против Франции. У Доминика крупная организация, а потому она представляет собой легкую мишень. Наша группировка меньше и мобильней. Он может разрушить мой бизнес сегодня или уничтожить офис завтра. Ну и что? Я просто перееду в другое место. А вот я раз от раза буду наносить все больший ущерб его огромной берлоге.
Лимузин мчался на юг от Гамбурга, и день быстро сменялся вечером. Мир за тонированными окнами соответствовал мрачным ощущениям в душе Жан-Мишеля.
Рихтер глубоко вздохнул и продолжил тихо, почти шепотом:
— Через каких-то несколько лет эта страна будет моей. И тогда я смогу ее возродить, точно так же, как Гитлер построил Рейх на обломках Веймарской республики. И по иронии судьбы вы, месье Хорн, явились отчасти архитектором этого возрождения. Вы показали мне, что я столкнулся с врагом, о существовании которого не предполагал.
— Герр Рихтер, не надо воспринимать месье Доминика как врага. Он по-прежнему может оказать вам помощь.
— Вы потрясающий дипломат, месье Хорн. — Рихтер криво усмехнулся. — Человек сжигает дотла мою собственность, а после этого вы не только уверяете меня, но и сами искренне верите, что он мой союзник. Нет, я думаю, было бы честнее сказать, что мои цели отличаются от целей Доминика.
— Вы не правы, герр Рихтер, — возразил Жан-Мишель. Он черпал свое мужество из отчаянного желания не причинить лишних расстройств месье Доминику. — Вы мечтаете восстановить гордость Германии. Месье Доминик поддерживает ваше стремление. Чем сильнее Германия, тем сильнее Европа. Враги находятся не здесь, а в Азии и по ту сторону Атлантики. Для него этот союз значил бы очень многое. Вы же знаете о его любви к истории, восстановление старых связей...
— Стоп. — Рихтер поднял руку вверх. — Сегодня днем я увидел, что означает наш союз. Он означает, что Доминик распоряжается, а я ему прислуживаю.
— Только потому, что у него есть всеобщий план! Похоже, Рихтер пришел в неописуемую ярость. Казалось, он взорвался в крике.
— Всеобщий план?! — прорычал он. — Пока я сидел у себя в офисе, трясся от гнева, созывал своих соратников и старался сохранить свое лицо, я спросил себя: «Если Доминик не является моим сподвижником в деле, за кого себя выдает, то кто же он тогда в действительности?» И я сообразил, он попросту двурушник. Он поднимает наше движение здесь в Германии, в Америке, в Англии, чтобы потом распускать слухи в правительствах, ужалить там, разрушить здесь, направить не в ту сторону. Зачем? Чтобы основа каждой нации, ее бизнес и промышленность, вкладывали свои деньги в единственное стабильное место в Европе — Францию.
Рихтер немного успокоился, но глаза его продолжали сверкать.
— Я убежден, что Доминик хочет создать промышленную олигархию и потом ее возглавить.
— Да, месье Доминик хочет расширить свою промышленную базу, — подтвердил Жан-Мишель. — Но хочет он этого не ради себя или Франции. Он делает это ради Европы.
Рихтер снова скривился в ухмылке.
— Lass mich in Ruhe, — сказал он и решительно и взмахнул рукой. Придвинув пистолеты поближе к себе, он наклонился к бару между сиденьями и выпил газированной воды. Затем устроился поудобней и прикрыл глаза.
Оставьте меня в покое, повторил Жан-Мишель про себя последнюю фразу Рихтера. Это какое-то безумие. Рихтер лишился разума. В машине болтаются два трупа, мир стоит на пороге беспорядков и передела, а этот сумасшедший устроил себе послеобеденный сон.
— Герр Рихтер, — настойчиво обратился Жан-Мишель. — Я настоятельно прошу вас о сотрудничестве с месье Домиником. Он способен вам помочь, и он поможет, я обещаю.
— Месье Хорн, — отозвался немец, не открывая глаз, — я не хочу ни о чем больше слышать. У меня был длинный и напряженный день, в нашем распоряжении как минимум два часа спокойного пути. Некоторые сельские дороги немного разбиты. Возможно, вы тоже хотели бы слегка прикорнуть. Выглядите вы не лучшим образом.
— Герр Рихтер, пожалуйста, — не мог успокоиться Жан-Мишель. — Вы только выслушайте меня. Рихтер покачал головой.
— Нет. Давайте сейчас помолчим, а попозже придется послушать уже вам. А потом вы доложите Доминику. А может быть, вы решите остаться здесь. Потому что увидите, почему я так уверен в том, что именно Феликс Рихтер, а не Жирар Доминик станет следующим фюрером Европы.
Глава 37
Четверг, 17 часов 47 минут, Гамбург, Германия
Отель «Амбассадор» находился в Хайденкампфсвеге, на другом краю Гамбурга. Во время езды Худ едва обращал внимание на многолюдные улицы и красоту водоемов и пересекающихся узеньких каналов. Подъехав к гостинице, он кинулся к местному телефону и попросил оператора соединить его с мисс Босуорт. В трубке наступила томительная пауза, и Худ готов был подумать, что Нэнси уже выехала или что она его обманула и никого с таким именем среди постояльцев не окажется.
— Подождите, пожалуйста, — наконец попросил оператор по-английски, — я соединю вас прямо с номером.
Худ поблагодарил и снова принялся ждать. Ему никак не удавалось унять бешеное сердцебиение. Его мысли метались, он ни на чем конкретно не мог остановиться. Следовало обдумать дела с Домиником, связь с его сомнительными компьютерными играми. Худ пытался это сделать, однако все его мысли кончались одним и тем же — Нэнси. Тем, что у них было. Что она натворила. Что они потеряли. Он был зол на себя, что из-за этого его сердце тоже не бьется спокойней. Его снова увлекла Нэнси-Джо. Даже при том, что его желание быть с нею могло и пройти, она так бы никуда и не делась из его сознания.
— Алло?
Худ прислонился плечом к стенке кабины.
— Привет, — сказал он в трубку.
— Пол? Это ты? — В голосе Нэнси послышались неподдельное удивление и радость.
— Да, Нэнси, я внизу в холле. Мы могли бы поговорить?
— Конечно! Поднимайся.
— Лучше ты спускайся вниз, — возразил он.
— Но почему? Боишься, я на тебя накинусь, как это делала когда-то?
— Нет, — ответил Пол, почувствовав себя неудобно от собственных мыслей. Он ничуть не боится, черт его побери.
— Тогда поднимайся наверх и помоги мне собраться, — настояла она. — Пятый этаж, направо, последняя дверь по левую сторону.
Она повесила трубку, и Худ какое-то время стоял, слушая короткие гудки. По крайней мере они заглушали стук его сердца.
Что же ты делаешь, дерьмо? — спросил он себя. И после короткого приступа жалости к себе ответил, что собирается добыть сведения о Доминике. Об играх, проповедующих насилие. О том, что, возможно, происходит в Тулузе. А потом ты отправишься в офис к Хаузену, мысленно приказал он себе, и доложишь о том, что удалось обнаружить.
Вставив трубку обратно в ячейку, Худ прошел к лифту и поднялся на пятый этаж.
Нэнси открыла дверь. Она была в узких джинсах и розовой облегающей водолазке, которая подчеркивала изящество плеч. Стоячий воротничок демонстрировал длинную шею. Волосы были собраны в «конский хвост», как она делала это, когда они отправлялись на велосипедные прогулки.
Нэнси улыбнулась ему и, повернувшись, подошла к кровати. На покрывале лежал раскрытый чемодан. Она стала укладывать последние вещи, и Худ приблизился к ней.
— Вот уж не ожидала тебя увидеть, — призналась она. — Я решила, когда мы расстались, что это конец.
