— Нет, — искренне удивился Латур. — Последнее, что я помню, это то, что я постучал в дверь домика Джека Лакосты.
Шериф Велич стоял позади Мулена. Старый человек провел пальцами по своим редким волосам.
— Ну, хоть в этом он сознается, — проговорил он голосом человека, который собирается заплакать. — Не будет никакой возможности замять это?
Мулен бросил на него короткий взгляд.
— Каким образом? Сирена санитарной машины… ведь все ее слышали! Весь город в курсе дела, а завтра — это будет вся Луизиана! Не говоря уж о том, что газеты всех Штатов разнесут это повсюду!
Латуру очень хотелось узнать, о чем они говорили.
Мулен повернулся к нему.
— Ты сознаешься в том, что отправился к Лакосте? Ты туда отправился, когда покинул меня вчера вечером?
Мозг Латура понемногу освобождался от оцепенения, но у него все еще остался вкус металла на губах.
— Да.
— По дороге ты останавливался?
— Один раз.
— Где это?
— У Биг Боя, — ответил он, стараясь освободиться от этого металлического вкуса. — Я могу узнать, не получу ли я чего-нибудь выпить?
Джек Пренгл взял бутылку Бурбона из шкафа и протянул ее помощнику шерифа Тэду Келли.
— Не вижу причины, чтобы отказать ему в этом. Один стакан не причинит ему вреда. Судя по показаниям аппарата опьянения, в его организме нет алкоголя даже настолько, чтобы у него закружилась голова.
Келли поднес горлышко бутылки к губам Латура.
— Валяй. Сделай глоток. Потом ты сможешь объясниться. И, должен сказать, тебе придется немало дать объяснений.
Виски стало течь мимо губ Латура по его подбородку. Латур поднял руку, чтобы взять бутылку и обнаружил, что на него надеты наручники. Не думая больше о питье, он стал рассматривать свои браслеты. Голова у него болела. Прерывающимся голосом он спросил:
— Что это значит?
Келли закупорил бутылку:
— Я спрашиваю, что это значит?
— И это говорит он! Вот чего я совершенно не могу выносить, так это ничтожных, много воображающих о себе людей! Они хотя играть в святого это лучше, чем заработать лишний доллар. А потом они выкидывают подобные штучки, и все для нас летит в воздух из-за этого притворщика.
Латур облизал виски, которое оставалось у него на губах и посмотрел на полицейских, тех что стояли вокруг него. Клебори, Ла Ронд, Даркос, Редди, Джим Руссо, Рафигнас, Луели — все помощники шерифа находились здесь. И все встретили его взгляд с ледяным выражением.
— Что это значит? — повторил Латур.
Том Мулен переложил его кобуру с револьвером на бедро, чтобы придать ей более удобное положение.
— Это тебя надо спросить об этом. Ты признаешься, что отправился к Лакосте?
— Естественно.
— Зачем?
— Я хотел посмотреть на то место в зарослях сахарного тростника, откуда в меня стреляли.
Шериф Велич снова провел рукой по своим волосам. Голосом сухим и резким, похожим на треск раздавливаемых сухих веток, он заметил:
— Мне надоело говорить это тебе, но я начинаю верить, что эти покушения на тебя так же фальшивы, как и твое поведение святого-недотроги, которого ты изображал во время работы с нами.
Латур стал протестовать.
— Это неправда, шериф. В меня стреляли из зала ожидания. Мне подсунули в капот машины бомбу. И еще в меня стреляли два раза вечером, когда я вез задержанного мною Хенни. Пули вылетели из зарослей кустарника на земле, принадлежавшей Лакосте. И я нашел четыре окурка и гильзы в том месте, где мой враг устроил засаду и поджидал мою машину.
— Куда ты их положил?
— В левый карман моей рубашки.
Голова Мулена сделала отрицательный жест.
— Их там нет.
Он показал на предметы, лежащие на столе шерифа Велича.
— Вот твой револьвер, из которого выстрелили два раза, твой бумажник, немного денег, твое удостоверение и половина бутылки алкоголя. Это все, что нашли у тебя.
Латур посмотрел на то, что лежало на письменном столе шерифа. Даже расплющенной пули, которая разбила стекло в его машине, тоже не было исчезла!
— Значит, кто-то взял их!
— Кто?
Все происшедшее с ним теперь прояснилось в его мозгу, полностью освободившись от тумана.
— Я теперь знаю это. Это сделал тот, кто оглушил меня перед домиком Лакосты. Да. Безусловно, это он. — Он поднял свои скованные руки и тихонько ощупал ими свою голову. — Вот почему у меня на голове ссадина.
— О, послушай, Энди, — снова заговорил Мулен. — Ты совершенно уверен, что не ударился о ножку кушетки или стола, валяясь, как это ты должен был сделать на полу домика?
Латур ошеломленно посмотрел на него.
— Я не понимаю, о чем вы говорите?
— Я верю тебе, знаешь? О, да, я тебе верю, — насмешливо воскликнул Мулен.
В тот момент большая дверь тюрьмы широко открылась. Джек Пренгл пошел посмотреть, что там такое, и громко выругался.
— Ну, что ж! Я думаю, джентльмены, что мы все еще не успели выполнить свои обязательства. Наша последняя надежда замять дело исчезла!
Джон Шварт вошел в кабинет шерифа и прямо направился к стулу, на котором сидел Латур. Это было в первый раз, когда Латур видел законника в таком небрежном виде. Рубашка Шварта была расстегнута и галстук свисал по обеим сторонам. Больше того, он так торопился, что снизу на одной ноге из-под брюк выглядывала пижама.
— Что тут происходит, Энди? — спросил он.
— Я не знаю. Все это очень странно и таинственно.
Мулен встал со стула, на котором он сидел верхом и встал около адвоката.
— Естественно, вы в курсе дела.
Шварт заметил, что у него из брючины вылезает пижама и поддернул ее. — Естественно, — холодно проговорил он. — Я полагаю, что весь Френч Байу теперь уже знает все. Зная, что я друг Энди, один из молодых людей из моей конторы позвонил мне по телефону.
Шериф Велич зажег одну из долларовых сигар, которые он получал в виде взяток.
— Вы находитесь здесь в качестве адвоката Энди?
Латур попытался встать, но Джим Руссо и Билл Даркос толкнули его обратно на стул.
— Не двигайся, — сказал Даркос.
— Почему? — захотелось узнать Латуру. — Какое действие мне приписывают? Почему мне может понадобиться адвокат?
Шварт похлопал его по плечу.
— Осторожнее, Энди, через минуту мы сможем поговорить. — Шварт посмотрел на первого
