— Герр Рихтер! — воскликнул другой парень. — Я знаю Йюргена столько лет. Он верен нашему делу.
— Может, полицейский все-таки соврал, — предположил кто-то еще.
— Но зачем? Какой ему в этом прок? Вызвать страх? Разногласия? Нерешительность? Панику?.. Что он от этого выиграет?! — выдохнул с криком Рихтер.
— Время, — подсказал из-за спины Жан-Мишель. Рихтер резко обернулся в его сторону.
— О чем это вы? — спросил он.
— Гауптман выигрывает время, — спокойно пояснил ему француз. — Мы находим тела, останавливаемся, чтобы о них позаботиться, потом стоим здесь и пытаемся вычислить, кто предатель, а кто нет. И пока мы этим занимаемся, Розенлохер увеличивает отделяющее нас от него расстояние.
— На кой ляд?! — спросил Рихтер. — Он уже получил то, зачем приходил.
— А получил ли? — поднял брови Жан-Мишель. — Не думаю, чтобы у американца с девчонкой было время добраться до автобана. Скорее всего, у калеки есть телефон, и он просто позвонил этому гауптману.
Француз подошел поближе.
— Вы же сами в своей речи упомянули своего худшего врага, — добавил он.
Рихтер испепелил его взглядом.
— Разве так уж сложно организовать параллельное соединение с разных аппаратов, чтобы казалось, будто и девушка, и американец, и Розенлохер говорят из одного места? — пояснил Жан- Мишель.
Рихтер прикрыл глаза.
— Вы допустили ошибку, непростительную для вождя, — продолжил Жан-Мишель. — Вы сами рассказали американцу, как вас победить, сообщили ему имя человека, которому он Мог бы доверять. А теперь вы даете противнику шанс вас ослабить, поддавшись на старый психологический трюк.
Рихтер медленно опустился на колени. Затем он вскинул кулаки к небу и истошно прокричал:
— Взять их!!!
Остальные немцы заколебались.
— Надо бы позаботиться о телах товарищей... — сказал кто-то из них.
— Это то, чего хочет от вас гауптман! — выкрикнул Рихтер.
— Меня это не волнует, — ответил мужчина. — Так будет правильно.
Рольф пребывал в смятении. Его захлестывали отчаяние и бешенство. Однако долг был превыше всего. Он развернул луч фонарика и осветил заросли.
— Я пошел за американцами, — объявил он остальным. — Так поступили бы и Карин и Манфред, и именно так намерен поступить и я.
Ничего не ответив, к нему присоединились еще несколько человек, за ними потянулись еще и еще. Они старались двигаться побыстрее, чтобы наверстать упущенное время и сорвать свой гнев.
И пока Рольф пробирался через чащу, по его щекам текли слезы. Слезы маленького мальчика, который так и не стал молодым мужчиной. Слезы того, чьи мечты о будущем вместе с «Пламенем» только что обратились в пепел.
Глава 67
Четверг, 23 часа 55 минут, Тулуза, Франция
Основная работа полковника Бретта Огаста в НАТО заключалась в планировании различных учений. И хотя его специальностью были наземные штурмовые операции, ему посчастливилось поработать вместе и с воздушными десантниками, и с морскими пехотинцами. Да и сейчас, к примеру, один из тех, кто прилетел вместе с ним, десантник Буасар, был участником операций по воздушной эвакуации людей в Боснии. Огаст любил работать с такими, как этот француз, чтобы понять, какие учения и операции можно позаимствовать, сделать смешанными, видоизменить, для того чтобы застать противника врасплох.
Однако для штурма крепости он решил применить простую испытанную схему «два на два». Два человека выдвигаются вперед, а еще два их прикрывают, затем вторая пара движется вперед, а первая прикрывает их. Даже если в захвате участвовало восемь, десять или двадцать человек, четверо бойцов всегда отвечали друг за друга. Схема позволяла вести штурм неизменно плотной сосредоточенной группой и наносить удары с лазерной точностью. Если кто-то из бойцов выходил из строя, подразделение переходило на схему «двойной перехлест». Пока задний боец выдвигается в середину, его прикрывает передний, а дальше, до переднего, прикрывает тот, что остался позади. Таким образом исключались случайные попадания друг в друга. Если из строя выходили два бойца, оставшиеся действовали по той же схеме. Если три, то последний боец ложился и старался своим огнем сковать противника.
Двадцать два натовских солдата под командованием Огаста выполнили задачу и овладели предприятием «Демэн». Один человек получил ранение в руку, еще один — в колено. Среди французских жандармов только полковник Байон был ранен в плечо. Трое из двадцати восьми оказавших сопротивление пресловутых «якобинцев» были убиты, еще четырнадцать — ранены.
Позднее, во время дачи показаний специальной комиссии Французской национальной ассамблеи, Огаст объяснит, что потери среди членов группировки «Новые якобинцы» произошли в основном из-за того, что они сражались слишком отчаянно и беспорядочно.
«Они были, словно игроки в шахматы, которые знают, как ходят фигуры, но не знают самой игры, — зачитает он объяснительную, подготовленную вместе с Лоуэллом Коффи. — Террористы выскочили из здания без всякого плана, распылили свои силы и были опрокинуты. Когда они отступили в здание и попытались перегруппироваться, мы уже были там. В конце концов, после того, как мы их окружили, они сделали попытку прорваться. Мы сжимали кольцо до тех пор, пока они не сдались, и на этом все кончилось. На всю операцию, начиная с первого выстрела и кончая последним, ушло двадцать две минуты.»
Полу Худу показалось, гораздо больше.
Когда массивный V-22 «оспри», сотрясая стены, снизился над стоянкой, а командир «якобинцев» приказал кончать с пленниками, выстрелы раздались не только сквозь отверстие из-под дверной ручки, но и из отверстия в фальшпотолке коридора, и из окна, к которому приник один из жандармов. Получился четкий треугольник, благодаря которому были ранены трое «якобинцев» — те, которым было приказано покончить с Полом Худом, Нэнси Босуорт и Мэттом Столлом.
Как только «якобинцы» попадали, Худ прикрыл своим телом Нэнси, а Мэтт спешно нырнул на пол. Байон схлопотал свою пулю, когда выбежал из зала, чтобы прикрыть Мэтта.
Дальше на пленников уже никто не обращал внимания, потому что террористы отчаянно старались выбраться из коридора, который превратился в самый настоящий тир, и те из них, кто смог, его покинули. Правда, они вернулись минут через десять, пытаясь сдержать натиск атакующих. Однако к тому времени Худ со всей компанией переместились на кухню, где Нэнси, как умела, промыла и перевязала рану Байона, пока Пол с трудом удерживал его на месте. Несмотря на боль, полковнику не терпелось снова вступить в бой.
Заметно побледневший от вида крови, Столл, стоя в сторонке, пытался занять себя разговорами о том, какой он молодец и как он отвлек внимание «якобинцев» своим «я просто компьютерщик», когда заметил, что кто-то снимает ручку от двери. Как и командир «якобинцев» до этого, Худ посоветовал ему помолчать.
Двое натовских солдат первыми добрались до кухни и тут же вызвали медика для Байона. К тому времени коридор уже зачистили.
Американцев переправили на борт «оспри». Огаст и французский переводчик устроили штаб операции прямо позади пилотской кабины. Получив доклад, что отряд зачистил первый этаж и приступил к захвату второго, полковник представился. Затем его внимание вновь переключилось на сидевшего с рацией переводчика, который сообщил о захвате кабинетов начальства.
Худу хотелось узнать, не нашлись ли Доминик или Хаузен, и не терпелось переговорить с Роджерсом. Его беспокоили Херберт и его дела. Но с этим придется подождать. По крайней мере, хотя бы
