— Во-первых, глаза убери со лба, — порекомендовал Гном Небесный и своей колотушкой что было сил хватил Петропавла по темени. Удовлетворившись результатом, он довольно хмыкнул и продолжал. — А во-вторых, если тебе сказали 'А', то 'Б' уже само собой разумеется. А все, что само собой разумеется, никому не интересно. — Тут гном Небесный подозрительно посмотрел на Петропавла. — Или, может быть, тебе интересно то, что само собой разумеется?
Петропавел тер темя и не следил за разговором.
— За разговором следи, — посоветовал Гном Небесный. — Я начинаю излагать сведения, которые тебе, по-видимому, нужны. Значит, так. Русский алфавит состоит из 33 букв. Сначала идет буква А, непосредственно за ней следует Б, после которой идет В. Дальше сразу же — это уже четвертая буква — Г. Пятая буква — Д, потом Е и рядом с ней Е — такая же, как Е, только с двумя точками сверху, затем…
— Спасибо, достаточно, — как мог вежливо остановил его Петропавел. — Дальше я знаю.
— Отрадно. Значит, голова у тебя не для кляпа. («Шляпы!» — хотел возразить Петропавел, но из страха перед молниеносной колотушкой смолчал.) Не для кляпа, — настойчиво повторил Гном Небесный и, вынув из маленького нагрудного кармана кляп, угрожающе потряс им в воздухе.
— Не для кляпа, — с уверенностью подтвердил Петропавел.
— В таком случае, — Гном Небесный спрятал кляп, — сам и досказывай себе недосказанное, если считаешь нужным. Тут тебе предоставляется полная свобода. Или ты не любишь свободы? — И из заднего кармана брючек Гном Небесный внезапно вынул наручники огромных размеров.
— Я люблю свободу! — прочувствовал ситуацию Петропавел.
— Вот и пользуйся ею. — Громадные наручники исчезли в крохотном кармане. — Стало быть, Петр или Павел, удовольствуйся тем, что тебе сказали 'А': тут у нас редко говорят 'Б' по своей воле. И потом не надо стараться прямо так уж все понять. Многое из того, что тут встречается, вообще не годится как объект для понимания. Вон там, — Гном Небесный махнул колотушкой в сторону, — находится ИГОРНЫЙ МАССИВ: на нем живет Пластилин Мира. Очень не рекомендую тебе понимать его. Есть явления, которые нужно просто оставить в покое. Ты же, например, не стремишься понять… ну, мыло, когда руки моешь!
— Стремлюсь, — сказал и в самом деле пытливый Петропавел.
— Ну и дурак. Тут такого стремления высоко никто не оценит.
— Тут… это где?
— Тут — это тебе не там. И предупреждаю: если ты намерен не давать спать Белому Безмозглому, пеняй на себя! Видишь ли, мы ленивы и не любим пытки… А я буду следить за тобой. Знаешь, что такое гномическое настоящее? — Гном Небесный зря подождал ответа и объяснил: — Гномическое настоящее — это время, захваченное врасплох, в одной точке: здесь и теперь. Так что учти! — и он приветственно махнул колотушкой, за миг до этого исчезнув из поля зрения.
Лирическое наступление
Одному моему знакомому очень не нравилась сказка «Курочка ряба». Он не понимал ее. Поступки героев этой сказки казались ему дикими выходками. Рассуждал он примерно так.
«Жили себе дед да баба. Была у них курочка ряба» — это нормально: деды и бабы действительно живут на свете, и у них обычно водится какая-нибудь живность. «Снесла курочка яичко — яичко не простое, а золотое» — что же, предположим. Примем это как допущение… А вот дальше… Дальше начинаются совершенно не мотивированные действия героев. Посудите сами: «Дед бил, бил — не разбил». Зачем, спрашивается, он это яичко бил, если понял, что оно золотое? Золотые яйца не бьются — каждому ясно. «Баба била, била — не разбила» — экая глупая баба! Мало ей, что яйцо золотое, так ее и печальный пример деда ни в чем не убедил… Идем дальше: «Мышка бежала, хвостиком махнула — яичко упало и разбилось». Как же оно, интересно, разбилось, когда золотые яйца (см. выше) не бьются? Ладно, примем это как второе допущение. Но что ж потом? А потом — «Плачет дед». С чего бы это? Ведь за минуту до разбиения яйца мышью сам он стремился к тому же результату! Очень непоследовательный получается дед… Или этот дед настолько мелочен, что ему важно, кто именно разбил яйцо? Непонятно. «Плачет баба» — опять же глупая баба! Механически повторяет все, что делает дед. 'А курочка кудахчет: «Не плачь, дед…» — Стоп! Если курочка ряба умеет говорить, то почему же раньше она молча следила за бессмысленными поступками деда и бабы, почему не возмутилась, не объяснила ситуации? Подозрительная курица… Так вот, она говорит: «Не плачь, дед, не плачь, баба, снесу я вам яичко другое — не золотое, а простое!» Тоже мне, утешение: плакали-то они о золотом!.. И вообще — будь яичко с самого начала простым, никакой трагедии не произошло бы: дед благополучно разбил бы его с первого раза без посторонней помощи. И даже баба бы разбила. Но на этом сказка кончается. Что ж это за сказка такая? А вот представим себе: «Жили себе дед да баба. Была у них курочка ряба. Снесла курочка яичко — яичко не простое, а золотое. Обрадовался дед. Обрадовалась баба. Взяли они яичко и понесли на рынок. И там за это золотое яичко продали им десять тысяч простых. Сто яичек они съели, а остальные протухли»…Чудная сказка! Я дарю ее моему знакомому: пусть рассказывает своим внукам и правнукам про оборотистых деда и бабу, а мы с вами давайте поставим перед собой вопрос: что же все-таки делать с золотым яичком? Ответ на этот вопрос может быть только один: делать с золотым яичком нечего — и что бы ни предприняли дед и баба, все одинаково нелепо, потому как для них золотое яичко — это привет из другой реальности. Это бабочка, залетевшая в комнату, где ей не выжить. Это персиковая косточка, брошенная в снег, где ничего не вырастет из нее. Это прекрасное стихотворение на не известном никому языке… «Дар напрасный, дар случайный». Всему — свое место.
«Всему — свое место» — таков, пожалуй, наиболее общий смысл, который можно извлечь из «Курочки рябы». Но вот что странно: вне истории о золотом яичке, само по себе, суждение это никому не нужно. Представим себе такую ситуацию: некто собрал вокруг себя слушателей, предложил им рассаживаться поудобнее и приготовиться слушать. И вот они расселись по местам, приготовились. Рассказчик раскрыл рот и произнес: «Всему — свое место». После этого он, может быть, сказал еще: «Спасибо за внимание. Все свободны». Слушатели встали и разошлись. Забавная ситуация…
Теперь спросим себя: какую информацию получили слушатели? Да, пожалуй, никакой. Однако то же суждение, добытое ими из сказки о курочке рябе самостоятельно — пусть и несформулированное, — имело бы гораздо большую ценность. Так рыбак подолгу сидит с удочкой у реки, вылавливая крохотного карасика, в то время как дома ждет его суп из судака. Так мальчишка взбирается на самую верхушку дерева за маленьким кислым яблочком, не обращая внимания на спелые плоды, упавшие на землю. И так бродим мы по дальним дорогам мира, чтобы в конце жизни понять, что значит родина, и вернуться к ней, -кружными путями все бродим и бродим по дальним дорогам…
Глава 4. И да, и нет, и все-что-угодно
Постояв на опустевшей ЧАСТНОЙ ПОЛЯНЕ, Петропавел вздохнул и отправился в направлении ИГОРНОГО МАССИВА. На склоне ближайшей из гор примостился ухоженный домик.
Над дверью висел колокольчик, а на маленькой медной табличке у входа было написано: «Пластилин Мира. Звонить 126 раз». Петропавел вздохнул и принялся названивать. Раза два он сбивался и начинал сначала, но на третий раз постарался быть внимательнее и, аккуратно считая звонки, прозвонил ровно столько, сколько нужно. На сто двадцать шестой звонок — не раньше! — дверь распахнулась, и перед Петропавлом предстал толстенький человечек без возраста с радушием на лице.
— Вы ко мне или не ко мне? — спросил он у Петропавла, словно в доме жил кто-то еще.
— По-видимому, — отозвался Петропавел, стыдясь лохмотьев. — Здравствуйте.
— Я так и подумал! — обрадованно ответил человечек. — То есть я, конечно, подумал не так. Мой дом иногда принимают за КАПИТАНСКУЮ ДАЧКУ, хотя он совсем на нее не похож. Она на соседней горе. Там живет Тетя Капитана-Франта. Но Вы начали звонить в колокольчик — и на сто двадцать шестом звонке мне показалось, что Вы ко мне.
