нашего движения, не появилась ли на нашем пути какая-то другая звезда вместо Сириуса.
Невзирая на появление Бенджи, свободного времени у меня словно прибавилось. Я много читаю и вновь загорелась симпатией к обеим героиням моего детства. Почему образы Жанны д'Арк и Алиеноры Аквитанской всегда так притягивали мой ум и воображение? Наверное, потому, что они сумели проявить внутреннюю силу и самостоятельность и добиться успеха в мире мужчин, полагаясь лишь на собственные способности.
В девичестве я была очень одинока. В Бовуа меня окружали великолепные условия и любовь отца, однако всю юность я провела лишь сама с собой. Я всегда краем сознания опасалась, что смерть или замужество может разлучить меня с моим бесценным отцом. И я хотела сделаться более самостоятельной, чтобы перенести боль, которую могла бы причинить мне новая разлука. Жанна и Алиенора представляли едва ли не идеальный пример. Ни та, ни другая не позволили окружавшему миру повлиять на то, что было действительно важно в их жизни.
Все по-прежнему пребывают в добром здоровье. Прошлой весной, чтобы найти себе какое-то занятие, я ввела всем наборы биометрических зондов из оставшихся в запасе и несколько недель следила за показаниями. Дело это напомнило мне экспедицию… неужели это мы, двенадцать человек, шесть лет назад, оставили Землю, чтобы встретиться с Рамой?
Кэти была просто заворожена биометрией. Она сидела рядом со мной, пока я сканировала Симону и Майкла и задавала вопросы… сотнями. Она мгновенно сообразила, как работает эта система и зачем придуманы предупреждающие файлы. Майкл заявил, что девочка необычайно умна. Вся в отца. Кэти все еще тоскует по Ричарду.
Майкл постоянно твердит о собственной старости, однако для своих шестидесяти четырех лет находится в великолепной форме. Он полагает, что обязан физически справляться с детьми, и, узнав о моей беременности, начал бегать трусцой дважды в неделю. Смех да и только. Мы по-прежнему придерживаемся земного календаря, хотя здесь на Раме подобная преданность не имеет никакого смысла. Вчера Симона выспрашивала у нас, что такое дни, месяцы и годы. И пока Майкл рассказывал ей о вращении Земли вокруг оси, о временах года, об орбите нашей планеты, я вспомнила тот великолепный закат, который мы с Женевьевой видели во время путешествия по американскому Западу. Мне хотелось бы объяснить свои чувства Симоне. Но как может понять меня девочка, не видевшая солнца?
Календарь напоминает нам о прошлом. Если нам суждено увидеть новую планету с естественными закатами и восходами, то мы, наверное, оставим земной календарь. А пока месяцы, праздники и в особенности дни рождения напоминают нам о прекрасной планете, которую теперь не увидеть даже в лучший телескоп Рамы.
Бенджи захотел есть. Может быть, мой мальчик и не слишком смышлен, но уж о том, что голоден, извещает без промедления. Мы с Майклом, по общему согласию, еще не рассказали Симоне и Кэти о состоянии брата. О том, что он будет нуждаться в постоянном присмотре… Они еще не готовы понять, что ему придется уделять много внимания и что потребность эта усилится, когда он встанет на ноги и начнет ходить.
13 марта 2207 года
Сегодня Кэти исполнилось четыре года. Две недели назад я спросила ее, чего она хочет в подарок, и мгновенно получила ответ: «Моего папочку».
Кэти держится в одиночестве, в сторонке. Очень быстро все усваивает, но из всех моих детей она самая норовистая. Ричард тоже был крайне непостоянным: иногда его восторги и пыл доходили до неистовства, в особенности, когда он сталкивался с чем-нибудь необыкновенным. Но и депрессии у него тоже были серьезными: иногда с неделю или больше не улыбнется и не усмехнется.
Кэти унаследовала способности отца и к математике. Она уже умеет складывать, вычитать, умножать и делить, по крайней мере небольшие числа. Симона, девочка далеко не посредственная, все- таки одарена в меньшей степени. Ее интересы распределены в более широком диапазоне. Но Кэти уже догоняет ее в математике.
Все эти два года, прошедшие с момента исчезновения Ричарда, я безуспешно старалась заменить отца в сердце девочки. Увы, мы с Кэти не ладим. Наши личности не совместимы — в качестве дочери и матери. Привлекавшая в Ричарде норовистость в Кэти мне не нравится. И, несмотря на все мои лучшие намерения, все кончается противоборством.
Конечно, на день рождения Кэти Ричарда нам было негде взять. Но мы с Майклом постарались придумать для нее занимательные подарки. Хотя оба мы не слишком хорошо разбираемся в электронике, все же нам удалось придумать для нее видеоигру. Получить все необходимые части нам удалось лишь после долгих взаимодействий с раманами, потратив на это несколько ночей… Должно быть, Ричард управился бы со всем делом за один день. Игра называлась «Потеряшка на Раме». Мы сделали ее простой — все-таки Кэти еще только четыре года, но за какие-то два часа она перебрала все варианты и сообразила, как добраться до нашего подземелья из любой точки на Раме.
Но самый большой сюрприз ожидал нас сегодня. По традиции мы спросили Кэти, чем она хотела бы заняться в день своего рождения.
— Я хочу в птичье подземелье, — ответила та с шаловливой искоркой в глазах.
Мы попытались отговорить ее, объясняя, что ступени там выше ее роста. В ответ на это Кэти просто показала на веревочную лестницу, висевшую на стене детской. Майкл улыбнулся.
— Ну и от мамы кое-что унаследовала, — объявил он.
— Пожалуйста, мамочка, — настаивала Кэти своим тонким, не по годам взрослым голосом. — Здесь так скучно. Я хочу сама посмотреть на этот танк, который стережет вход.
Невзирая на дурные предчувствия, я направилась вместе с Кэти к обиталищу птиц и велела ей подождать наверху, пока я приспособлю лестницу. На правой же площадке, оказавшись напротив танка, я помедлила и поглядела на машину, преграждающую вход в горизонтальный тоннель. Неужели ты всегда здесь? — подумала я. И все эти годы провела в этом месте, не зная починки или замены?
— Мама, ты уже готова? — донесся сверху голос дочери. И прежде чем я могла подняться к ней, моя дочка полезла вниз. Отругав ее, я перехватила Кэти у второго карниза, однако она не обратила никакого внимания на укоры. Кэти была очень возбуждена.
— Ты видела, мама? — проговорила она. — Я все сделала сама.
Я выразила одобрение, хотя не могла в уме избавиться от жуткой сценки: представила себе, как Кэти срывается с лестницы, ударяется о карниз и исчезает в бездонной шахте. Мы спускались вниз, я снизу подстраховывала ее, наконец мы достигли первой площадки и пары горизонтальных тоннелей. На той стороне пропасти взад и вперед сновал танк. Кэти пришла в восхищение.
— А что там за ним? — поинтересовалась она. — Кто сделал этот танк? Зачем он здесь нужен? И ты в самом деле сумела перепрыгнуть через эту яму?
Чтобы пояснить ей что-то, я, посвечивая перед собой фонариком, на несколько шагов отступила в открывающийся за нами тоннель, полагая, что Кэти следует за мной. Мгновение спустя я осознала, что дочь осталась на краю пропасти, и замерла от страха. На моих глазах она извлекла из кармана какой-то предмет и бросила через пропасть — прямо в танк.
Я завопила, но поздно. Предмет попал в передок танка, и с гулким хлопком два метательных снаряда ударили в стенку примерно в метре над ее головой.
— Ура! — завопила Кэти, когда я рванула ее от пропасти. Я была в ярости, дочка заплакала. В подземелье стоял оглушительный шум.
Буквально через несколько секунд она вдруг умолкла и затем спросила:
— Ты слышала?
— Что? — сказала я, сердце мое еще колотилось.
— Там, — она показала в черный коридор за часовым. Я посветила фонариком в пустоту, но ничего не увидела.
Взявшись за руки, мы замерли без движения. Из-за танка действительно
