Слава

в ванной они оставили. – Она замолчала, припоминая детали. – У вас найдется сигарета?

Джон достал одну и дал ей прикурить. Она долго держала ее над пламенем, потом нервно затянулась.

– Курю я тоже немного, – сказала она.

– Что было потом? – спросил Дикон.

– Потом пришли люди, с которыми нужно было разговаривать.

– Ее родители? – предположил он. Лаура скорбно покачала головой.

– Я не могла. Просто не могла. Это сделала полиция. Мне пришлось говорить с ними потом, это было ужасно.

– О'кей, – сказал Дикон. – Теперь о том, что вас беспокоит. Полицейские приезжали еще?

– Да, несколько раз.

– И опять задавали вопросы?

– Не совсем так. Конечно, они задавали вопросы, какие-то даже повторно. Но не в этом суть. Тогда у меня было мало времени... Первую ночь я провела у подруги, но я знала, что, так или иначе, мне придется вернуться. Я начала вынимать вещи Кэйт из шкафов... понимаете, просто собирать ее имущество. И натолкнулась на что-то такое, чего я не поняла. Я сообщила об этом полиции...

– Кому в частности?

Она на минуту задумалась.

– Человеку по фамилии Д'Арбле. Он инспектор?

– Возможно.

– Он не... впрочем, этим не заинтересовался никто. Они начали спрашивать, не было ли у нее депрессии в последнее время. Ссоры с дружком, неприятности по работе – что-нибудь в этом роде.

– Ну и?..

– Ничего этого не было. Она ни с кем не встречалась. Работа была напряженной, утомительной, как любая другая работа, но я знаю, что в общем она нравилась Кэйт. Нельзя сказать, что она была принцессой из сказки, но и Золушкой тоже не была. Короче говоря, серединка на половинку, как и все мы. Но депрессии у нее не было, за это я ручаюсь. Во всяком случае...

– Очень глупо с их стороны предполагать депрессию.

– Не говоря уже обо всем остальном, я не могу всерьез поверить, что кто-нибудь может совершить самоубийство именно так.

– Но такие случаи были.

– Но не в ванне же?

– Я имею в виду, в неглубокой воде. Для этого нужно очень исхитриться. Я полагаю, они вас спрашивали про наркотики.

– Да.

Дикон взглянул на нее вопросительно.

– Нет. Ничего похожего.

– Нет так нет. Впрочем, вскрытие должно было ответить на этот вопрос. Если они не настаивали на этом, то, скорее всего, ничего не нашли. – Он подождал ее ответа, потом спросил: – Так как же все- таки? – Она смотрела непонимающе. – Что показало вскрытие? – напомнил он.

– Ах да! Нет, об этом речь больше не заходила. Я бы очень удивилась, если бы они обнаружили что-нибудь в этом роде.

– Итак, – сказал Дикон, – «Случайная смерть».

– Они заговорили об этом еще до допроса. Мне они сказали именно это.

– Вы имеете в виду полицию?

– Да.

– Но вы им не поверили?

– Я рассказала им обо всех странностях, но мне показалось, что они не хотят слушать. Как будто им уже все ясно. Нет, даже не так. – Она взяла кофейник и наполнила чашки. Напряженно думая о том, что говорит, она машинально взяла на себя роль хозяйки. – Они сделали вывод не на основании фактов, а просто решили, что это должно было быть так, а не иначе.

– Расскажите мне, что вы им сообщили.

Лаура поставила чашку на журнальный столик и протянула руку к находившимся на нем предметам: портсигар, деревянная коробка-календарь, маленькая статуэтка черного дерева. Она подровняла их, словно это могло помочь ей упорядочить мысли.

– Вы знаете, так бывает, когда... – Она оборвала фразу и начала снова: – Ладно... по крайней мере, очевидно одно – из квартиры украдена вещь.

– Какая именно?

– Африканская статуэтка. Фигурка женщины высотой около фута. Кэйт купила ее у уличного торговца в Нью-Йорке около года назад, она стояла у нее в спальне. Статуэтка не была ценной – Кэйт заплатила за нее долларов тридцать, не больше. Но это была ее любимая вещица. После того как я... На следующий день, когда я собирала ее одежду и все остальное, я заметила пропажу статуэтки.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Не знаю. Она всегда была там.

– Кэйт не могла продать или подарить ее?

– Полиция тоже сказала это: как я могу быть уверена, что статуэтку украли? Но я уверена, что Кэйт никогда бы не рассталась с ней, не продала бы и не отдала никому. Она должна была стоять в ее комнате.

– Итак, – подытожил Дикон, – украденная статуэтка.

– Все остальное понять сложнее. Оно связано с тем, что вы знаете о человеке. Оно имеет смысл только в том случае, если вы верите, что людей можно узнавать по их привычкам.

– Это верно, – сказал Дикон. В комнате, где жила Мэгги, чувствовалась ее ненависть к однообразию жизни: в стаканах стояли букеты из птичьих перьев, которые она любила собирать, гуляя за городом; ее шкатулка была переполнена ожерельями и браслетами.

Лаура между тем продолжала:

– Она пустила воду и пошла раздетая в спальню. Приезжая домой, она почти всегда принимала ванну. В этот раз ее одежда осталась лежать на кровати, аккуратно сложенная. Кэйт никогда этого не делала, буквально никогда. Она была неряхой, как и я, мы с ней часто смеялись над этим. Мы договорились поддерживать порядок в той части квартиры, которой пользуемся сообща, но это был порядок в нашемпонимании. И это не распространялось на наши спальни. Аккуратная стопка одежды была не... Ну, это как если бы вы нашли бифштекс в холодильнике вегетарианца. Я никогда раньше не видела такого. Это напомнило мне, что в детстве я всегда узнавала, когда мама в порядке одолжения убирала мою комнату вместо меня. Это было равносильно присутствию кого-то чужого. На полицию, однако, мои слова не произвели никакого впечатления. Сперва мне показалось, что я понимаю их, – в самом деле, это всего лишь смутное ощущение. Но кроме этого... было нечто такое, что нельзя было назвать просто странным. Я наверняка знала, что Кэти бы этого не сделала, и сказала им об этом.

– О'кей, – сказал Дикон. – Что еще?

– Ее настольный календарь лежал в спальне, на письменном столе. Я заглянула в него. Кэти не использовала его в качестве дневника или чего-нибудь в этом роде. Даже встречи она не записывала полностью – у нее была своя система сокращений. Так или иначе, в этот раз она записала что-то на пятницу, но потом зачеркнула и переписала на понедельник – то есть на тот день, когда я ее нашла. В календаре была заложена ручка. Там стоял знак вопроса, после которого было написано слово след.

–Что это могло означать?

– Кто его знает? Полиция забрала одежду с ее кровати, часть бумаг со стола и календарь. Одежду и бумаги они вернули, а календарь – нет. Они сказали, что потеряли его.

– Но вы им не поверили?

– Почему-то нет.