прикоснулся к ее щеке. — Ты точно не знаешь когда вернешься?
— Нет, но я еду всего на несколько дней, — сказала она, пожимая плечами. Затем, спохватившись, добавила: — О! — Она порылась в своей сумочке. — Вот запасные ключи от дома. Я отпустила слуг на уик- энд, кроме Дэниела, который будет в твоем распоряжении, когда тебе потребуется катер.
— Мне будет одиноко, — произнес я.
Ее полные губы изогнулись в улыбке, но из-за темных стекол очков нельзя было понять ее истинных чувств.
— Птицы составят тебе компанию. На кухне есть все необходимое — хозяйничай сам, и не думай о беспорядке.
— Спасибо, — проговорил я. — За все. Особенно за прошлую ночь.
Она обиженно приподняла подбородок.
— Все это я сделала ради Нэнси.
— Все? — удивленно переспросил я.
— Почти все.
Она поцеловала меня; внезапный порыв чувств бросил нас в объятия друг друга. Мой маленький прощальный поцелуй превратился в нечто отчаянное, даже страстное, и когда Ди оттолкнулась от меня, на лице ее было смущенное выражение.
— Ты размазала свою помаду, — произнес я.
— Ты хочешь сказать, что это ты размазал мою помаду? Я исправлю это в самолете.
Ее хорошенькие губки сложились в улыбку.
— Пока, Геллер!
Затем она прошла в ангар, где сдала единственный перетянутый ремнями кожаный чемодан, огромные размеры которого навели меня на размышления о его содержимом. Что-нибудь для Акселя?
Но все это меня не касалось. Я не собирался отплатить Ди за ее гостеприимство своими домыслами насчет того, что она делала для своего гонимого босса.
Около полудня в полицейском участке я встретился с длиннолицым Хэллинаном и лопоухим майором Пембертоном. Мы сидели за столом в маленькой комнате для совещаний. Генеральный прокурор расположился во главе столе, а Пембертон в своем безупречном мундире цвета хаки — прямо напротив меня. Оба мужчины имели крошечные усики и вид британской невозмутимости.
— Мистер Геллер, — произнес Хэллинан с улыбочкой, не превышавшей размера его усов, — наверное, вам интересно, почему я столь охотно откликнулся на вашу просьбу о встрече?
Я откинулся на спинку жесткого кресла.
— Откровенно говоря, да. Я не думал, что занимаю такое высокое положение в вашем хит- параде.
Хэллинан вскинул одним плечом.
— Вы выполняли вашу работу, так же как я и майор Пембертон.
Пембертон кивнул.
— При всем моем уважении к майору Пембертону, — сказал я, — я считаю, что полковнику Линдопу следовало бы продолжать это дело. Его свидетельские показания были бы нам полезны.
— Как оказалось, — проговорил Хэллинан с едва заметной гримасой раздражения на лице, — защите вовсе не потребовалось его свидетельство для того, чтобы выиграть. Однако, позвольте мне заметить, что я не считаю Корону «проигравшей стороной». Я удовлетворен тем, как убедительно и справедливо мы представили в суде это дело.
— Вы считаете приемы Баркера и Мелчена справедливыми?
Лицо прокурора ожесточилось; Пембертон отвел взгляд куда-то в сторону.
— Я говорил только о нашей деятельности и, возможно, лишь за исключением порочной стратегии мистера Эддерли по отношению к маркизу де Висделу, я считаю, что мы действовали вполне справедливо. А теперь, когда вы звоните и заявляете, что можете помочь нам в поимке «настоящего» убийцы, я должен заявить вам открыто, что с моей точки зрения это дело полностью закрыто. Думаю, майор Пембертон со мной согласен.
Пембертон снова кивнул.
— Мы готовы поговорить с вами, — продолжал Хэллинан. — Нам представляется, что хотя его и оправдали, обвиняемый все-таки был виновен.
— Почему же вы тогда согласились встретиться со мной, — удивился я.
— Чтобы дать вам возможность высказаться. Возможно, вам покажется невероятным, но я восхищен работой, которую вы проделали в отношении дактилоскопической Экспертизы.
— Восхищены?
— Безусловно. Мистер Геллер, губернатор вполне был прав, оценив дело Оукса как слишком важное для сил местной полиции... Со всем уважением к майору Пембертону, наши возможности ограничены. Но я могу конфиденциально заявить, что попытка герцога получить помощь от полиции Майами оказалась... неудачной.
— Это, наверное, один из примеров той британской изворотливости, о которой так много говорят?
Хэллинан не обратил внимания на мой сарказм и продолжал говорить:
— Несколько дней назад я написал в ваш федеральный отдел уголовного розыска — то есть, по вашему, ФБР — о моих серьезных сомнениях в отношении дактилоскопических изысканий Баркера и Мелчена. С точки зрения ФБР, мои сомнения были вполне обоснованными. Снятие Баркером этого отпечатка, его беспечное нежелание фотографировать его были ахиллесовой пятой обвинения. И вы это обнаружили.
— Я старался.
— Поэтому, — вздохнул Хэллинан, — я считаю, что вы заслуживаете право быть выслушанным.
— Я ценю это, — сказал я. — Думаю, вы понимаете, что все заявления и улики, которые могли быть истолкованы в пользу обвиняемого, игнорировались.
— Не уверен, что могу полностью согласиться с вами. Но по телефону вы сообщили, что у вас имеются улики, которые не были представлены в суде самой защитой...
Я пожал плечами.
— Они были бы объявлены не относящимися к делу. Но поскольку вы ставите под сомнение факт невиновности де Мариньи, эти улики становятся не просто важными, но решающими.
— Невиновность де Мариньи — это приговор суда; и это означает, что он невиновен с точки зрения закона. — На лице Хэллинана появилось выражение холодного негодования. — Я считаю графа и его безнравственного компаньона де Висделу жалкими, неисправимыми и достойными порицания представителями человечества. И я с удовольствием могу сказать, что депортация является для них лучшим наказанием. Мы обнаружили в их совместном владении четыре бочки топлива с маркировкой британских ВВС.
— Я тоже не в восторге от де Мариньи, — сказал я. — Но это не делает его убийцей сэра Гарри.
— И вам бы хотелось продолжать расследование?
— Да, но сначала я бы хотел получить возможность представить вам улики и версии, о которых вам неизвестно. Вы хотите, чтобы я начал прямо сейчас?
Хэллинан взмахнул рукой.
— Нет. Хотелось бы, чтобы вы сделали ваше заявление в письменной форме... Ничего формального, никаких официальных показаний. Просто письмо, с которым я мог бы обратиться к Его королевскому высочеству, когда он вернется.
— Понимаю, — согласился я. — Без благословения герцога, я — не у дел?
— Это действительно так. Однако, если ваши доказательства окажутся настолько убедительными, что ни один добропорядочный человек не станет препятствовать возобновлению расследования по этому делу, я смогу признать, что ваш «бизнес» процветает.
Я кивнул.
— Что ж, это весьма справедливо.
Майор Пембертон, который до этого оставался лишь немым участником разговора, вдруг
