувствовала, как ее тело сводит судорога, сотрясают спазмы один за другим. Она остановилась, обхватив себя обеими руками за талию, согнулась пополам, и ее стошнило всем, что было у нее в желудке. Дрожа, она вытерла рот и заставила себя выпрямиться. Потом вошла в дом вслед за отцом. Его голос разносился по дому, подобно реву зверя, вышедшего из леса, он трубил тревогу, поднимал всех спящих. Всех, но их было недостаточно. Слишком многие из его людей находились на севере и на востоке. На расстоянии нескольких дней пути. Входя в дом, Рианнон думала об этом. Потом пришла еще одна мысль: быстрая, слава богу, так как ей понадобилась всего доля секунды, чтобы осознать ее.
— Рианнон! — позвал отец, оборачиваясь к ней. — Прикажи конюхам оседлать ваших коней. Вы с матерью…
— Должны поехать и предупредить работников. Я знаю. Затем начнем готовиться лечить раненых. Что еще?
Она смотрела на него так спокойно, как только могла, что было непросто. Ее только что стошнило, сердце колотилось, кожу холодил пот.
— Нет, — возразил он. — Не так. Вы с матерью…
— Поедем предупредить людей, потом начнем готовиться здесь. Как сказала Рианнон.
Брин обернулся и встретил спокойный взгляд жены. За ее спиной стоял человек с факелом.
Энид надела голубой ночной халат. Распущенные волосы доходили почти до талии. Никто никогда не видел ее такой. Рианнон при виде того, как смотрели друг на друга родители, смутила интимность этого их взгляда. Коридор был полон людей и света. Она почувствовала, что краснеет, словно ее поймали за чтением или подслушиванием слов, предназначенных для другого человека. Даже в такой момент она задала себе вопрос, доведется ли ей когда-нибудь обменяться таким взглядом с кем-нибудь раньше, чем она умрет.
— Энид, — услышала она слова отца. — Эрлинги идут за женщинами. Вы делаете нас… более слабыми.
— Не в этот раз. Они идут за тобой, муж. За Губителем эрлингов. За убийцей Вольгана. Мы, все остальные, — обычная добыча. Если кто-нибудь должен уехать, то уедем мы все. Включая тебя.
Брин выпрямился.
— Оставить Бринфелл эрлингам? В моем возрасте? Ты серьезно?
— Нет, — ответила жена. — Несерьезно. Вот почему мы остаемся. Сколько их придет? Сколько у нас осталось времени?
Долгое мгновение казалось, что он собирается настоять на своем, но потом он ответил:
— Больше, чем в прошлый раз, я думаю. Скажем, восемьдесят человек. Насчет времени я не уверен. Они снова придут со стороны Льюэрта, через холмы.
— Нам нужно больше людей.
— Знаю. Замок недалеко. Я пошлю туда, но они не поспеют вовремя.
— Сколько у нас тут людей? Сорок?
— Немного меньше, если ты имеешь в виду умеющих владеть оружием.
Лоб матери прорезали две морщинки. Рианнон их знала, они появлялись, когда мать думала. Энид сказала:
— Мы соберем столько работников фермы, сколько сможем, мы с Рианнон. И приведем женщин и детей сюда, в укрытие. Мы не можем оставить их там, за оградой.
— Женщин не надо. Отправь их на север в Гвинерт вместе с детьми. Так будет надежнее. Как ты сказала, им нужен Бринфелл. И я.
— И меч, — тихо прибавила жена. Рианнон заморгала. Она об этом не подумала.
— Похоже на то, — согласился отец, кивая головой. — Я пошлю всадников в Придлен и Гвинерт. В каждом из них должна находиться дюжина мужчин на уборке урожая.
— Они придут?
— Против эрлингов? Придут. Не знаю только, успеют ли.
— А мы будем защищать дом?
Он покачал головой.
— У нас слишком мало людей. Это слишком сложно. Нет. Они не ожидают, что мы предупреждены. Если будем действовать достаточно быстро, сможем выступить и встретить их дальше к западу, в том месте, которое сами выберем. В местности, которая удобнее для боя, чем эта.
— А если ты ошибаешься?
Брин улыбнулся в первый раз за эту ночь.
— Я не ошибаюсь.
Рианнон, слушая, осознала, что ее мать тоже не спросила, откуда Брин узнал то, что он знает. Она и не спросит, разве что ночью, когда они останутся наедине. Некоторые вещи не предназначены для Света. Джад правит небесами, и землей, и всеми морями, но сингаэли живут на краю мира, где заходит солнце. Им всегда необходимы были знания, которые уходят в глубину, о которых нельзя говорить.
