всю, он меня всю не исчерпает. И Вы не исчерпаете, — предупредила она. — Слабо Вам… шнурок!
— Но я не собираюсь исчерпывать Вас всю!
— Это офигительно огорчительно…— непоследовательно заметила собеседница. — А вот… чем я, по-Вашему, владею как Смежная Королева?
Петропавел испугался ответственности и промолчал, а дама заключила:
— В общем-то. Вы чмошник. Вас даже жалко. Петропавел не знал, что такое чмошник, но сердито сказал:
— Ну, это уж ни в какие ворота!..
— Обиделись? Отпа-а-ад! Я же не хотела обидеть Вас этим!
— Интересно, что этим еще можно было сделать? Не польстить же мне!
— Ну Вы замочили — польстить! Просто — констатировать факт. Вы ведь не будете возбухать, если я позволю себе сказать, что Вы брюнет?
— Не буду, конечно, — Петропавел галантно поклонился. — Особенно если учесть, что я блондин.
— Ой, блонд!.. Голдовый! — Смежная Королева прижала руки к груди. — Но это все неважно. Смежность — вот что действительно важно. Нет ничего более клевого в мире, чем смежность. Но Вы, как Тупой Рыцарь: ему тоже не катит, когда я высказываюсь о смежности. — Она заскучала и короткопалой правой рукой потрогала симпатичный золотой локон за левым ушком. — Вы вот не понимаете, чем я владею. А я ничем не владею! Класс? Мне это в лом — владеть. Я отличаюсь от Королевы Англии тем, что у меня нету Англии! — и она тошнотворно заразительно рассмеялась.
— Почему же тогда Вы вообще считаетесь королевой?
— Вы, почтеннейший, уже достали меня своим занудством!.. Весь балдеж именно в том, чтобы пребывать на границе, когда в поле твоего зрения — сразу обе стороны: два государства, две идеи, а образ, который при этом создается в воображении, — один! — это образ границы. — Должно быть, не увидев на лице Петропавла энтузиазма. Смежная Королева оборвала себя: — Ладно, довольно ля-ля! Не соблаговолите ли Вы составить мне партию в лото?
Петропавлу пришлось соблаговолить. Тогда Смежная Королева, соблюдая всяческие предосторожности, сползла с трона и тоже легла на пол. Она приподняла крышку люка и вынула детское лото. Петропавлу досталась картонка, на которой были нарисованы музыкальные инструменты. Смежной Королеве — картонка с изображением овощей и фруктов. Он уже забыл, когда в последний раз играл в эту игру, — во всяком случае, теперь она была ему совершенно неинтересна. Внезапно Смежная Королева осведомилась:
— Вас тут у меня не вырвет? У некоторых это от высоты бывает…
— Не беспокойтесь обо мне, — пресек заботу Петропавел.
— А то возьмите целлофановый пакет. — Она с опаской поглядела на него. — Что-то вид у Вас — атас полный!..
— Ничего, играем! — браво выступил Петропавел, и они принялись играть.
— Барабан! — громко сказала Смежная Королева, доставая из полотняного мешочка первую карточку.
— У меня! — обрадовался Петропавел, но, не обращая на него внимания, Смежная Королева положила барабан на свою картонку — в квадрат с изображением арбуза. Петропавел сказал: — Вы ошиблись. Барабан — это не овощ.
— Без Вас скользко! — огрызнулась Смежная Королева и достала вторую карточку: — Флейта! — Мое! — мрачно заявил Петропавел.
— Перебьетесь, если Вы не возражаете, — и Смежная Королева положила карточку с флейтой на квадрат, в котором был изображен гороховый стручок. — У меня уже два квадрата заполнено, я выигрываю! А у Вас — голяк. Умотная игра!
— Это нечестно, — сказал Петропавел. — Вы положили флейту на горох.
— Прошу прощения, но Вас это не колышет. Дать Вам в репу? — и она тут же сильно ударила Петропавла по голове полотняным мешочком с карточками. По весу это был мешочек с дробью. Петропавел чуть не вылетел в открытое небо; он оторопело смотрел на бессовестную партнершу.
— Что Вы уставились, как баран Мюнхгаузен?.. Разрешите предложить Вам продолжить нашу увлекательную игру.
— Я не играю больше, — отклонил предложение Петропавел. — Это игра против правил.
Смежная Королева взглянула на него обворожительно косо:
— Я могла бы попросить Вас заткнуться и не возникать?.. Виолончель! — и удар полотняным мешочком повторился. Смежная Королева захлопала в ладоши: — Смотрите, опять в кассу! — Она положила карточку с виолончелью на изображение груши.
У Петропавла все плыло перед глазами, и он, — скорее, машинально — прошептал сквозь слезы: «Моя виолончель…»
— Потрясно все сходится! — Смежная Королева не услышала шепота. — А у Вас опять облом. Постойте-ка… почему Вы не радуетесь за меня? Может быть, Вы завистник?
Петропавел, прикрыв голову руками, с отчаянием воскликнул:
— Вы что — чокнутая?
— Любезнейший, фильтруйте базар! Перед Вами все-таки Королева!..
— …которая не может отличить овощ от музыкального инструмента! Сначала разберитесь с Вашими представлениями о мире, а потом ложитесь играть! — Он схватил с ее картонки карточку с виолончелью.
— Отвяньте, умоляю Вас! — завизжала Смежная Королева, отнимая у него карточку, и ни с того ни с сего принялась яростно лягаться, норовя отпихнуть Петропавла к ближайшему дверному проему. — Вам в крейзу пора! Только попробуйте поднять на меня руку или ногу! — приговаривала она, толкая Петропавла сильной своей ступней. — Я пользуюсь правом неприкосновенности!
Петропавел поспешно соображал, сможет он лететь на такой высоте или упадет и разобьется. А Смежная Королева внезапно сникла и устало произнесла:
— Кончаем кипеж… Вы не творческий человек — Вы нормальный упитанный середняк, который так же разбирается в смежности, как свинья в мокасинах. Мне крайне прискорбно, что Вы такое фуфло… — Она вынула из мешочка следующую карточку: — Здесь бубен. Нате, положите его на бубен и испытайте радость идиота, знающего, что такое бубен. — Она вздохнула. — Надо же так скозлиться за какие-то десять минут!
Петропавел демонстративно и мстительно положил бубен на бубен.
— Надеюсь, Вы удовлетворены? — спросила Смежная Королева. — И что же. Вы в состоянии забалдеть от такой игры? Возьмите тогда весь мешочек и наяривайте в одиночестве. Вы какой-то совершенно завернутый…
— У каждой игры есть свои правила, — сухо напомнил Петропавел, принимая мешочек. — Дыня. Это наконец Ваше. Берите.
— Правила создаются по ходу игры, — возразила Смежная Королева. — А дыню положите себе на бестолковку. — Хорошеньким пальчиком левой руки она постучала Петропавлу по лбу, потом отползла к трону и воссела на него. — Я наигралась. Вы зашибенный партнер. Было мажорно до смерти.
— Не понимаю, чем Вы недовольны. — Петропавел из последних сил держал себя в руках. — Каждому ясно, что барабан, флейта и виолончель — музыкальные инструменты, а груша — фрукт.
— Юноша! — в голосе Смежной Королевы уже звучала неизбывная скука. — Никогда не следует держаться того, что каждому ясно. Нет никакого кайфа в том, чтобы повторять общепонятное. И интересно не то, что просекает каждый, а то, что просекаешь ты один. — Она усмехнулась. — Кажется, мне везет… Еще один Тупой Рыцарь.
Тут со Смежной Королевой произошло нечто странное: правый глаз ее закрылся, правая рука безжизненно повисла на подлокотнике трона — и вся правая половина уснула под мерные теперь покачивания летящего дома. Но левая половина бодрствовала — и речь не прерывалась: она только выровнялась, лишившись элементов жаргона.
— Вы из породы тех, кто постоянно требует: «Давайте называть вещи своими именами!» При этом
